А. Корчак - Я, депутат... Всенародный избранник Страница 31

– Ну, вот и правильно, одобряем. А в связи с тем, что сегодня я получаю официальное место, имею честь сообщить вам, что наши отношения с этого дня переходят в совершенно иные плоскостные и глубинные измерения. Марк Семенович! – тут же прокричала она, – идите к нам, я хочу сделать срочное официальное заявление.

Вышел из спальни как всегда озабоченный Марк Семенович, сделав вид, что не заметил, в каком несуразном положении находится его шеф на полу.

– Да, Эльвира Николаевна, вы меня вызывали? – обратился он к ней.

Алексей Иванович попытался было самостоятельно подняться, но опять соскользнул туда же, на пол. И, уже не сдерживаясь, прорычал в сторону помощника.

– Да что же вы, в самом деле, неужели не видите, в каком несуразном положении я нахожусь, помогите же мне встать, черт вас побери! – он протянул ему руку.

– Всем сохранять приобретенное положение, – неожиданно скомандовала Эльвира. – Иначе я утеряю мысль. Итак, к черту всякую дипломатию.

Она махнула рукой, как отрубила что-то ненужное.

– Итак, наши отношения, Алексей Иванович, из черт-те каких переходят в русло нормальных, рабочих. Иначе нам не решить стоящих перед нами проблем, а их, я уверяю, предостаточно, поверьте мне.

– Но как же, Эльвира, это невозможно, – пытался подняться уже с помощью Марка Семеновича, крепко ухватившись за его руку. – Я так не могу, как раз только сегодня я собирался сделать вам официальное предложение, спросите у Марка.

– Да что вы говорите? Это действительно так, Марк Семенович? – с удивлением спросила Эльвира.

– Да, это так, – повернувшись к ней, изъяв при этом свою руку из руки Алексея Ивановича, подтвердил тот без энтузиазма.

Алексей Иванович уже было стал подниматься, опять с грохотом приземлился на пол, причем на сей раз с полного маху, без всякого скольжения по стулу, больно ударившись копчиком. Он взвыл и, как полагается в таких случаях, грубо выругался. Ну а Марк Семенович, абсолютно не обращая внимания на своего шефа, продолжил:

– Вы знаете, мне это сейчас уже абсолютно все равно… вот мое заявление об уходе.

Он протянул Алексею Ивановичу бумагу, даже не посмотрев в его сторону.

– Вот, пожалуйста, завизируйте.

Эльвира вместе с Алексеем Ивановичем в один голос потребовали:

– Прекратить!

Алексей Иванович – тут же Эльвире.

– И вы прекратите, и сейчас же вернитесь в лоно наших прежних отношений.

Эльвира с Марком Семеновичем воскликнули одновременно:

– Это невозможно!

Возникла путаница. Все стали говорить, не слушая друг друга. И это продолжалось бы, наверное, еще долго, если бы Эльвира, как и всегда в таких случаях, не взяла инициативу на себя. Она командным голосом приказала:

– Всем прекратить балаган и слушать меня. Вы, Марк Семенович, возвращаетесь в лоно своей партии, под мудрое руководство вашего шефа. А с вашим заявлением, – она выхватила листок бумаги из его рук, – мы поступим вот так. – Она начала с остервенением рвать его на мелкие кусочки. – И забудьте ваши заблуждения на этот счет. У нас с вами еще очень много дел не сделано, и основное: мы должны двигать нашего глубокоуважаемого… – при этом она, улыбнувшись, посмотрела на Алексея Ивановича. – А вы, Алексей Иванович, забудьте, что у нас с вами когда-то было. Ничего не было, это был только сон. Все силы – на карьеру, и никаких неформальных отношений со штатом, я этого не потерплю. – Она шутливо погрозила ему пальчиком. – И возвращайтесь домой к своей Марье Ивановне. Она у вас – очень хороший человек. А я займусь вплотную вместе с Марком Семеновичем вашей, а значит, и нашей карьерой. Все решено и, надеюсь, обойдемся без комментариев.

– Но, Эльвира Николаевна, – попытался еще что-то сказать Алексей Иванович, – я уже не могу без…

– Все, – решительно заявила Эльвира, – это решение окончательное и обжалованию не подлежит. Мы друг другу больше нужны как сотрудники, если хотите, как сообщники, а не любовники. Решение мною принято, и я больше не намерена ничего повторять, учтите, пожалуйста, это.

Она обратилась к Марку Семеновичу.

– Какие у нас сегодня планы?

Он тяжело вздохнул.

– Сегодня звонил Бабарыкин.

– Я уже слышала об этом, – она защелкала пальцами, как его… – вспоминая, как его зовут, – ну, этот…

– Толстожопый, – не сдержавшись, с радостью выпалил Алексей Иванович.

– Пусть так, если вам того хочется. И что же он хотел?

– Он, – продолжал Марк Семенович, – просил Алексея Ивановича сегодня встретиться со спонсорами. А вернее, об этом просил сам председатель.

– Вот видите, сам председатель вас уже просит, – заметила Эльвира, – у вас начинаются очень серьезные дела, ваши акции выросли, если сам председатель просит. Вы заметили, не приказывает, а просит. И все это благодаря разумной, продуманной политике, которую мы с вами проводим. Вы договаривайтесь о встрече, а у меня сегодня своя встреча с французом. Надо проследить все самостоятельно, что они там наснимали и намонтировали. Завтра во Франции, а сегодня уже, возможно, и здесь, в посольстве, они планируют показ снятого фильма. Там в главной роли вы, Алексей Иванович, так что, вы понимаете, все должно быть на высшем уровне и без каких-либо ошибок. Иначе вам и нам удачи не видать, глубокоуважаемый мой шеф.

– Что-то уж больно скор твой француз, чтобы за сутки сделать целый фильм, откуда такая прыть?

– Все очень просто, здесь пахнет большими деньгами, он мне сам об этом сказал. А в таких случаях они работают скоро.

Алексей Иванович ненадолго задумался, потом, сделав начальственное выражение лица, неожиданно для присутствующих произнес:

– Это все, конечно, хорошо, Эльвира Николаевна. Делайте свои дела, никто не возражает по этому поводу. Но тем не менее вы должны быть на сегодняшней встрече со спонсорами, дело ничуть не менее ответственное. – Это он сказал в несвойственной ему манере общения с Эльвирой – строгой начальственной форме.

«Так-так, – подумал про себя как всегда наблюдательный Марк Семенович, – у нашего Ромео любовный пыл, по-моему, стихает и место уступает банальной страсти – жажде власти».

Это свое умозаключение он, как видите, почти облек в стихотворную форму, что вызвало у него самого улыбку на лице.

Эльвира тоже обратила внимание на строгость и начальственность тона Алексея Ивановича, но это у нее почему-то не вызвало злобы или недовольства. Она, как обычно в таких случаях, не стала кочевряжиться, а просто вытянулась по стойке смирно и, отдав честь, произнесла:

– Слушаюсь, господин всенародный избранник.

– Ну, что вы, – засмущался Алексей Иванович, – я просто… я просто прошу вас.

– Просьба начальника – приказ для подчиненного, – в том же духе, опять по-военному, отрапортовала она. – Ровно в восемь я буду на месте.

Вам, может быть, смешно, но в результате этого обещания важное дело было испорчено, что впоследствии им принесло много всяких и разных неприятностей и проблем.

Когда просмотр фильма во французском посольстве подходил к концу, Эльвира уже больше смотрела на часы, нежели на экран. А заключительную часть, где Алексей Иванович, как вы помните, по ее настоянию очень хорошо говорил о президенте (прямо панегирик), вообще не успела посмотреть, полностью положившись на профессионализм необычайно обаятельного и обходительного директора центра, с которым она за время их совместной работы успела сдружиться. И несмотря на то, что обаятельность директора и переливалась через край, ровно в половине шестого Эльвира вылетела из посольства, как пуля из ружья. Ну а к чему это привело, увидите сами в последующем нашем повествовании.

ГЛАВА 8

Увлечение Эльвиры, неожиданно перешедшее в любовь

(Коготок увяз – всей птичке пропасть)

Когда они подъехали к «Метрополю», возле него творилось черт-те что: ни одной машины перед входом, ни одного прохожего или зеваки.

– Во, оцепили, наверняка не слабые люди гуляют, – отметил как всегда наблюдательный Марк Семенович.

– Если вы о нас говорите, то спасибо, действительно, не слабые, – в тон ему произнес Алексей Иванович.

Учтивый швейцар уже открывал дверь еще не остановившейся машины. Для Алексея Ивановича посещение этого ресторана уже стало привычным делом. За последние восемь лет, как он стал депутатствовать, здесь он бывал частенько – собрания партии, встречи с людьми, делающими политику или бизнес, или, как сегодня, встреча со спонсорами.

Марк Семенович хорошо помнил этот ресторан еще по студенческим годам. Тогда он еще был доступен для простых людей. Они посещали его раз в год, когда на старших курсах возвращались домой после строительных отрядов. Тогда им казалось, что они привозили с собою большие деньги, хотя по современным понятиям это была сущая ерунда.

Эльвира это красивое здание помнила только из детства, когда она с родителями хоть редко, но приезжала в Москву. Отец, показывая на «Метрополь», рассказывал ей, что здесь бывал Шаляпин и дядя Петя, папин брат, полный кавалер ордена Славы. Для них правительство на 9 мая раз в году здесь устраивало встречу. Тогда еще дядя Петя произносил непонятное для нее слово – халява. А умер он уже в наше время в полной нищете. Все деньги, которые они годами откладывали с женою, в один момент превратились в кучу мусора. Еле удалось с помощью родственников похоронить его как следует, и то отец сам сделал памятник из железа со звездой. А вскоре и сам умер, а потом и мама. И у них были проблемы с похоронами. Все это у Эльвиры промелькнуло в памяти, пока они подходили к дверям ресторана. Внутри ей до сих пор не приходилось бывать, а тогда, в детстве, очень хотелось посмотреть на интерьеры хоть одним глазком. «И вот, кажется, и сбылась моя мечта», – подумалось ей.