Джон Макдональд - Обреченные Страница 31

Бенсон скатал одежду мертвеца, отложил в сторону. Потом склонился над трупом. Бетти вздрогнула, увидев вспыхнувший огонек зажигалки. Черное пятно на животе стало красно-коричневым.

– Да у него пуля в брюхе! – с удивлением сказал Бенсон, выключая зажигалку.

Бетти заморгала, снова привыкая к темноте. Ее окружала непроницаемая тьма.

– Детка, признайся, это ведь не ты пристрелила своего папика, а?

– Нет! – закричала она. – Нет!

– Погоди! Точно, входное отверстие соответствует. Ну и дела! Та самая пуля, которая предназначалась техасцу. Он еще ударил того молодчика по руке... Ну да, тот выстрелил поверх его головы; пуля пошла вверх и попала в этого парня. Ничего не понимаю! Что ему стоило скатиться с обрыва, заорать – в общем, привлечь к себе внимание. Его же не убило на месте! Значит, он просто сидел там и тихо умирал?!

– Дел! Выходит, мы знаем, как это случилось. Мы можем рассказать об этом!

– Не изображай из себя большую дуру, чем ты есть на самом деле. Думаешь, тот жирный мексикашка сознается, что стрелял один из его людей? Или ты считаешь, будто здесь отыщутся свидетели потасовки? Ты уж лучше сразу иди в полицию и признавайся, что сама его пристрелила. Пошли отсюда!

Они медленно побрели к освещенному шоссе. Дел остановился у большого камня. Бросил на землю узел с одеждой.

– Подожди здесь минутку.

Она послушно остановилась и стала ждать. Он отсутствовал недолго.

– Зачем ты возвращался? – спросила Бетти.

– Часы. – Он ухватился за верхушку камня и с силой дернул. Камень подался. Беннике встал на колени и руками, по-собачьи, вырыл ямку. Засунул в нее одежду, поставил камень на место, отряхнул руки и удовлетворенно вздохнул.

Чем дальше, тем больше она чувствовала, что ее зависимость от него крепнет. Он работает головой, принимает решения. Они взобрались наверх. Моторы снова заревели. Паром подплывал к берегу. На его борту зажгли фонари.

– Его найдут, – сказала Бетти. – Найдут обязательно.

– Конечно, найдут, детка. Кое-кто найдет его уже ночью, еще кто-то – утром, а всю работу довершат муравьи.

– Не надо, – проговорила она слабым голосом.

– Ну, молись всем своим богам. Удача нам сейчас необходима. Вот что мы сделаем. Отгоним «кадиллак» в Сан-Антонио. Может, кто-то заприметил тебя или его и видел вас вместе. Сначала устроимся у тебя на квартире и продержим «кадиллак» еще день. Потом отгоним его на какую-нибудь платную стоянку, а талон порвем. А может, просто бросим его на обочине шоссе. Купим какую-нибудь колымагу и рванем на восток. Когда все уляжется, тогда обсудим, где и когда мы разбежимся.

– Но сперва нам надо перейти границу в Браунсвилле, – тихо напомнила она.

Он размахнулся и ударил ее тыльной стороной ладони по щеке. Она чуть не упала.

– За что? – злобно крикнула Бетти. – Больно же!

– Еще раз начнешь каркать – снова получишь.

– Бенсон, никто не смеет мною помыкать!

Он снова ударил ее, сильнее, чем в первый раз, и сказал:

– Ладно, иди скандаль. Давай настучи на меня. Ну, вперед! Она обругала его. Он поддернул брюки и шагнул к ней. В свете фар Бетти увидела, как он улыбается. Глаза его сузились. Она поспешно отпрянула:

– Нет, нет! Не надо! Не бей меня!

– Извинись.

– Извини, Дел.

– Отныне будешь делать все, что я тебе велю, и именно так, как я велю. – Он вытянул руку и больно ущипнул ее за грудь.

– Дел, не надо! Господи!

– Нам надо все прояснить.

– Отпусти меня. У меня будет рак! Ты чокнутый! Ай!

– Надо прояснить все сразу.

Она заплакала – тихо, безнадежно. Он отпустил ее. Бетти отпрянула назад, прислонилась к дереву. Вспышка гнева прошла; он отвернулся от нее с внезапным равнодушием. Она продолжала беззвучно всхлипывать. За несколько секунд он проник в самую ее заветную, независимую часть и забрал все, что принадлежало ей. Содрал с нее грубую оболочку, оставив незащищенную мякоть. Мужчины пытались привязать ее к себе подарками, просьбами, объяснялись ей в любви. Там, где не сработали другие методы убеждения, сработала боль. Боль и унижение. Ей показалось, что она стала его рабыней, стала собственностью этого низкорослого задиры с квадратными плечами и таким лицом, словно его и молотом не прошибешь. Бетти уже знала, что поедет с ним, куда он прикажет, и что он снова причинит ей боль – от раздражения ли, гнева или равнодушия или просто для того, чтобы позабавиться. А она все проглотит и останется с ним. Бетти оплакивала свою неудавшуюся жизнь, потерянные годы.

"Дел скор на расправу и силен, как бычок; чем-то он меня купил. Есть в нем какая-то сумасшедшинка; крыша у него точно поехала. Должно быть, у меня тоже, иначе я ушла бы от него прямо сейчас, пока еще не поздно. Ушла бы или доехала бы до границы, а там сказала бы американским таможенникам: «Этого человека мексиканская полиция ищет за убийство». Пусть, пусть его схватят; можно даже сказать, что он пристрелил Дарби. Господи, как больно! Наверное, несколько дней будет болеть. Сразу можно сказать по тому, как болит сейчас. Как хочется утишить эту боль, но в мозгах все перекрутилось так, что, даже когда он это делал, мне вдруг захотелось его так же сильно, как там, на обочине дороги, в поле. Как будто я больше себе не хозяйка. Словно он меня заклеймил.

Так же было у Большой Мэри с ее хамоватым коротышкой: он заявлялся к ней когда вздумается и колотил ее, а она все сносила. Ругала его на чем свет стоит, но потом он неделю не объявлялся, и она начинала психовать, где он и что с ним, а когда наконец приходил, отдавала ему все заработанное до гроша.

Не хочу становиться такой, как она! Но Бенсон чем-то похож на парня Большой Мэри. Теперь я понимаю. В глубине души он ненавидит женщин. Он их использует и ненавидит – может быть, именно за то, что приходится их использовать.

Что со мной случилось? Только сегодня днем мы ехали по дороге, я радовалась, вспоминая, сколько накупила тряпок, перебирала их в уме. И из-за какого-то жалкого вонючего парома, который влип в грязь, умер Дарби. Он не звал на помощь, потому что хотел умереть. Я знаю. Он хотел смерти. И вот умер, а я связалась с этим чокнутым коротышкой, и уже никогда в жизни мне от него не освободиться. Я хочу его, хочу сейчас. Здесь, на этом месте. Что я за дрянь – ведь Дарби остался там, где мы его бросили. Это пение сводит меня с ума. Нам необходимо переправиться через реку. Надо бежать, бежать. Я сделаю все, как он велит. Он знает, что делает. Ему уже приходилось бывать в переделках. Господи, что это со мной?"

Глава 13

Джон Картер Герролд, оглушенный смертью матери, мерным шагом шел по дороге. Он возвращался к реке. Очков на нем не было, и все огни расплывались в радужной дымке. Он был опустошен, изнеможен.

Если бы они под конец не привели одного типа, который когда-то жил в Кервилле, он так и не понял бы, что ему говорят.

Мама остается в Сан-Фернандо, а ему всучили карточку похоронного бюро; ему нужно в Браунсвилл. Там он все обсудит с владельцем браунсвиллского похоронного бюро. Труп необходимо перевезти через границу и прояснить там все вопросы с ее документами. Мама всегда любила действовать быстро и решительно, от таких проволочек она бы с ума сошла.

Тип, который когда-то жил в Кервилле, на полном серьезе заявил ему, что в Мексике, когда труп провозят мимо кладбища, надо остановиться и пожертвовать кладбищу деньги. Таков обычай. Кто знает, сеньор, какой в этом смысл? Просто здесь так заведено; таков обычай; от этого не отвертишься. Но так как между городком и границей всего три кладбища, все обойдется недорого.

А потом он вернулся – еще раз взглянуть на маму – и, к своему ужасу, обнаружил, что человек, которому было приказано не прикасаться к ней, тщательно покрыл ее лицо толстым слоем белой пудры, нарумянил щеки, напомадил губы и подвел глаза. Теперь мама выглядела как умершая мадам из борделя. Все ее величавое достоинство куда-то испарилось. В довершение всего с него потребовали двадцать песо за этот посмертный макияж – тяжелый труд, что и говорить. Ему пришлось заплатить еще двадцать песо, чтобы смыть макияж.

Джон думал, что уже выплакал все слезы, но тут из горла вырвалось рыдание, и все началось снова. От воспоминания о маме, раскрашенной, как клоун, он был на грани истерики. Тупой, вечно улыбающийся докторишка пытался всучить ему какой-то порошок, но он не собирался принимать неизвестно что. Мексикашки могут накачать тебя наркотиками, забрать все деньги и вытащить из кармана мамины кольца.

Это Линда настояла на том, чтобы поехать в свадебное путешествие в Мексику; именно это путешествие и убило маму. Предлагала ведь мама провести этот месяц на озере, совсем недалеко от Рочестера. Там все знакомо и приятно. Именно там, в том лагере, он научился плавать. Наверху, на чердаке, до сих пор полно его детских игрушек – мама говорила, что сбережет их для своих внуков.

Никогда она не увидит внука. А вдруг Линда забеременела после того, чем они занимались, пока умирала мама? Он от души надеется, что ребенок родится мертвым. И пусть она умрет родами. Так будет только справедливо.