Анастасия Заворотнюк - Начало Страница 31

Что творилось за кадром – ни в сказке сказать, ни пером описать. Я уморила всю тусовку. На запись приехал Филипп Киркоров, приехали другие звезды. Спели все быстренько, чик-чик, готово. Я послушала, как они отстрелялись, думаю – ничего страшного. Подумаешь!

Начинаю петь, и вдруг понимаю, что мое стеснение не позволяет мне даже рот открыть. И вот тут я понимаю, что ничего не понимаю.

– Ой, сейчас я отвернусь от вас и запою. Только вы тоже от меня отвернитесь. Так-так-так. Ой, нет. Так-так-так. Ой-ой-ой!

И все время начинают играть вступление, а я никак не могу начать.

– Так-так-так… Ой, нет! Нет, нет!

Ну, не могу! Как обычно, моя любимая история.

Я села на корточки. Залезла под стол. И из-под стола, наконец-то запела. Стеснение загнало меня почти что под плинтус. Ну, не иначе как патология. Потом, конечно, я устала отсиживаться. Стыдно ужасно. Вылезла. Встала к микрофону. Началась запись. И все симпатично так получилось. Спела.

Все отлично, все довольны. И вдруг вижу – стоит одна очень известная молодая певица, улыбчивая девушка, которая много раз принимала участие в концертах, которые я вела. Стоит и смотрит на меня исподлобья. Взгляд просто убийственный. Господи, неужели она почувствовала во мне соперницу?! И тут я поняла, что ни за что и не при каких обстоятельствах не пойду в шоу-бизнес.

Настал момент, когда мне пришлось записывать клип «Я само совершенство». Все было блестяще подготовлено. Балет работал, декорации стояли, все очаровательно. Нужно только выйти, спеть и что-то изобразить. Не от лица няни Вики, а от имени Насти Заворотнюк. Плюс ко всему мне дали возможность самой решить, как это делать. Вот это волшебное «от себя» ввело меня в ступор. Я сразу поняла, что от себя я ничего сделать не сумею. Зову режиссера, спрашиваю:

– Что делать-то? Скажите!

– Что хочешь!

А мне необходимо, чтобы роль подальше от меня была. Вот когда певица выходит, она же о себе поет: «Я само совершенство… я, меня, моя…» Все интимно, близко. И совершенство еще какое-то. Ладно бы, текст был другой – а тут, на тебе. Должна получиться какая-то ироничная интонация, вроде бы.

Я не знаю, куда мне деть руки, как поставить ноги. Как это делают совершенства? Откуда я знаю.

Стою – вылитая Паша Строгонова из фильма «Начало». «Руки мешают? Давай их отрежем!» Понимаю, что режиссер мне не поможет и зову хореографа Дружинина.

– Научи меня, как мне себя вести. Давай продумаем до мелочей, буквально, вот на этих словах руку вот так, а на этих – ногу так, бедро вот так, улыбку. Мне надо все показать!

Телодвижения шоу-бизнеса у меня неестественные. Я, конечно, могу их спародировать, что иногда делала в «Няне». Могу показать смешно, и все мы дружно посмеемся. Но когда их надо делать на полном серьезе и желательно, чтобы не посмеялись, а напротив, увидели, что я настоящая звезда? Ужас! Началась истерика. Мы писали клип пять часов! То, что профессиональная певица делает по щелчку, для меня стало неподъемной ношей. Я не знала как, что, куда и зачем. Умоляла оператора:

– Ну, снимите меня с какого-нибудь ракурса, как-нибудь покрасивей, и смонтируйте. Ну, простите меня, простите…

Наконец, придумали. Дружинин выручил, оператор снял. Как-то обошлось. Сыграла певицу в сиянии славы. Сложное это оказалось дело. Хотя, немного изнурительных тренировок, и я бы, наверное, смогла. Все-таки не так страшно, как ведение шоу в прямом эфире. Хоть слова точно все знаешь, мелодия знакомая.

Но у меня все так складывается в жизни – все на сопротивлении. Быть характерной актрисой, смешить зрителей – это для меня было невозможным подвигом. Но ведь получилось, и неплохо получилось! И даже лучше, чем карьера драматической актрисы. Я уверенней себя в этом амплуа почувствовала. Ведущая?! Никогда! Но ведь делаю. Эстрадное исполнение? Лучше убейте сразу! Тоже преодолела. На «Огоньке» я постигала школу эстрадной жизни в ускоренном темпе. Было ощущение, что я барахтаюсь, словно щенок в воде. Но по-прежнему считаю тот опыт неоценимым. Я преодолела множество своих страхов и комплексов только благодаря этой неконтролируемой, экстремальной ситуации – надо что-то делать, когда от страха и стыда не чувствуешь под собой ног.

22

Работа над «Кодом Апокалипсиса» продолжилась в Малайзии. И я решила взять с собой детей. В Куала-Лумпуре нам создали прекрасные условия. Дети наслаждались курортной жизнью, купались в бассейне, осматривали местные достопримечательности. И каждый день приезжали ко мне на съемочную площадку. Никаких забот, вечные каникулы, вкусная еда, дивные фрукты. Дети сразу подозрительно отнеслись к морепродуктам и нашли себе ресторанчик, где правильно готовили мясо. После съемок мы все время были вместе. Вот такую награду я получила от судьбы за те долгие месяцы разлуки, когда я в лучшем случае могла поцеловать их спящих, а в худшем – трезвонить и спрашивать, как они там растут без мамы?

Климат в Малайзии тяжелый: адская жара, жуткая влажность. Грим моментально портится. Все время пьешь воду, чтобы поддержать силы. И весь макияж за минуты просто стекает по щекам. Особенно страдал Венсан – на нем в буквальном смысле не держалось лицо. А я слепла от солнечного света. «Камера, мотор, экшн!» – все уже сказали, но я открывала глаза по сигналу, когда оператор говорил: «Настя, камера!» Глаза мгновенно начинали слезиться, такое интенсивное солнце. Благо, этого не видно на пленке, так удачно получилось.

Джеймс Бонд никогда не пренебрегал легкой интрижкой с противницей. Вот и моя героиня была на все готова ради достижения цели. А как же? Пригласить любимца женщин, французского красавчика, и чтобы с ним не было эротической сцены? И к этому все шло. Мы враги, но не должны расставаться ни на минуту. Мы не должны терять друг друга из вида. И чтобы выспаться ночью, мы приковываем себя друг к другу, а ключ бросаем на ковер. Мы так близки, одно дыхание на двоих, на мне невероятная ночная рубашка, похожая на вечернее платье. Я начинаю любовную игру, соблазняю его, ключ от наручников на ковре, мы падаем с кровати. Я открываю замок, убегаю. Все мы отлично сделали, с юмором. Но нашу эротическую композицию убрали. Решили, что русская разведчица не может пасть так низко. А мне почему-то кажется, что может, в этом как раз и заключается смысл слова «разведчица» – она может все. Вообще, убрали многие математически-просчитанные сцены, с мельчайшими, но очень важными нюансами. Убрали много ироничных деталей. Не сняли драку, для которой я тренировалась два месяца! Обидно.

Зато в Малайзии наконец-то исполнили прыжок, из-за которого меня чуть не уморили в Париже. Прыжок очень опасный – два небоскреба, азиатские башни-близнецы, между ними стеклянная галерея-мостик. Там когда-то произошел несчастный случай, и с тех пор прыжки запретили. Поэтому наши каскадеры прыгали с вертолета. Моей дублершей была Лика Борзова – чемпионка страны по бэйсджампингу. И тоже не обошлось без неприятностей – прыгали в воздушную трубу между небоскребами, а там ветер гуляет, Лика задела стропами провода и обесточила целый район Куала-Лумпура.

Уж если мы работали лучше европейцев, то про азиатских коллег я молчу. Малайская сторона говорила: «Да», – но все делала по-своему. Договориться невозможно. Это менталитет. Малайцы медлительны, им некуда торопиться. Их вообще надо слушать очень внимательно.

Однажды из-за своей доверчивости я попала в забавную историю. В Куала-Лумпуре есть храм, он стоит на высокой скале, к нему ведет длинная-предлинная лестница. Мне показалось, что перед храмом стоит золотой невероятных размеров бог войны – Муруган. И мне захотелось туда подняться. Водитель мне ничего не объяснил, сказал только: «Нет, это не Будда». И мы с детьми решили устроить экскурсию. Преодолели бессчетное количество ступенек (272). Еле дошли. Наверху обнаружили храм Бату Кейвз. Меня как-то сразу смутили агрессивные глаза местных богов – лошади с головой женщины и льва с головой мужчины. Место шумное и оживленное благодаря стае обезьян. Они прыгали чуть ли не по головам, кидались кокосами. Могли бы и в нас попасть, запросто. Но мы как-то не боялись, преисполнившись уважения к святыне, радовались неожиданному слиянию религии и природы, и этим тотемам, и обезьянам. Удивительный, непостижимый мир. Так захотелось приблизиться к древней мудрости, скрытой от нас. Ах, ах! Сплошной восторг.

Когда мы спустились, водитель с улыбкой взглянул на пакеты с сувенирами, и только тогда объяснил, где именно мы только что побывали. Оказывается, в этот храм каждый год 14 февраля съезжаются паломники со всего мира. Сюда они приходят с мечами и предаются здесь самоистязаниям – наносят себе всяческие увечья, протыкают уши, щеки. Не насмерть, конечно, но льется море крови. Так страшно! И я поняла, откуда взялась страшная энергетика этих богов с человеческим головами. Тут же решила:

– Все, все, все, мы божков этих, которых накупили, оставляем здесь и никуда с собой не повезем. Нам и своего драматизма хватает, новых острых ощущений не хочется.