Михаил Попов - Колыбель Страница 30

Его величество искал кладбище.

Или что–то похожее.

Или такое место, в котором аборигены избавляются от мертвечины. А они от нее избавляются. Остатки рыбы, утренний труп теленка искать не имело смысла, они куда–то деты. Мусульмане должны по своему закону удалить под землю труп почившего. Убудцы тоже что–то должны своему закону и соблюдают по этому поводу тотальную омерту.

Ладно, поищем сами.

Для начала царь царей осмотрел границы. На замке они были только со стороны Колхозии. Это было и плохо — Вавилония могла стать жертвой своей беспечности, — и хорошо — Председатель боялся царя сильнее, чем тот его.

Правда, нападают чаще именно со страха.

Поговорил его величество и с народом в полях. Согнутые спины встретили его довольно равнодушно, но поведали много правды.

— Что, мешают вам вредители?

— Мешают, ваше величество (с удовольствием отметил, что и простые пахари так его величают, а не только дворня), сами поглядите.

Кротовыми норами изрыта вся подповерхность пашни. Посевы в местах особенной активности слепых тварей выглядели жалко, стебель вялый, колос чахлый.

— Не голодаете хоть?

Из ответов стало ясно: если так пойдет дальше, на горизонте замаячит голод. Ясно стало и другое: пора предпринимать ответные действия. В перспективе кажущееся равновесие — в пользу Колхозии.

— Афраний, сходи потихоньку к Йорику.

— Богатому Йорику?

— Богатому, богатому. И скажи: он может стать еще богаче, если поторопится с поставками и подвербует побольше соседей. Всем, кто присоединится, — по НПЗ. Знаешь, что это такое?

— Нет.

— Им понравится. Нефтепереработка гораздо выгоднее добычи. Дуй.

Осмотр закоулков царства его величество произвел в преднамеренном одиночестве. Лучше будет, если что–то подозрительное он обнаружит сам и этого пока никто не узнает.

Он не взялся бы утверждать, что буквально все тайные и темные места подвластной территории были осмотрены, но был уверен — ускользнувшее от его ока ускользнуло случайно, и это какая–нибудь мелочь.

Сделал неприятное открытие с символическим подтекстом: исчез известный календарный мегалит. Люди Председателя выкопали его и утащили на свою территорию. Это можно было расценить только как демонстрацию непримиримости: живем в совершенно разных временах и не желаем никакого взаимопонимания!

Путешествие прошло не совсем в одиночестве, пару раз мимо пробегали маленькие табуны подростков. Однажды их пришлось даже прогнать, а то уселись на том берегу — дело было на Холодном ручье — и молча пялятся.

А ну, пошли!

Надо сказать, что местные дети его величеству не нравились. Чем–то неуловимо они напоминали маленьких старичков, даже резвились как–то мудро, что ли. Впрочем, и «тамошние» дети не ввергали его в восторг. Бесплодие не порождает чадолюбия. Он хотел «там» сына и был уверен, что его сын будет не как все.

Итак, никаких следов чего–то походившего на место упорядоченного упокоения. Никаких следов пропавшей Эсмеральды. Пропавшей или сбежавшей? Сбежавшая должна бы прятаться.

Где? По–прежнему сидит в пещере?! Сходить еще раз глянуть? Не смешите!

А может, она жертва? Подношения бывают не только вегетарианские!

Сама пошла и бросилась в чан?

Добровольная человеческая жертва?!

Чушь!

Нет, к жертвеннику его величество больше не полезет. Эта каменная яма засасывает людей, как темное место в сознании засасывает мысли.

Его величество остановился. Не то чтобы в сознании наступило просветление, скорее проснулась в каких–то деталях мышечная и вестибулярная память.

Царь вавилонский вспомнил, что там, в темной пещере, передвигался… На четвереньках!

Сам выбрался — надо думать, из жертвенника. Но в глубь пещеры, а не на берег, как выволок дядю Сашу. А потом… куда–то, в полнейшей темноте… потом падал, летел — такое впечатление, что по скользкому желобу, как в аквапарке…

И сразу — родной топчан.

Одно можно сказать твердо: никаких встреч, никаких контактов ни с чем, м-м, живым не было.

Что ж еще скажешь — местечко особенное, и во второй раз его посещать не потянешься.

Дельфы!

Стронувшийся было с места царь царей остановился.

Действительно, прет из земли газ и дурманит.

Тогда нужна пифия.

Эсмеральда!

Они притаскивают дары к пифии, а она говорит им что–нибудь загробным голосом: тот свет есть, тот свет есть! Вот откуда их такая упертая вера. Прежняя пифия сдохла, Эсмеральда — наследница. Или сменщица, если они работают вахтовым методом.

Подпуская иронии, Денис пытался сделать ситуацию более очеловеченной.

Все сходилось, но от этого не наступало облегчения. Тем более что в глубине души он знал: ничего не сходится.

Одно ясно: от этого места лучше держаться подальше. По крайней мере до тех пор, пока в политической сфере не будет достигнута полная победа. Когда рухнет Колхозия, — а надо будет, и как можно решительнее, сделать все для этого, — тогда мы тамошних спецов, во главе с самим товарищем инженером, бросим на вырывание тайн здешней природы из цепкой и одновременно наркотизированной каменной лапы.

Сама собой нарисовавшаяся глобальная цель царствования очень взбодрила его величество.

Сейчас мы пополним запасы горячительного и дадим немедленные указания всем службам. Афраний уже бросает важную гирьку на нашу чашу застывших в ненужном равновесии весов убудской истории.

Выйдя на берег, его величество сбросил набедренную повязку и поплыл к невидимому катеру.

7

— Боливар с хутора Две липы за четыре пары курей с петухом и четыре же корзины старого риса получает траулер «Сергей Есенин» и большой морозильный траулер «Иннокентий Анненский».

— Норма–ально

— Валидол с маленького поля, что за Лысым хутором, за сорок подносов с бананами и большими сладкими лимонами получает «там» рощу каучуковых деревьев в среднем течении Мараньона и рыбокоптильню в Манаусе.

— Норма–ально

— Вдова Оторва за свой глиняный бугор, что у заброшенной переправы, получает футбольный клуб «Волгарь», Астрахань и чебуречную «Риони» в городе Ланчхути.

Астерикс бродил по поляне в сопровождении стайки убудцев, указывая стеком на начертанные знаки. Он легко выучился чтению и, кажется, совсем перестал тяготиться своей должностью.

Его величество лежал на башне и размышлял.

Машина холодной войны заработала на полную мощность. Поля вдоль Глиняного ручья покрылись сетью пластиковых пугал для кротов, пустые бутылки из–под колы и «спрайта» объявлены стратегическим товаром, и разбазаривание их приравнено к государственной измене. Теперь каждое утро его величество не только занимался имущественными записями на поляне государственного банка, но и выписывал палочные порции замеченным в нерадивости подданным.

Для палаческой работы подошел, как ни удивительно, первовыпоротый, друг Петрония. Янгус, очевидно, весьма проникся идеей наказания и теперь воплощал ее с чувством и толком. По утрам он с нетерпением ждал, когда царский суд разродится конкретными решениями. Вечерами заготавливал инвентарь и следил, чтобы в его ведомстве все было исправно.

Люди Йорика тоже оказались людьми слова. Яйца, рис и фрукты из голодающей Колхозии потоком пошли в закрома сытой Вавилонии.

А его величество устроил себе пляжный сезон. Он окончательно отодвинул в глубь сознания темное, волнующее, «пещерное» воспоминание. Счастье — это когда ты можешь совместить приятное с полезным.

Нанырявшись, укладывался на травяную перину, быстро воздвигнутую командой Бунши прямо на песке. В одно из утр сидел он и размышлял, щурясь в сторону линии горизонта: а правда ли там где–то Ява, Суматра и вся прочая география? Откуда эта уверенность, что за конкретно этим горизонтом ничего и нет?

В одной руке была деревянная вилка с куском пикантного от природы кабачка, в другой кружка сладкого мартини. Справа от него высилась куча добычи из двух больших бутылок «спрайта», двух литровок скотча, блока «Мальборо», если не промокли, надо будет попытаться научиться курить. Или научить кого–нибудь из местных. Проверить в действии поговорку: «Не баран чихнул».

Слева тихо толпилась группка придворных и маршалов в ожидании указаний, ибо им было сказано, что указания будут.

Его величество не спешил, оттачивая в сознании систему приказов до самой лаконичной формы. Чем конкретнее прикажешь, тем легче контролировать.

Протянул руку, взял упаковку чипсов, и в этот момент в периферию его зрения попала фигура подбегающего Помпадура. Приблизившись, он рухнул на колени и на четвереньках, разбрызгивая коленями песок, устремился к уху его величества: