Сергей Минаев - Media Sapiens. Повесть о третьем сроке Страница 32

– Угу, – кивает Вадим, не отрываясь от бумаги.

– Так. После этого ставятся задачи проекта. «Цели медийного реагирования». Это основа документа. Здесь нужно указать, как должно быть использовано данное событие, для возбуждения реакции аудитории на процессы, прямо или косвенно связанные с событием, указать виновных и сделать ещё пару выводов. Причём процессы, упоминаемые в связи с событием, могут быть хоть за уши притянуты и поражать обывателя неожиданной простотой выводов.

– Это как? – морщит лоб Вадим.

– Условно говоря, я хочу, чтобы уволили главную бухгалтершу колхоза. Что мне для этого нужно сделать?

– Кого? – ржёт Вадим. – Главбуха колхоза? Ну, для этого тебе нужно, как минимум, в бухучете разбираться, чтобы отловить косяки бухгалтера.

– Глупость какая. Для этого нужно событие. Допустим, я спиздил корову вчера, а механика Пупкина сегодня видели на рынке, торгующим какими-то железками.

Вадим прикрывает лицо рукой и тоненько хихикает:

– Спиздил корову. Механик, хи, хи, хи. Какая связь-то?

– А вот какая. Я в деревне разогреваю молву, что торговал он не только железками, но и мясом. И это есть форменное безобразие! Он уже и так полколхоза унёс, так то – железки. А теперь он и до скотины добрался. А покрывает его в этом главбухша, к которой он (а люди видели!) ходит по субботам типа на чай. А сам с ней водку пьёт и сами понимате, что делает. И поэтому у нас, граждане, в колхозе беда. Один ворует, а другая – любовница его, покрывает. В бумагах у ней бардак, деньги из-за этого народу не плотят. А теперь ещё и скотину нашу воруют безнаказанно. Врубаешься?

Вадим, как зачарованный, смотрит на меня:

– Антон, а ты… ты и в колхозных делах сечёшь? Когда ты успел-то. Я поражён просто…

– Да не был я ни в каких колхозах. В юности только. «На картошке». Главное тут – понимание сути крестьянина. Главное – упомянуть основные слова-раздражители: «механик вор», «люди видели», «водка», «любовница-бухгалтерша», «деньги не плотит людям». Вывод – все воры!

Вадим чертит на бумаге какие-то квадратики, проводит от одного к другому стрелочки, что-то надписывает над ними, потом останавливается и спрашивает:

– А если, фигурально выражаясь, несмотря на народный гнев, бухгалтершу не уволят, что тогда?

– А ничего, – я на секунду задумываюсь, стараясь понять, что же будет, если эту гипотетическую бухгалтершу не уволят. И тут ответ приходит сам собой.

– А ничего не будет. Нам-то какая разница, Вадик? Корову-то я уже спиздил…

– Гениально… бля буду.

– Спасибо. С целями разобрались. Далее идут… В общем, ты пиши пока эти пункты, а я тебе потом дальше расскажу. Я должен несколько звонков сделать. Только быстрее, нам ещё утвердить всё нужно.

Вадим уходит, я остаюсь один и начинаю традиционный обзвон начальников департаментов. Получив информацию о текущем состоянии дел, я звоню режиссёру фильма о беспризорниках, предупреждая о своём визите на студию, затем допиваю кофе, собираюсь с мыслями и набираю номер редакции «Коммерсанта». Пробившись через нескольких секретарей, пару каких-то левых журналистов, с которыми меня по ошибке соединили, я, наконец, попадаю на Угольникова:

– Здравствуйте, Константин, как поживаете? – бодрым голосом начинаю я.

– А кто это? – довольно хмуро отвечает собеседник.

– Хуй в пальто! Ты, старый, совсем зазнался, бывших сокурсников не узнаешь? Это Антоха Дроздиков!

– А! Дрозд!

– Сам ты Дрозд! Бля, знаешь же, что ненавижу эту кличку.

– Ладно, ладно. Вырвалось. Как сам-то?

– Да ништяк. Вот звоню тебя поздравить с новым постом. Уважаю, мужчина.

– Спасибо, – самодовольно гудит Костя, – быстро ты узнал.

– Я же твой коллега, мне по долгу службы надо в курсе быть.

– Коллега. Чего-то я тебя не слышал года четыре, коллега. – Костя меняет тон на укоризненный.

– Да понимаешь, повода не было, – я стараюсь быть предельно извиняющимся, – у самого дела шли не очень. А тут вижу – новость. Дай, думаю, сокурсника поздравлю.

– Ты работу ищешь, что ли?

– Да нет, с работой у меня все ОК. Просто так звоню.

– Антох, не еби мозги, ты просто так никогда в жизни не наберёшь.

– И ты… Костян, я честно, от души. Просто так. Вот пообедать тебе предложить хочу. Выпить. Столько не виделись.

– От души, говоришь? Ну, ладно. Когда обедать-то хочешь?

– А хоть сегодня. У тебя сегодня как со временем?

– Да вроде ничего. Как раз компьютер мне устанавливают, мебель в кабинет заносят. Можно и сегодня.

– Давай часа в два?

– Где?

– А давай в «Гудмане» на Новинском? Там мясо хорошее.

– Давай.

– Ну, вот и договорились. Значит, до встречи?

– До встречи, – Костя начинает смеяться, – Дрозд!

– Бля, я тебе в лоб дам! – хохочу я.

– Все, все. Я не буду больше. Увидимся.

«Великолепно». Я откидываюсь в кресле, включаю компьютер и начинаю лазить по новостям. Так проходит минут сорок. Когда я уже думаю о том, что «тёмник» Вадим, судя по всему, не потянет, раздаётся стук в дверь.

– Занят? – Вадим просовывает голову в приоткрывшуюся дверь.

– Написал? Заходи.

– Ну… вот как-то набросал. Вроде неплохо.

– Читай, читай. Сейчас вместе поправим.

Вадим откашлялся и начал читать, с практически левитановской интонацией:

Главная тема: Армейский произвол.

Событие: прапорщик Зайцев, вынуждаемый старшими офицерами торговать оружием и боеприпасами, сбежал из воинской части, для того, чтобы сдаться сотрудникам милиции. Двое суток он шёл через снежный буран, из-за чего получил обморожение ног.

– «Двое суток через снежный буран» – это хорошо. Вот только про обморожение мне не нравится. Не сильно цепляет, – комментирую я.

– Как это? Человек ноги обморозил. Это разве не сильно?

Я утыкаюсь в подбородок кулаком и думаю над тем, как усилить акцент:

– Так, так, так. Ноги… обморозил ноги… Бегал зайчик по дорожке и ему… Во! Пиши: «Двое суток он шёл через снежный буран, из-за чего получил обморожение ног и в результате развившейся гангрены потерял ногу».

Вадим начинает было записывать, тут же останавливается и спрашивает:

– Антон, у него же ноги целы. Как ты собираешься его ног-то лишить? Это же чистый пиздеж.

– А то, что его старшие офицеры заставляли автоматами торговать, это что? Чистая правда, по-твоему?

– Нет, но… Офицеры-то гипотетические, о них зритель ничего не знает. А ноги-то у него реальные. Это же по телевизору покажут. Мы потом оправдываться не устанем?

– Вадим, я тебя умоляю. Зрителю совершенно фиолетовы как офицеры, так и ноги этого прапора, главное – это шок самой ситуации. Вопрос в том, как снять. И потом, оправдываться будут они, а не мы. Это же их армия, а не наша. Если они замалчивают, что у них солдаты замерзают, то можно допустить и то, что гангрену замолчали.

– Так солдат же оружием торговал!

– Так его же старшие офицеры вынудили, – я пристально смотрю на Вадима, – это разве не ты в начале «тёмника» писал?

– Да… Ловко, – Вадим качает головой, – неужели «выгорит»?

– Я тебя умоляю. Читай, что там у тебя дальше.

Справка: в российской армии продолжаются случаи издевательств над солдатами и офицерами. За последний год от «дедовщины» погибло (привести цифры). Эти проблемы руководство армии решать не пытается, напротив, стараясь замалчивать каждое преступление такого рода. Среди офицеров процветает пьянство, наркомания, торговля оружием и людьми. Основной вывод – режим Путина разваливает российскую армию…

– Стоп. Слезы нет. Надо сочувствие вызвать. Напиши в скобках для телевизионщиков «обязательно дать хронику продаж оружия чеченским террористам, видеонарезку обязательно сопровождать трупами погибших солдат, которых убили их же оружием. Особый упор на бедственном положении офицеров и их семей – отсутствие зарплат, жилплощади и проч.».

Вадим быстро записывает за мной, в этот раз даже не пытаясь спорить.

– Написал? Теперь с выводом. Вывод должен бить в мозг. Что там у тебя в конце?

– Основной вывод – режим Путина разваливает российскую армию…

– Не разваливает, а убивает. «Основной вывод – режим Путина убивает российскую армию».

– Жесть… – кивает Вадим.

– Как она есть. Поехали дальше.

Рекомендации к освещению: вероятно, до конца месяца тема «солдата Зайцева» станет главной в отечественных и зарубежных СМИ, в первую очередь на телеканалах, в ведущих печатных изданиях и Интернет. В связи с этим до всех дружественных СМИ целесообразно дважды в день доводить устные инструкции по дальнейшему освещению «Дела Зайцева».

– Не так. Вадим, ну что ты, в самом деле? Ты же не изложение пишешь. Этот кусок предназначен Вербицкому. Изначально, он – твоя аудитория. Надо, прежде всего, ему доказать, что мы «бомбу» сделали. Напиши жирно и подчеркни: тема представляет стратегическую важность. И «вероятно» замени на «очевидно». Он должен понимать, что работают профессионалы. Нам весь ход дела уже очевиден. Едем дальше. Что там у тебя с целями? Про корову мою не забыл?