Чарльз Буковски - Женщины Страница 32

– Ирв, у тебя есть номер телефона хозяина?

– Нет, нету.

– Ирв, мне нужен его номер телефона. Дай мне его номер, и я тебе отсосу!

– У меня нет его номера.

Он подошел к своей двери и вставил ключ в замок.

– Да ладно тебе, Ирв, отсосу, если скажешь!

– Ты это серьезно? – спросил он, с сомнением взглянув на нее.

Затем открыл дверь, вошел и закрыл ее за собой.

Тэмми подбежала к другой двери и забарабанила. Ричард опасливо приоткрыл, не сняв цепочки. Он был лыс, жил один, был набожен, лет 45 и постоянно смотрел телевизор. Он был розов и опрятен, как женщина. Постоянно жаловался на шум из моей квартиры – не мог заснуть, как он утверждал.

Управляющие посоветовали ему съехать. Меня он ненавидел. Теперь у его дверей стояла одна из моих женщин. Он держал дверь на цепочке.

– Чего тебе нужно? – прошипел он.

– Слушай, бэби, мне нужен номер телефона домовладельца… Ты здесь уже много лет живешь. Я знаю, у тебя есть его номер. Мне он нужен.

– Уходи, – ответил он.

– Послушай, бэби, я к тебе хорошо отнесусь… Поцелую, славный большой поцелуй тебе будет!

– Распутница! – сказал он. – Прелюбодейка!

Ричард захлопнул дверь.

Тэмми зашла ко мне.

– Хэнк?

– Ну?

– Что такое прелюбодейка? Я знаю, что такое злодейка, а что такое прелюбодейка?

– Прелюбодейка, моя дорогая, – это блядь.

– Ах, он грязный сукин сын!

Тэмми вышла наружу и снова пошла ломиться в двери других квартир. Либо никого не было дома, либо ей не отвечали. Она вернулась.

– Так нечестно! Почему они не хотят, чтобы я здесь жила? Что я такого сделала?

– Не знаю. Подумай. Может, что-то и было.

– Я ничего не могу вспомнить.

– Переезжай ко мне.

– Ты же ребенка терпеть не можешь.

– Верно.

Шли дни. Владелец оставался невидимым, он не желал никаких дел с жильцами. Управляющая прикрывалась уведомлением о выселении. Даже Бобби пропал из виду – ел, не отходя от телевизора, курил свою траву и слушал свое стерео.

– Эй, дядя, – сказал он мне, – мне твоя старуха даже не нравится! Она засохатила нашу дружбу, чувак!

– Пральна, Бобби…

Я съездил на рынок и взял несколько пустых картонных коробок.

Потом сестра Тэмми Кэти сошла с ума в Денвере, – потеряв любовника, – и Тэмми вынуждена была съездить повидаться с нею, вместе с Дэнси. Я отвез их на вокзал.

И посадил на поезд.

69

В тот вечер зазвонил телефон. Звонила Мерседес. Я познакомился с нею после поэтических чтений на Пляже Венеция. Ей было лет 28, приличное тело, довольно неплохие ноги, блондинка 5 футов и 5 дюймов ростом, голубоглазая блондинка. Волосы длинные и слегка волнистые, она непрерывно курила.

Разговаривала она скучно, а смеялась громко и фальшиво, по большей части.

После чтений я поехал к ней. Она жила недалеко от набережной. Я поиграл на пианино, а она поиграла на бонгах. У нее был кувшин «Красной Горы». Косяки тоже были. Я слишком надрался, чтобы куда-то потом ехать. В ту ночь я остался спать у нее, а утром уехал.

– Послушай, – сказала Мерседес, – я сейчас работаю с тобой по соседству. Я подумала, может, стоит заехать.

– Давай.

Я положил трубку. Раздался еще один звонок. Тэмми.

– Слушай, я решила съехать. Через пару дней буду дома. Забери у меня из квартиры только желтое платье, то, которое тебе нравится, и мои зеленые туфли. Все остальное – мусор. Можешь там оставить.

– Ладно.

– Слушай, я на мели. У нас даже на еду денег не осталось.

– Я вышлю тебе 40 баксов утром, «Западным Союзом».

– Какой ты милый…

Я повесил трубку. Через пятнадцать минут Мерседес была у меня. В очень короткой юбке, сандалиях и блузке с низким вырезом. А также с маленькими голубыми сережками.

– Травы хочешь? – спросила она.

– Конечно.

Она достала из сумочки траву и бумажки и стала скручивать кропалики. Я выкатил пиво, и мы сидели на тахте, курили и пили.

Много не разговаривали. Я играл с ее ногами, и мы пили и курили довольно долго.

В конце концов, мы разделись и забрались в постель, сначала – Мерседес, следом – я. Мы начали целоваться, и я стал тереть ей пизду. Она схватила меня за хуй. Я влез. Мерседес меня направила. У нее там была хорошая хватка, очень плотная. Я немного помучил ее, вытаскивая его почти полностью и елозя головкой взад и вперед. Затем проскользнул на всю глубину, медленно, лениво. Потом неожиданно засадил раза 4 или 5, и ее голова подскочила на подушке.

– Аррррггг… – сказала она. Потом я ослабил напор и стал гладить ее изнутри.

Ночь была очень жаркой, и мы оба потели. Мерседес торчала от пива и кропалей. Я решил прикончить ее с шикарным росчерком. Показать ей пару кое-чего.

Я все качал и качал. Пять минут. Еще десять минут. Я не мог кончить. Я начал сдавать, я размягчался.

Мерседес встревожилась.

– Давай же! – потребовала она. – Ох, да сделай же, бэби!

Это вовсе никак не помогло. Я скатился.

Непереносимо жаркая ночь. Я взял простыню и стер с себя пот. Я слышал, как колотится сердце, пока лежал там. Сердце звучало печально.

Интересно, о чем Мерседес думает.

Я лежал, умирая, мой хуй завял.

Мерседес повернула ко мне голову. Я поцеловал ее. Целоваться – более интимное занятие, чем ебля. Именно поэтому мне никогда не нравилось, чтобы мои подружки ходили везде и целовали мужиков. Лучше б они их трахали.

Я продолжал целовать Мерседес, а поскольку так относился к поцелуям, то отвердел вновь. Взобрался на нее, целуя так, будто настал мой последний час на земле.

Мой хуй проскользнул внутрь.

На этот раз я знал, что у меня получится. Я уже чувствовал это чудо.

Я кончу ей прямо в пизду, суке. Я изолью в нее все свои соки, и она никак уже не сможет остановить меня.

Она моя. Я армия завоевателей, насильник, я ее повелитель, я смерть.

Она беспомощна. Голова ее моталась из стороны в сторону, она стискивала меня и хватала ртом воздух, издавая разные звуки…

– Аррргг, ууггг, ох ох… ооофф… оооохх!

Мой хуй питался ими.

Я испустил странный звук – и тут же кончил.

Через пять минут она уже храпела. Мы оба храпели.

Наутро мы сходили в душ и оделись.

– Я отвезу тебя завтракать, – сказал я.

– Ладно, – ответила Мерседес. – Кстати, мы вчера ночью ебались?

– Боже мой! Ты что – не помнишь? Да мы еблись, должно быть, минут 50!

Я ушам своим не верил. Мерседес выглядела неубежденной.

Мы пошли в одно место, за углом. Я заказал легкую глазунью с беконом и кофе, пшеничные тосты. Мерседес – оладьи и ветчину, кофе.

Официантка принесла заказы. Я откусил от яйца. Мерседес полила оладьи сиропом.

– Ты прав, – сказала она, – должно быть, ты меня выеб. Я чувствую, как сперма стекает у меня по ноге.

Я решил с нею больше не встречаться.

70

Я поднялся к Тэмми со своими картонными коробками. Сначала нашел то, о чем она говорила. Затем – и другие вещи: другие платья и блузки, туфли, утюг, сушилку для волос, одежду Дэнси, тарелки и столовые приборы, альбом с фотографиями. Там стояло тяжелое плетеное кресло из ротанга, принадлежавшее ей.

Я снес всё это к себе. Получилось восемь или десять полных коробок. Я сложил их под стенкой у себя в передней комнате.

На следующий день я поехал на станцию встречать Тэмми и Дэнси.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала Тэмми.

– Спасибо, – ответил я.

– Мы будем жить у Мамы. Можешь нас туда отвезти. Я не смогу переть против этого выселения. И потом – кому захочется оставаться там, где его не хотят?

– Тэмми, я вытащил большую часть твоих вещей. Они у меня в коробках сложены.

– Хорошо. Можно их там ненадолго оставить?

– Конечно.

Потом тэммина мать тоже поехала в Денвер проведать ее сестру, и в тот же вечер я отправился к Тэмми надраться. Та сидела на колесах. Я принимать не стал. Дойдя до четвертой полудюжины, я сказал:

– Тэмми, я не вижу, что ты нашла в Бобби. Он ничтожество.

Она закинула одну ногу на другую и покачала ею взад и вперед.

– Он думает, что его трёп очарователен, – сказал я.

Она продолжала покачивать ногой.

– Кино, телик, трава, комиксы, порнуха – вот весь его бензобак.

Тэмми качала ногой все сильнее.

– Тебе он действительно небезразличен?

Она по-прежнему качала ногой.

– Ты ебаная сука! – сказал я.

Я дошел до двери, захлопнул ее за собой и сел в «фольк». Погнал его сквозь всё уличное движение, виляя туда и сюда, уничтожая сцепление и передачу.

Вернулся к себе и стал загружать в машину коробки ее дряни. А кроме этого – пластинки, одеяла, игрушки. В «фольксваген», разумеется, много не вмещалось.

Я рванул обратно к Тэмми. Подъехал и встал во втором ряду, включил красные предупредительные огни. Вытащил коробки из машины и составил на крыльцо. Накрыл одеялами, сверху – игрушки, позвонил в дверь и отчалил.

Когда я вернулся со второй партией, первой уже не было. Я сделал еще одну кучу, позвонил и рванул оттуда, как баллистическая ракета.