Тинатин Мжаванадзе - Лето, бабушка и я Страница 30

Физрук подбежал ко мне и в бешенстве заорал в мегафон:

— Левой! Тебе говорят, право-лево не различаешь!!!..

— Я не могу идти, отпустите меня, — чуть не плача, продолжала я подбирать подлые подтяжки, которые почему-то вдруг стали на десять размеров больше.

Пришлось останавливать колонну. Меня вывели под руки, как будто я была токсикозная беременная и грозилась упасть в обморок: я переставляла ноги, стараясь держать бедра вместе. Потом подумали и дали мне в провожатые Гулю.

…Как мы добирались домой — это будет почище «Одиссеи» Гомера. Я не пропустила ни один подъезд, поднимая с проклятиями чулочки и подтяжки, а Гуля с вороватым видом стояла на улице на стреме. Путь, занимавший медленным прогулочным шагом десять минут от школы до дома, растянулся на хороших полтора часа.

— Говорили мы тебе — надень нормальные колготки, — проворчала бабушка, поднимая с пола зашвырнутые в гневе подтяжки с чулочками. — Толстят они, видите ли. Зато пошла бы на парад вместе со всеми!

— Чего я там не видела?! — рассвирепела я. — В жизни больше никогда не надену чулки!!

— И не надо, — легко согласилась бабушка. — В них снизу поддувает!

Бабушка и красота

Уход за красотой занимал самое живописное место в бабушкиной философии: в ней причудливо переплетались два направления — соблюдение приличий и при этом достижение царственной прелести.

— Голые твои лапы никто не должен видеть, будь хоть трижды оттертые до блеска: открытые босоножки еще куда ни шло, но подошвы!!! Что за стыд кромешный — показывать свои подошвы!

Руки-ноги всегда должны быть в порядке. А знаешь, как лучше всего маникюр делать? Дурочки эти, лентяйки и транжиры, по салонам сидят, думают — за деньги неземными красавицами станут. Да ни в жизнь! Самое легкое и здоровое: возьми хозяйственное мыло и постирай тряпочку какую-нибудь — кожа сразу отмякнет, садись, ножницы спиртом протри и давай себе красоту наводить. Ничего, и левой рукой наловчишься.

Спирт, йод, сода — вот главные бабушкины союзники и орудия в борьбе за здоровье, разумное устройство мира и красоту. Этими тремя столпами можно было удержать планету на месте, а все остальное — сплошное баловство и трата денег.

Хорошие манеры плавно вытекали из правил приличий, их нарушение было чревато обрушением основ мироздания:

— На людях не надо ржать, как лошадь. Парни любят что-то такое изобразить, девочек забавлять, но они же хитрые!!! — следят, кто как себя ведет! Смеешься — на здоровье, но чтобы как колокольчик.

Да, с этим у меня было сложно. Колокольчик! Где его взять, этот ваш колокольчик, если я хохочу всеми клетками, всем лицом, рот нараспашку, зубы наружу, до судорог, слез и визга, причем именно что как полковая лошадь. И только задним числом спохватывалась, вспомнив бабушкины наставления.

— …И поменьше разговаривай. Вот наша соседка Виола — никогда красавицей не была, зато какой парень на нее внимание обратил! Посмотрел, что среди подруг выделяется благородными повадками, и женился! И вообще, хватит гримасничать — у тебя морщины уже сейчас видны!

Бедная бабушка не подозревала, что я говорящий маракас на ножках — стоит только попасть в компанию друзей, и пиши пропало, заткнуть меня можно только кляпом и снотворным, либо уж сразу кирпичом по башке.

— В гостях ни от чего не отказывайся — люди же старались, готовили, стол накрывали, но бери мало, очень мало. И ешь медленно, крошечными кусочками! Жуй с закрытым ртом и не болтай, когда кусок во рту! Фу-у, как некрасиво — говоришь, а изо рта еда вылетает.

С этим было полегче — есть и говорить одновременно я не умею, потому что еда занимает все мои помыслы — но бабушке лучше об этом не знать.

— И самое главное — никогда не пей из чужих рук!!! Почему? Как почему? Мужчины, знаешь, какие коварные: подмешают тебе чего-нибудь, а потом — позор и кошмар! Тьфу через левое плечо, чтобы через тридевять земель от нас такое несчастье случилось — я знаю про одну девушку, которая утром просыпается, а она в чужой постели, и уже ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ! Так она с горя в море выбросилась.

— И утонула? — со жгучим любопытством уточняю я.

— Конечно, несчастная она, и ее мать, и…

— Я не утону, я хорошо плаваю — знаешь, как далеко заплываю!

— …И отец бедолага, и… Ты не утонешь, нет, ах, чтобы у тебя язык отсох — у твоего врага, что я говорю… Далеко заплывае-е-е-ешь?! Как ты смеешь, змеиное отродье, а если судорога схватит? А я где в это время?!

— Не схватит, ба, надо ущипнуть себя сильно, и отпустит. Или на спину лечь.

— Да если и не схватит — а вдруг там посреди моря на лодке будут посторонние мужчины?!

— И что?! Они тоже меня напоят ядом?

— Им и яда не надо будет — схватят тебя, и все пропало!!!

Это отдельная, очень деликатная и обширная тема — девичья честь, если сказать совсем честно — она-то и была краеугольным камнем воспитания. Все темы так или иначе, прямо или косвенно сводились именно к сохранению чести в блистающем неподмоченном виде. Можно потерять сумочку, ногу, голову, родину, что угодно — но честь!!! Никогда. Лучше умереть невинной.

Я мрачно думала, что как удачно мне было бы родиться мальчиком.

— В школе слишком сильно прихорашиваться не надо. Во-первых, мешает учиться, голова не тем занята, а во-вторых — все привыкнут, что ты красивая, и никому не будет интересно. А если ты все время скромница, а уже потом, когда форму снимете, и ты такая вся в красивом платье, и все ахнут! Потому что увидят тебя по-другому.

Единственное, о чем я мечтала, — это джинсы, но как-то раз брат принес мне померить вельветы, они оказались маловаты, и он съехидничал, что у грузинских женщин задницы не предназначены для штанов — слишком мясистые, и с тех пор интерес к одежде я утратила, мечтала о велосипеде.

— Никогда не стриги волосы. Для женщины волосы — это главная красота. Даже если она как крокодил, а волосы распустит — длинные, блестящие, или еще можно накрутить на эти, как их… бигвиди, что ли? Ах, бигуди. Ну ладно, какая разница, на бигуди, хе-хе-хе. И кудри по плечам — и даже платья нового не надо! Волосы — и ноги аккуратные. И все. И краситься не смей — зачем тебе краска, смотри, какая ты у меня, щечки персиковые. Только на губы можно чуть-чуть.

— Ба, так ведь волосы могут отрасти черт знает докуда — что, прямо совсем не стричься, что ли? Вон у меня коса и без того возле задницы болтается, и не распустишь ее — буду как святая Инесса!

— Не перечь мне! И кто такая эта Инесса — нашей Додо невестка, что ли? Распускать она вздумала — ты еще челку постриги мне тут, негодяйка! Ходят эти стриженые, не поймешь, парень или девушка! Ну концы подровнять можно, да. А косы — это же богатство! Отрезать каждый дурак может, а вот отрастить! Ничего, станешь барышней — поймешь.

Волосы бабушка мне каждую неделю мазала собственноручно касторовым маслом на ночь, втирала в кожу, массируя так, что лицо сдвигалось с места, потом утром мыла их в десяти разных отварах, бережно расчесывала с концов, заплетала тугие косы и сетовала, что я вырасту и наверняка эту красоту состригу. Что ж, истинная правда оказалась.

— Твой дед говорил — как женщина ходит, сразу можно определить, здоровая она или нет. Если спина прямая, голова наверх, плечи как струнка, и походка, походка главное — ножки на одну линию! Шаг небольшой, задницу подбери, не ходи, как солдат, посмотри на балерин. Давай книжку на голову и попробуй… Ах, ты, падает, ну, давай-давай, еще немного! Ах, что за раззява! Ну ладно, подрасти еще. Но обещай мне, что не будешь ходить вперевалку, как утка — ой, как мне таких женщин жалко! Сразу видно — яичники болят. Или что-то там не в порядке. Собраться надо, собраться. Не разваливайся.

Мне походка нравилась не балеринская, нет, — бойцовская. Штаны, майка, очки, руки в карманы — красота! Но и на этот счет я помалкивала. Вот увидит меня бабушка, какая я буду, когда вырасту — поймет, что за ерунда ваши балерины.

— Никто не должен видеть твое нижнее белье разбросанное. Даже муж будет и дети — никто! И всегда держи про запас одну неношеную пару — трусики, лифчик, колготки. Не надо все на себя разом пялить — а вдруг случай какой-нибудь особенный?

Вот тут бабушка не ошиблась. Наверное, она до конца не верила, что благополучие может быть вечным, и как же она оказалась права.

Песня про трусы

— Жопа, жопа, что с тобой мне делать?

Были трусы целы, ты в тепле в них грелась.

А трусы порвались — что же с жопой делать?!

Кто трусы подарит — жопой пусть владеет.

Бабушка напевала эту песенку вполголоса, нарочито жалостно, и я на всякий случай оглянулась — вокруг никого не было, если не считать петуха Пиночета и дрыгающего ногами во сне Бимки.

— Дидэ, ты чего?!

Мне было смешно до чертиков, и я хихикала и старательно запоминала слова — мелодия была незатейливая, как воробьиное чириканье.