Анатолий КУРЧАТКИН - ЦУНАМИ Страница 31

Так, разговаривая о всякой всячине, в основном о том, что схватывал вокруг глаз, они прошли парк по диагонали в одну сторону, пересекли его вдоль короткой стороны и прошли по диагонали обратно. Неллин телефон пропищал эсэмэской. Нелли прочитала ее и махнула рукой:

— Идем. Уже ждут нас. Приехали.

Они вернулись к месту, откуда вошли в парк, — метрах в тридцати на дороге, притершись к тротуару, стояла лимузиноподобная «тойота» Тони, а около нее, одинаково с руками в карманах, в позе ожидания стояли трое: сам Тони, Дрон и высокий, с остатками коротко подстриженных темных волос на висках и острым лысым теменем, спортивный мужчина с тем вдохновенно-серьезным выражением лица, по которому почти наверняка можно было предположить, что это американец.

— Господи, — проговорила Нелли, — и Крис здесь.

— Кто такой Крис? — спросил Рад.

Появление рядом с Дроном нового лица почти наверняка означало, что их разговор снова откладывается.

Дрон увидел Рада с Нелли и, вытащив руки из карманов, замахал ими крест-накрест над головой.

— Крис — это Крис, кто еще, — сказала Нелли. — Понятия не имела, что он здесь. Как с неба свалился.

— Ваш друг?

— Может быть. — Нелли шла, не глядя на Рада, откровенно пренебрегая разговором с ним, она неотрывно смотрела на троицу около «тойоты» — словно пыталась что-то понять, что требовалось ей понять непременно и что она пока понять не могла.

— Американец? — все же спросил Рад еще.

Его физиогномические способности оказались на высоте.

— Американец, — коротко отозвалась Нелли. Дальше, до самой машины, они уже шли молча.

Впрочем, только они приблизились к машине, к Нелли незамедлительно вернулся дар речи.

— Крис! Вот неожиданность! А я и не знала, что вы здесь. Это вы не сообщили? Или Дрон мне решил сюрприз устроить? Кто из вас двоих мне сюрприз устроил?

Она словно обвивала этого Криса своим приветствием — подобно тому, как плющ обвивает собой беседку, находя в ней опору для своей крадущейся плюшевой зелени, чтобы, разросшись, скрыть под цветущим плюшем давшую ему поддержку опору. Крис, слушая ее, плавился в улыбке, пытался выбраться из-под стремительно опутывавшей его зеленой сети — подавал ответные реплики, но его речь по сравнению с Неллиной выглядела сплошными невнятными междометиями. В конце концов он рухнул под ее обвивающим натиском.

— I beg your pardon, — только и повторял он, сменив польщенную улыбку на смущенную. — Прошу прощения.

«Один американец засунул в жопу палец и думает, что он заводит патефон» — ворвалась в память Рада непонятно как удержавшаяся там дворовая детская дразнилка.

Ощущение в результате, когда, представившись, пожимал этому Крису руку, было не из приятных.

— Проводите здесь отпуск? — с щедрой любезностью утвердительно произнес Крис, встряхивая Раду руку.

— О да, отпуск, — не стал разубеждать его Рад Тони, с радостной доброжелательностью переводя взгляд с одного на другого, широко улыбался, сияя своими рафинадными зубами.

— Есть предложение, — обращаясь к Нелли с Радом, но по-английски, чтобы всем было понятно, проговорил Дрон, — прежде чем спланировать куда-то за стол, взять лодку и прокатиться по реке.

— Ой, мы с Радом умираем от голода, — протянула Нелли.

— Нет, Дрон, если у других нет желания, то можно сразу в ресторан, — уступающим тоном торопливо произнес Крис.

Видимо, идея прогулки по реке принадлежала ему.

— Хотят, хотят! — решительно пресек его поползновение на либерализм Дрон. — Ты разве не хочешь? — посмотрел он на Рада.

— Ну если по правде… — начал Рад. Он не чувствовал себя вправе быть категоричным. Что говорить, если представить их компанию в виде формулы, он был в ней зависимой величиной. И сильно зависимой.

— А ты разве не хочешь? — не дав ему договорить, посмотрел Дрон на Нелли.

— Нет, почему. Очень даже. Превосходная мысль, Крис: прокатиться на лодке перед обедом. — Поспешность, с какой Нелли развернулась на сто восемьдесят градусов, свидетельствовала о том, что желаниям американца должно было потрафлять, и во всю.

— О чем тогда речь! — воскликнул Дрон. — Тони, — глянул он на хозяина машины. — Вези на причал. Везешь?

— Со скоростью двести миль в час, — готовно отозвался Тони, тотчас открывая дверцу около своего водительского сиденья и окуная себя в прохладу «тойоты».

Рад ожидал, лодка окажется чем-то вроде московского комфортабельного речного трамвайчика, но причалившее к пристани плавучее средство было действительно лодкой. Только большой, чуть не двадцать рядов скамеек со спинками, разделенных посередине проходом, от солнца над головой натянут синий синтетический тент, которого, когда идешь по проходу, едва не касаешься головой, никакой капитанской рубки, властно возносящейся ввысь, рулевое колесо на носу, как у обычного автомобиля, круглые оконца датчиков скорости, давления масла на приборной доске — и все. Вдоль бортов, закрывая обзор, натянута плотная пластиковая лента, защищающая от брызг, наблюдать за берегами можно, лишь встав или глядя вперед, в незатянутое лентой носовое пространство поверх головы рулевого.

Причалы, впрочем, следовали один за другим, вот уж истинно, как трамвайные остановки, через несколько минут скамейки впереди освободились, и всей компанией удалось пересесть к рулевому прямо за спину.

После этого маневра Рад оказался на скамейке рядом с Крисом.

— Отлично, да? — обращаясь к нему, произнес Крис. Лицо его стало еще вдохновенней, ноздри, вбирая сырой аромат воды, раздувались. — Люблю водную стихию. Вам нравится, Рад?

— Разумеется, — подтвердил Рад.

— Как жизнь в Москве, Рад?

Рад хмыкнул про себя. Хорош был вопрос.

— В двух словах не расскажешь, — сказал он вслух. — Разнообразно.

— Да, разнообразно. Разнообразно, — понимающе покивал Крис. — Москва вся в огнях, совсем как Нью-Йорк. А игорных заведений — совсем как Лас-Вегас. Но инвестиционный климат все же оставляет желать лучшего, да?

— Инвестиционный климат в Москве — лучше, чем сейчас погода в Бангкоке, — не дав Раду ответить, с нажимом проговорил Дрон с передней скамейки, для чего развернулся на ней, перекрутившись жгутом, и, чтобы не соскользнуть с нее, ему пришлось взяться обеими руками за ее спинку. — Что вам Рад может сказать об инвестиционном климате? Ты, Рад, — стрельнул он на Рада глазами, — занимаешься инвестициями в российскую экономику?

Вопрос его подразумевал ответ, кроме которого Рад и не мог дать никакого другого.

— Нет, Крис, — сказал он, — я не специалист по инвестициям. Я ничего не понимаю в этом деле.

— Рад — мой коллега, — радостно объявил Тони, сидевший рядом с Дроном. Вслед Дрону он тоже развернулся назад, и оба они удерживались на сиденье, одинаково ухватившись руками за спинку. — Мы с ним специалисты по ведению спортивного клуба.

— О, как интересно, — вежливо отозвался Крис. Рад промолчал. Они встретились взглядами с Нелли, и он прочел в ее глазах насмешливое сочувствие тайной сообщницы. Два часа, проведенных наедине, словно бы связали их некими узами. Едва ощутимыми, но вместе с тем совершенно явными.

Пришествию сумерек Рад не поверил. Он решил, что это ему лишь кажется, что темнеет. И лишь когда берега начали растушевываться стремительно сгущающейся мглой, он понял, что опускается ночь. Но с чего вдруг так рано?

Дрон, Нелли, Тони и даже Крис в ответ на его вопрос о причинах темноты заулыбались снисходительными улыбками посвященных.

— Так ведь зима, Рад! — ответил ему Тони. — Зима! Зима, дошло до Рада. Действительно. Он и забыл, что зима. Зима в его сознании накрепко была связана с морозом и снегом, а раз жара — естественно, лето.

Когда подошли к последней пристани, в лодке осталась одна их компания. Дальше пассажирских пристаней больше не было, дальше тянулись уже портовые строения, громадными пауками нависали над причалами портовые краны. Начиналось устье, река раздвигала берега с легкостью силача, не знающего соперников, близко было море. Идти обратно рулевой отказался. Он в темноте не ходит, у него не оборудовано для темноты, переговорив с рулевым, сообщил Тони.

— Как может быть: занимается бизнесом — и не оборудовано? — недоуменно вопросил Крис.

— О да, вот так, — словно извиняясь за соотечественника, ответил Тони.

Чувство сообщничества, что связывало теперь Рада с Нелли, заставило их переглянуться. Им это было понятно — и Дрону, конечно же тоже, — как можно вести дела так неряшливо.

У входа на пристань шустрый подросток-дежурный на скудном английском сообщил, что лодок обратно больше не будет. Он уже снял с себя зеленую рубашку с металлическими пуговицами, должную изображать некое подобие формы, перебросил ее через плечо и, прижимая к груди наполовину опорожненную большую бутыль с пепси-колой и таких же размеров пакет с чем-то вроде картофельных чипсов, ждал, когда пристань очистится от последних пассажиров.