Александра Стрельникова - Когда сбывается несбывшееся… (сборник) Страница 30

Когда-то давно деревенская девушка с неполным средним образованием приехала в небольшой южный городок к дальней родственнице, чтобы в райцентре окончить курсы бухгалтеров. В этом городке она познакомилась с веселым и симпатичным парнем, который не только лихо отплясывал на танцах и провожал ее до дома родственницы, но был еще и комсомольским вожаком. Звали его Гриша. С идеологическим ростом Григория Ивановича росла и Роксана Тарасовна. В том городке, где ее муж был первым секретарем райкома партии, она работала главным бухгалтером в строительной конторе. Когда Григория Ивановича перевели в Киев, муж ее устроил на должность инструктора республиканского комитета профсоюза работников культуры. И хотя работа ее заключалась, как говорится, в перекладывании бумажек с одного места на другое, она своей работой гордилась и чувствовала свою причастность одновременно и к профсоюзам, и культуре. К тому же, все ее окружение знало, кем и где работает ее муж. Это вам не шутки: персональный кабинет, персональный автомобиль, трехкомнатная квартира на Крещатике и полный «соцпакет» благ, касающийся товарообеспечения, отдыха и здоровья. Этот пакет так выгодно отличался от того, что имел рядовой гражданин общества равных возможностей… И вот теперь все это они теряли ради туманных московских перспектив…

Но после того, как Григорий Иванович стукнул кулаком по столу, Роксане Тарасовне пришлось уволиться с работы. Осуществление задуманного начали с нее. Григорий Иванович сознательно отправил ее в Москву, чтобы она не капала ему на мозги. Ему и самому было, ох, как тошно…

Вырванная из комфортной и привычной среды в москальскую столицу, оказавшись в чужой, пустой и неуютной квартире на окраине Москвы, к тому же, без телефона, Роксана Тарасовна рвала и метала. Привыкшую начальствовать женщину и у себя дома, и по долгу службы, здесь раздражало все. Особенно, эта наглая московская девица, которая чувствовала себя здесь полноправной хозяйкой.

— А вы знаете, что Грыгорый Ивановыч (мать Николая говорила, мешая украинские слова с русскими) договорился с хозяевами, что только мы одни будем снимать эту квартиру, — начала она прощупывать почву, зайдя на кухню, где крутилась Мила.

— Вообще-то, я — москвичка и в съемной квартире не нуждаюсь, — тут же уколола приезжую хохлушку Мила. — Это — во-первых…Во-вторых, насколько мне известно, все ребята оплатили жилье, включая июль месяц. А сегодня, если мне не изменяет память, только 10 апреля…А, в-третьих, вам бы следовало знать, что эту квартиру нашел и снял для себя мой Виктор. А Михаил, а потом и ваш Николай напросились к нему, так как не хотели жить в общежитии. Как вы, вообще, можете заводить подобный разговор, когда ребятам надо готовиться к защите дипломов и сдаче госэкзаменов?

Роксана Тарасовна не могла выносить чужой правоты. И изнутри ее просто распирало. К тому же, она очень любила командовать.

— Что-то плохо вы за чистотой смотрите: раковина и в кухне, и ванной грязная — продолжила мать Николая, стараясь повернуть разговор в другое русло и не задумываясь о том, что вот сейчас она является живым воплощением пословицы «о двух хозяйках на одной кухне».

Однако, не на ту напала.

— Ну, что ж, раз вам не нравится, как я смотрю за чистотой, — сказала Мила, уперев руки в свои нехиленькие бока, — я с радостью уступаю вам эту почетную обязанность. — И добавила, — неужели не понятно, что никто из ребят не хотел заниматься уборкой квартиры и мытьем унитаза? Этим занималась я. В то время, когда я могла бы ограничиться только уборкой комнаты Виктора…

Мила застыла на полуслове, увидев, как Роксана Тарасовна взяла кастрюлю, собираясь варить картофель.

— А кастрюльку поставьте, пожалуйста, на место, — ехидно сказала она. — Кастрюлька-то моя, из дома привезенная. Я сейчас буду варить в ней пельмени. Скоро Виктор придет из института.

Роксана Тарасовна смерила ненавидящим взглядом Милу и швырнула ей кастрюлю под ноги с такой силой, что погнулась алюминиевая ручка.

— Да подавись ты своей кастрюлей…

И вскоре, хлопнув дверью, вышла на улицу в поисках ближайшего хозяйственного магазина.

Да, две хозяйки на кухне — старая история…

А Мила подумала о том, как хорошо, что мать Николая не появилась здесь раньше. И еще, благодаря Роксане Тарасовне, перед ней замаячил призрак свекрови. Хотя она понимала, что если у нее все сладится с Виктором, в ближайшее время присутствие свекрови ей не грозит.

В общем, мирная и веселая холостяцко-молодежная квартирка с приездом мадам Бабенко стала похожа на обычную коммуналку, где каждый хотел поплотнее прикрыть за собой дверь от соседей. Хрупкий мир держался благодаря усилиям Николая. Сам он, забыв про недавние гулянки, после института мчался с матерью то на междугородные переговоры, то в обменное квартирное бюро, то на встречу с маклером…Частыми посетителями в их квартире стали разносчики телеграмм. Телеграфировал Киев из-за отсутствия телефона…Почти каждую неделю под выходные наезжал старший Бабенко. В самой маленькой комнате квартиры кипела жизнь: там громко охали по поводу плохих вариантов обмена или от несовпадения числа выезжающих из Москвы. Например, выезжало двое пенсионеров, а въехать должно было четверо «бабенков». (Еще у Николая был брат, который учился в школе). А закон строг: сколько человек выехало, столько должно и въехать. И эти законы, надо было как-то обходить…Но чаще и громче всех слышно, конечно, было Роксану Тарасовну, которая поносила Москву вместе с москалями, и наглых и расчетливых московских девиц, вспоминая, что Николай был отвергнут какой-то министерской дочкой. Был это, конечно, и камень в «Милин огород».

Мила слушала все это, усмехаясь. Ее мало трогали чужие заботы и хлопоты. Тем более, что в скором времени ей предстояли свои. И были они весьма приятными…

«Это только такая бестолочь, как моя дочь Вика могла так вляпаться», — размышляла Мила, наводя порядок по случаю прихода гостей. После звонка Ирины Михайловны, которая ходила с Викой в поликлинику, уже было известно, что срок беременности был такой, что не подлежал хирургическому вмешательству…

Мила вспомнила, что когда она очень хотела выйти замуж за Виктора, она решила «пойти в разведку»… К этому прибегают многие женщины, желая проверить своих возлюбленных. Нет, она не утверждала, ни в коем случае, она просто намекнула Виктору, что, кажется, беременна… И все завертелось, закрутилось тогда в ее молодой жизни. Все сладилось. Зря что ли она так старалась… А потом, выяснилось, что она ошиблась. Ведь так бывает. Но сама-то она точно знала, что не беременна… Ну, а ее Вика — вот дуреха. Преподнесла такой подарок…

Мила устало села на диван, швырнув на пол тряпку, которой только что смахивала пыль с мебели.

— Интересно, что там за парень, — подумала она вслух и посмотрела на часы.

Через полтора часа должны были прийти все: Вика с Виталиком, мать и Виктор. А ей надо было еще приводить себя в порядок и накрывать на стол. Она подошла к зеркалу и, пристально посмотрев на свое отражение, сама себе приказала: «Только держи себя в руках. Иначе ты сама все испортишь»…

В душе она посетовала на то, что все свалилось на нее до кучи. Впрочем, если бы не Викины обстоятельства, Виктора бы сюда не заманить ни за какие коврижки. Нет худа без добра — вспомнилась пословица. Впрочем, что здесь «худо», а что «добро», она пыталась не задумываться.

— Проходите, проходите, молодой человек, — приветливо, но в то же время строго и властно, поприветствовала Мила Виталика, замаячившего в дверном проеме, — тут такие дела намечаются, а мы даже незнакомы…

А про себя успела подумать, окинув цепким взглядом голубоглазого блондина, державшего торт и цветы и неуверенно топтавшегося в прихожей: «Какой милый «тюфячок», однако. Пожалуй, немного в комбинации с «динамо». Впрочем, не самое плохое сочетание»…

У нее отлегло от сердца. Интуиция подсказывала ей, что замужество Вики — это вопрос практически решенный. У Вики все должно решиться хорошо, потому что слишком плохо все было у нее. По простому закону компенсации, который был явно сегодня не в ее пользу…

Вика с Виталиком пошли на балкон, а Мила с Ириной Михайловной направилась на кухню.

— Все же нехорошо, что матери Виталика с нами нет, — озабоченно и почти шепотом сказала Ирина Михайловна.

— А вот и нет, абсолютно не согласна с тобой, — возразила Мила. — Это даже нам на руку, что там на даче, где она сейчас, нет телефона. Одного его нам легче будет обработать. А он потом свою мать просто поставит перед фактом: дескать, женюсь и заявление подали…

— Не говори гоп, пока не перескочишь, — тихонько сказала Ирина Михайловна.

— Ой, мама, что ты шепчешься, кого боишься? Да все нормально будет… Ты что забыла, что мы с родителями Виктора только на свадьбе познакомились? — недовольным тоном обратилась она к матери. — Но ведь, согласись, так даже лучше для нас в сложившейся ситуации. Ведь Викин живот скоро уже торчать будет.