Александра Стрельникова - ТАСС не уполномочен заявить… Страница 31

— Тони, извини, что беспокою. Но тут представители венгерского посольства хотели бы закупить чуть ли не половину мебели из экспозиции, — начала она.

— Продавай, — сразу оживился итальянец, — ведь нам через неделю уезжать. Поедем налегке.

— Понимаешь, — слукавила женщина, — я тут подумала, что если им сделать скидку, то они на радостях, вообще, всё купят. Но я, ведь, не могу такие вопросы сама решать. Если мы всё распродадим, тогда и экспозицию нам придется закрыть раньше времени.

— Ну и что же? — улыбнулся Антонио. — Мы хорошо поработали. Я доволен нашей поездкой в Москву.

— Тогда, может, ты сам приедешь и заключишь этот выгодный контракт? Я же сейчас попробую заинтересовать их скидками.

— Ладно, — сказал итальянец. — Пусть меня дождутся, если не торопятся. Угости их кофе, развлеки, как можешь. До выставки мне надо еще заехать в одно место, — и мужчина повесил телефонную трубку.

Симона напомнила о своем существовании уже после звонка Ларисы. У Антонио на тот момент сложился план на первую половину дня.

По карте Москвы он высмотрел, что, по счастливой случайности, место, где он должен был забрать фотографии, находится очень близко от его гостиницы. Настолько близко, что туда можно прогуляться пешком. Молодого мужчину заинтриговал приятный женский голосок, перемежающий иногда русскую речь итальянскими словами. И почему-то сразу захотелось пригласить его обладательницу пообедать вместе, что он и намеревался сделать в ближайшее время.

Звонок Симоны не нарушал его планы. Ему лишь, очевидно, на часок раньше придется перенести предполагаемую встречу.

Антонио посмотрел на часы и начал собираться. По дороге ему нужно было еще купить цветы. Он и представить себе не мог, какой подарок судьба преподнесет ему сегодня…

Когда с нами случаются какие-то неожиданно счастливые моменты в жизни, мы всегда воспринимаем их не иначе, как подарки Судьбы. И в душе благодарим ее, эту серьезную и капризную Даму, вдруг оказавшую нам благосклонность. Но как часто случается и так, что грустно вздохнув, мы произносим вслух: «Не судьба». А порою действуем наперекор, вопреки, споря с ней и борясь, называя ее даже «судьбой-злодейкой»…

Но что-то говорит автору этих строк, что спорить с Судьбой, жаловаться на нее, просить о чем-то, упрекать, а, тем более, считать «злодейкой» — не целесообразно. Потому что эта Дама уже сегодня точно знает о нас нечто такое, о чем мы будем знать только завтра, через полгода, а то и через десяток лет. И уж если она чего-то не хочет… То точно не из вредности, хотя, как особь женского рода, ее можно было бы наделить многими чертами характера, свойственными прекрасному полу, который, увы, ведет себя не всегда прекрасно…

Просто, мне кажется, что в ее руках находятся некие скрижали, содержание которых изменить невозможно. Она знает о невозможности чего-то, а мы — нет. Может быть, поэтому нам так трудно порою смириться с неизбежным.

Можно, пожалуй, представить эту Даму даже в образе Великого Гроссмейстера, который, словно, на шахматной доске расставил человеческие фигурки. Только они — фигурки — не поддаются логике и правилам игры в обычные шахматы, потому что не имеют с этой игрой ничего общего. В этой игре своя, особая логика. Логика Великого Магистра.

«НЕЧТО» уже изначально заложено в нас конкретной и незыблемой программой. Что должно с нами произойти в этой жизни — то и случится. Шаг влево, шаг вправо — ничего не изменят. У Великого Гроссмейстера (точнее, Гроссмейстерши) за ее оригинальной шахматной доской нет противника. У нее лишь — армия подданных. И если кому-то может показаться, что солидная Дама, развлекаясь, лишь по воле своего каприза низвергла короля, а пешку, скуки ради, неожиданно произвела в королевы, то знайте, это не так. Просто — так было записано на небесных скрижалях. Или на неком диске, как бы сказал сегодня какой-нибудь продвинутый компьютерный гений.

Вершительница Судеб не только раздает кому-то шахи и маты напропалую, но она может замедлить или ускорить ход времени, когда это необходимо. И если кому-то суждено опоздать на самолет, который, к великому несчастью, потерпит катастрофу, то это именно она уберегла этого «кого-то», чтобы он случайно не оказался среди пассажиров того злополучного рейса. Он и опоздал потому, что его там просто не должно было быть.

Гроссмейстерша точно знает: этот «кто-то» играет совсем на другой шахматной доске, другие партии и с другими персонажами. И жить ему еще долго и счастливо. После этого своего второго дня рождения…

Когда итальянка Симона, долго и безуспешно влюбленная в своего дальнего родственника, повинуясь какому-то тревожному импульсу, позвонила Антонио (хотя, можно было и не звонить), она невольно придала ускорение событиям, которые могли бы и не произойти, и которых интуитивно Симона никогда не хотела и даже боялась.

В воздушных волнах витало нечто, что сжало тоской ее сердце. Словно, уловила она присутствие неких флюидов таинственной незнакомки — своей возможной соперницы. От того и возникло это желание — срочно звонить, чтоб помешать, отложить, перестроить что-то в планах Антонио. И она была довольна, когда ей это удалось.

Но, увы, итальянка не могла видеть ироничной улыбки Великой Гроссмейстерши. Потому что никому из ее подданных не дано права ускорять или замедлять ход событий, которые должны произойти. Это только ее прерогатива. И не надо вмешиваться в ее планы. Всё равно бесполезно.

… Когда Антонио с букетом оранжевых роз уже входил в информационное агентство, Лариса с отсутствующим видом всё еще сидела на летучке…

Вскоре в кабинете, где находилась случайная посетительница, на одном из двух телефонных аппаратов раздался звонок. Звучание было таким дребезжащим и настойчивым, что актриса, не выдержав дисгармонии, невольно сняла трубку.

— Лариса? Это вам звонят с вахты. К вам пришли за фотографиями, вы просили предупредить, — сказал дежурный.

— А-а-а, — неопределенно протянула молодая женщина, но тут же, быстро сориентировавшись и не вдаваясь в подробности, сказала, — передайте, пожалуйста, пусть немного подождут…

Через несколько минут дребезжание повторилось снова. Звонил всё тот же телефон «местного значения».

Актриса прикрыла уши руками от неблагозвучия, и тут взгляд ее упал на большой конверт, на котором было написано: «Фотографии для Антонио. Передаст Лариса».

Посетительница посмотрела на наручные часики. До начала репетиции оставалось еще пятнадцать минут. Даже если она и дождется подругу, им, вряд ли, уже удастся поболтать. Актриса вздохнула и решила написать приятельнице короткую записку.

На столе лежала стопка чистой бумаги, из пластмассового стаканчика торчало несколько шариковых ручек.

«Ларочка, — написала женщина, — извини, что тебя не дождалась. У меня всего — две коротких реплики, но в самом начале спектакля. Я не могу»…

И в этот момент опять зазвонил жуткой неблагозвучной мелодией телефон, перебивая ей мысль.

Актриса неохотно сняла трубку, зная наперед, кто звонит. Но дежурный даже не дал ей раскрыть рта.

— Вас же ждут на вахте. Антонио пришел за фотографиями, — недовольно сказал он. — А вы еще трубку не хотите снимать почему-то. У меня полно ожидающих. И что ж это будет, если каждый посетитель захочет говорить по моему служебному телефону…

— Я уже иду, — невольно вырвалась у актрисы, которой явно не хотелось играть не свою роль, — и всё объясню…

И она услышала, как вахтер сказал кому-то: «К вам уже идут»…

Женщина вернулась к записке и дописала: «Я не могу… опаздывать на репетицию. Созвонимся».

Взгляд ее упал на большой белый конверт. И она еще приписала: «Тебе трижды звонили с вахты. Но не волнуйся, я предупрежу, что ты немного задерживаешься».

Актриса быстро накинула свой полушубок из яркой рыжей лисицы, тряхнула копной роскошных, распущенных до талии волос, подхватила свою изящную дамскую сумочку и вышла в коридор.

Именно в тот самый момент, когда посетительница, не дождавшись подругу, уже выходила из ее кабинета, прозвучали слова начальника журналистки: «А вы, Лариса Паллнна, задержитесь»…

… На первом этаже у входа кучкой стояло несколько посетителей, в основном, мужчин, дожидавшихся кого-то, как и Антонио.

Когда на эту толпу стало стремительно надвигаться яркое рыжее пятно из меха огневой лисицы, один из стоявших мужчин сдвинулся, невольно подавшись навстречу незнакомке и загородив своим торсом Антонио на какое-то мгновение обозреваемую перспективу.

Словно, рыжий метеорит пролетел рядом с Антонио, обжигая дуновением. Красивая женщина, уже проскочившая мимо итальянца и двигавшаяся в сторону входной двери, неожиданно притормозила и безразличным голосом спросила:

— Кто Антонио?

Обладатель прозвучавшего имени обомлел. Он не видел приближения женщины, поэтому она возникла перед ним вся и сразу.