Елена Филон - Только сияй Страница 33

– Он потом меня поздравит, – ответила, неуверенно улыбаясь.

Шейн, выглядя всё так же мрачно, перевёл на меня тяжёлый взгляд. Ну точно. Всё ещё дуется.

И тут публика заскандировала:

– Целуй! Целуй! Целуй! – и до бесконечности.

Шейн сделал шаг ко мне с таким видом, будто его попросили выглянуть в окно и посмотреть, какая там погода, – ноль эмоций. Сегодня у нас по расписанию – маска хладнокровной сволочи.

Я не двигалась.

«А ты стой на месте, нарушь традицию».

Не поцелует ведь он меня здесь…

Или поцелует.

Публика продолжала требовать поцелуй. Камеры снимали. Шейн обнял меня одной рукой за талию, вторую руку запустил в волосы и притянул к себе. Карие глаза: жёсткие и решительные…

– Поцелуй меня, – прошептал Шейн, распалив мою кожу горячим дыханием. – Представь, что их здесь нет.

– Тогда я не хочу тебя целовать, – выдохнула тихо.

– Тогда это будет не по-настоящему. – Шейн притянул мою голову к себе и с силой накрыл мои губы своими.

Публика загалдела и завизжала, ведущий одобрительно захлопал в ладони, а Шейн целовал меня НЕ по-настоящему. Так… словно ему всё равно. Резко отстранился от меня, даже не взглянул в глаза, попрощался с публикой и ушёл со сцены.

Больше меня не задерживали. Кан сказал, что сам ответит на вопросы журналистов, меня поблагодарил за отличную работу и отпустил отдыхать.

Машина для нас с Шейном ожидала на улице, во внутреннем дворе, на закрытой территории, так что фанатов здесь не было. Шейн подпирал задом капот и выглядел ещё более мрачно, чем полчаса назад. Отстукивал пальцами по кузову и пинал носком ботинка асфальт. Нервничает.

Бросил короткий взгляд на меня. Я решительно шагнула к машине, не сводя с него напряжённого взгляда. С ним что-то не так. И на этот раз дело не только во мне. С Шейном что-то происходит. У него на лице так и написано: «Ещё секунда, и будет взрыв».

– Что случилось? – Наивная, думала – ответит.

Шейн выпрямился без слов и шагнул к задней двери. Открыл для меня:

– Садись.

Я не двигалась с места:

– А ты?

– У меня дела.

– В двенадцать ночи?

Тяжёлый взгляд на меня:

– Да. Садись.

Что не так с его глазами?.. Взгляд как у утопающего.

Сделала к Шейну несколько шагов. Тот устало вздохнул, захлопнул дверь авто, провёл ладонью по лицу и устремил взгляд к небу.

– Куда ты собрался?

– Какое тебе дело?

Невольно нахмурилась и подошла на шаг ближе:

– Кан знает?

– Нет. И не должен. Садись и уезжай. С шофёром я договорился. – Шейн немного помолчал, затем раздражённо вздохнул и круто повернул ко мне голову: – Ну же, Миллер, садись давай! У меня нет времени!

– А ты на чём поедешь? – не отставала я.

– На такси.

– Всё ещё злишься за то, что было в номере?

Я была серьёзна, а Шейн вдруг невесело улыбнулся и сделал шаг навстречу. Плохая… плохая-плохая улыбка.

– На что? – Шейн издал горький смешок. – На то, что и слова мне вставить не дала, или на то, что ноги не раздвинула?

Громкий хлопок, и голову Шейна слегка развернуло. На щеке расцветало красное пятно от моей ладони, но он и не думал его касаться.

– Какое же ты дерьмо, Бенсон! – В каждое слово вложила максимум омерзения.

– Спасибо, – горько усмехнулся Шейн, сверкая улыбкой безумца, – для меня это не новость.

Я снова вознесла ладонь к небу, но на этот раз Шейн перехватил руку за запястье, резко одёрнул вниз и рывком притянул меня к себе.

– Новый уровень, Миллер? Теперь драться будем?

Я не отвечала. Твёрдо смотрела ему в лицо и ощущала себя самым жалким существом на планете. Да, я жалкая. Прямо сейчас, в эту минуту, сама выгляжу ничем не лучше, чем Бенсон, у которого, судя по всему, окончательно от моего присутствия крышу сорвало.

Выдернула руку и сделала шаг назад.

Всё во мне бушевало. Смесь чувств. Злость на него, на саму себя… Обида непонятно за что… И жжение в глазах.

Нет. Слёз не будет.

– Вали куда хочешь! – Открыла переднюю дверь машины, собираясь сесть, но Шейн схватил меня за локоть и захлопнул дверь обратно.

Оттянул меня в сторону, подальше от ушей водителя и света фонарей.

– С чего вдруг?! – цинично усмехнулась я. – Мы ведь пара! Можем позволить себе афишировать ссоры!

– Так ты называешь это ссорой?! И с каких пор мы с тобой просто ссоримся, Миллер? – Шейн прищурил глаза и печально улыбнулся. Или мне кажется… или ему становится всё хуже и хуже.

– На наркоту подсел?

Улыбка ненормального стала шире.

– Вот это! Вот это я ненавижу в тебе больше всего! – ткнула ему в лицо пальцем.

– Что? – развёл руками Шейн, давясь гнусной улыбкой. – Я думал, тебе нравится, как я улыбаюсь.

Кровь прилила в голову, и щёки вмиг вспыхнули:

– Ненавижу, когда ты ведёшь себя, как жалкий кусок дерьма. В последний раз ты вёл себя так, посвящая мне ту обвинительную песню.

– Тогда я был пьян, – рассмеялся Шейн, упёр руки в бока и слегка склонил набок голову. – А сегодня… ещё только собираюсь напиться.

Я стиснула зубы, подавляя порыв назвать его одним из своих любимых гнусных словечек. К тому же… с ним творится что-то очень странное.

– Шейн, что происходит?

– А что происходит?! – Шейн вновь развёл руки в стороны. – У тебя был дебют, поздравляю. Я только с самолёта, и мы вместе изображаем эту дерьмовую любовь на публику! Круто! Дальше что? Что ещё происходит, Миллер?

– Что происходит… между нами? – ответила помедлив.

– Что? – Шейн всё больше напоминал безумца. – А что между нами может происходить, Миллер? Давай, расскажи ещё раз, какой я кусок дерьма! Пошли меня куда подальше, как ты обычно это делаешь! Можешь даже врезать попробовать, раз тебя уже и на это пропёрло! Давай! Чего ждёшь? Ну же, покажи, как сильно ненавидишь такую мразь, как я! Я ведь всего лишь поиметь тебя хочу, да, Миллер? Вот я урод какой… – Шейн горько рассмеялся и тихо добавил: – Прости, принцесса, мне жаль тебя разочаровывать, но ты не одна, у кого в этом мире есть «киска». «Кисок» много… и твоя ни черта не особенная!

А вот это было жёстко. И клянусь, если эти проклятые слёзы прямо сейчас не уберутся обратно, я объявлю этот день не днём моего дебюта, а днём, когда наша с Шейном война закончилась. Он – победитель. Я – никто.

Шейн подошёл ближе и зашипел ещё более ненавистно:

– Думаешь, ты центр Вселенной, Миллер? Думаешь, что кроме тебя мне больше думать не о чем?.. Дьявол! – Запустил руку в волосы и проорал ещё громче: – Если я сказал садиться в машину и уезжать, значит, надо было садиться в эту машину и уезжать к чёртовой матери, чтобы не пришлось сейчас стоять передо мной и давиться собственными словами! Что ты хочешь сказать? Давай, – развёл руки в стороны, – говори! Я весь твой! Или пожалеть тебя, Миллер? Что за лицо? Только не расплачься от жалости к себе, я тебя умоляю… И открой наконец глаза – не тебе одной дерьмово живётся!!!

– Тогда какого чёрта это было?! – сорвавшись, заорала я. – Что за представления ты устраивал?! Зачем вламывался ко мне в номер?! Целовал?! Касался?.. Каждый раз, когда ты просто смотришь на меня, я чувствую это всем телом! И ты это чувствуешь, Шейн! Каждый раз, когда ты касаешься меня, я готова сгореть! И ты это тоже чувствуешь! Но мне от этого ни разу не легче! Это не подвластно мне! И если бы я хотела… если бы могла от этого избавиться, то уже давно бы это сделала!!!

– Так сделай!!! В чём дело?! Пошли меня к чёрту! Скажи, что ненавидишь, напомни ещё раз, какое я дерьмо! Будь собой! Давай, Тейт! Скажи, чтобы я просто провалил, как ты это любишь делать!

– И ты оставишь меня в покое?..

Шейн подошёл ближе, оказавшись в нескольких сантиметрах от моего лица. Он тяжело дышал, а голос звучал более хрипло и низко, чем обычно:

– Ты этого хочешь?..

Сглотнула ком, болезненно сжимающий горло, заставила глаза оставаться сухими, но голос всё же дрогнул:

– А чего хочешь ты?

Шейн беззвучно усмехнулся, и глаза его забегали.

– А теперь ты, значит, хочешь меня послушать?

– Да.

– А что, если мне больше нечего сказать?

– Тогда ты должен оставить меня в покое. – Голос надломился, но я заставила себя повторить: – Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

Шейн не улыбался, твёрдо смотрел мне в глаза. Зрачки застыли, лицо застыло…

– Выбираешь его. – Тихий шёпот. – Выбираешь Калеба?.. – Горький смешок. – Думаешь, он чувствует себя счастливым рядом с тобой? Думаешь, он такой идиот, что не замечает того, что происходит между нами?.. – Ещё один мрачный смешок. – Он любит тебя. Да, возможно, любит… И он утонет вместе с ней. Вместе со своей грёбаной любовью к тебе. Потому что ты не будешь с ним, Тейт. Не потому, что останешься со мной или с кем-то другим… А потому, что ты скорее проведёшь остаток жизни в одиночестве, чем рядом с Калебом. Знаешь почему?.. – Долгая мучительная пауза. – Потому что ты такая же, как я, Тейт. Такая же. И ты знаешь это. Всё, что тебе нужно, – это музыка. Ты зависима от неё. Только Калебу не понять этого… Ему нужна вся ты, без остатка. Он готов отказаться от всего… Только ты никогда не ответишь тем же… Ты не бросишь музыку. Она твоё клеймо. И тогда… когда Калеб наконец поймёт это, он утонет в своей любви. А ты – в своём одиночестве.