Сергей Жуков - Звездопад. Похороны шоу-бизнеса Страница 33

– Что?! – Взорвалась Марина. – Да как ты смеешь? На себя посмотри. Обрюзгший пьяный уродец, снимающий дешевых проституток… Конечно, как мужчина, ты уже давно никто, и никто тебе, кроме как за подаренный «Мерседес» и бутики не даст!

– Да как ты смеешь мне это говоришь, шваль! – закричал я. – Ты! ТЫ!!!! Мерзкая тварь, которая живет на мои деньги… Да если бы не я, ты вообще бы уже давно ушла на дно – вместе с твоим дебилом Ванечкой, которого ты воспитала полным недотепой!

– Не смей так говорить про нашего сына! – заорала она. – Ты никогда не уделял ему времени со своими гастролями и концертами, тебе больше нравилось проводить время с друзьями-кретинами, продюсерами-мудаками и продажными шлюхами!

– Заткнись, Марина… – От ее крика мне становилось дурно. – Заткнись… – Я наклонился вперед. – Заткнись, прошу тебя…

– Неет, дорогой! – она видела что, мне плохо, но от этого ее охватило злорадство. – Я тебе все выскажу! Ты забыл, как приехал в Москву никем и ничем, как ты бегал по этим консерваториям с нотами, неудачник? Ты забыл, как тебе помог мой папа, познакомив с Димой, который устроил тебе первый в жизни концерт? А когда в девяностые ты, как мудак, ушел из Союза Музыкантов и сидел, сложа руки, не мой ли брат устроил тебя на радио? А?

– Такого не было, нет… – Я оседал на пол, чувствуя, что жизнь почти покидает меня.

– Ты послушай! – Она явно хотела добить меня. – А все эти твои вечные депрессии, истерики, кризисы? Я всегда это терпела, я всегда старалась быть с тобой мягкой.

– Неет… – Я уже буквально стоял на коленях, держась за голову. – Нет…

– И запомни, Феликс. Другая женщина давно ушла бы к другому человеку, плюнув на все твои миллионы. Лишь такая как я может тебя терпеть. И знаешь, я очень жалею…

– НЕЕЕТ! – Огромным усилием я собрал себя в кучу, вскочил и бросился на нее с кулаком. – Да как ты смеешь, сучка! Ты в жизни ни копейки без меня не заработала! Я… яяя… Я…!

В диком порыве злобы я явно не рассчитал удар и пронесся мимо. Захлебываясь на ходу воздухом, я споткнулся и упал на пол, ударившись головой. На меня посыпались жестокие удары ногами…

– Запомни… Феликс! Запомни!!! – Последнее, что я слышал: – Ты просто неудачник!

Все померкло, я потерял сознание, провал…

32

– Ему нельзя больше волноваться. Любое волнение может оказаться критическим.

– Да, доктор, я все понимаю. Вы даже не представляете, какие усилия я прилагаю.

– Поймите, это не шутки. Ему нужен серьезный отдых подальше от города и как можно скорее.

Эти слова проходили словно через вату, я слышал их будто издалека. Постепенно я понял, что нахожусь в больничной палате. Когда я наконец смог открыть глаза, вокруг была тишина. Рядом сидела Полина.

– Где доктор? – спросил я. – Что со мной случилось?

– Только что ушел. Феликс, – ее глаза были полны тревоги, – ты еле уцелел.

Я попытался шевельнуться, но ощутил резкую боль в шее.

– Жена тебя била… – Мрачно продолжила Полина. – Если бы она не остановилась, могла бы вообще убить. Вот гадина какая. Ведь видела, что тебе плохо. А нет, специально, добивала.

– Ах, сука… – С ненавистью сказал я, постепенно вспоминая происшедшее. На глаза наворачивались слезы… – Она еще ответит!

– Феликс, тебе нельзя нервничать. Ну как ты мог дойти до такого?

– Иначе было нельзя.

– Я понимаю, дорогой. – Полина положила мне руку на лоб, проверяя температуру. – Ты был в отключке два дня. Я звонила на мобильный, на работу, даже домой. Жена твоя, как услышала женский голос, взвизгнула и бросила трубку. Мне помог твой директор Вова. Он сказал мне, что тебя обнаружили охранники и отвезли в больницу. Как только я узнала, я сразу поехала сюда…

– И долго ты здесь уже сидишь? – спросил я.

– Несколько часов.

– Полина… – Я пытался взять в руку ее ладошку. – Полина, ты такой молодец.

– Брось ты… – Печально сказала она, а потом улыбнулась. – Я рада, что с тобой все хорошо. Смотри. – Она стала доставать из-за тумбочки пакет с продуктами. – Я привезла тебе кое-что вкусненькое.

– Полина, – я прямо расстрогался, увидев свой любимый бельгийский шоколад, – я все оплачу… как только выздоровлю.

– Даже не думай. – Она резко встала. – Ладно, извини, но мне надо на работу. Лежи здесь, отдыхай. Чуть позже зайдет доктор.

Она склонилась надо мной, поцеловала в губы и ушла, оставив в воздухе запах духов и ощущение нежности.

Я сделал усилие и повернулся. Вытянул затекшие от продолжительного лежания конечности. Кулаки сжимались в бессильном порыве. Опять! Нужно что-то делать.

Но что? Мысли вертелись в голове, как кролики на вертеле.

В первую очередь я поклялся себе обязательно довести до ума «Звездопад». Это мой последний шанс на победу. Иного выхода нет. А пока, надо сделать одно дело.

Дверь отворилась. Вошел седой врач с бородкой. Посмотрев на меня, он проверил пульс, поправил капельницу, и затем обратился ко мне:

– Феликс Абрамович. В вашем возрасте и при ваших сосудах нельзя совершать необдуманные поступки. Будьте в следующий раз осторожнее. Я надеюсь, ваша подруга Полина вам объяснила.

– Да, доктор.

– Я выпишу вам кое-какие лекарства. – Продолжал врач. – Там большой список всевозможных препаратов – «Глицин», «Кавинтон», еще кое-что. Конечно, после выписки некоторое время вам надо наблюдаться у невропатолога, хорошо было бы еще сделать УЗИ головного мозга и томограмму.

– Хорошо. – Сказал я. – Доктор, можно трубку?

– А? Да-да, конечно.

Когда врач принес мне больничный телефон, я поблагодарил его и стал вспоминать номер. Наконец, когда нужная комбинация высветилась в моей голове, я взял в руки трубку и стал нажимать кнопки.

– Алло? – После нескольких гудков послышался басистый прокуренный голос.

– Привет, Палыч. – Сказал я.

– О, Феликс… Это ты? Как у тебя там?

– Слушай, есть дело…

Объяснив Палычу ситуацию, я положил трубку на тумбочку, вытянул ноги и с блаженной улыбкой откинулся на подушку.

33

Пока я находился в больнице, Полина буквально обрывала мой телефон. Она звонила постоянно – по несколько раз в день. Спрашивала, все ли у меня в порядке, не нужно ли что-нибудь привезти, помочь. Мне, право, было неудобно – ну что же она возится со мной как со стариком? – но в то же время, приятно до умопомрачения – впервые в моей жизни появился преданный человек, который поддерживал бы меня в беде и не ждал от меня денег.

Я лежал в палате и думал, где же в отношениях с семьей я допустил ошибку. Несомненно, я слишком много занимался работой и совсем не уделял внимания домашним. Ванечку надо было воспитывать раньше. Если бы я занялся сыном еще до восьмого класса, когда в первый раз заметил его тягу к ночным приключениям и прогулам, возможно из него бы не получился такой лоботряс. А эта сука Марина – надо было побольше пилить ей мозг, а Ване чаще давать ремнем по жопе, да так чтобы неповадно было. А то она постоянно выгораживает его, идиота, даже пальцем не дает тронуть…

Впрочем, о семье мне почему-то не хотелось вспоминать. Мысли о семье все чаще вытеснялись Полиной. Она была для меня как мать, как подруга, спасательный круг и даже жилетка. Я мог сказать ей абсолютно все, не боясь упасть в ее глазах или показаться слабым. Возможно ей нравилось, что такой сильный мужчина из сильного льва превращается в ее руках в беспомощного котенка – я слышал, что многих женщин такое заводит. В любом случае, Полина оказывала мне такую духовную поддержку, которую я не получал от Марины последние лет пятнадцать.

Было несколько звонков по работе. Коллеги, в основном, интересовались моим здоровьем – лицемерные суки, как я их ненавижу. Звонил Скворцов, спрашивал о самочувствии. Когда я услышал его голос в трубке, я сжал от злобы кулаки. Это ведь ты, сука, рассказал все журналистам, это ты, сука, дал им комментарий! Ты думаешь, я тебе теперь буду верить и прощу? Нет, мразь! Ты уже в моем черном списке! Разбитый после разговора со Скворцовым телефон невозможно было восстановить, Полина отдала мне свой старенький «Siеmens», я вставил в нее свою сим карту и снова был на связи.

Подчиненные спрашивали про «Звездопад» и боялись затрагивать тему Полины. Все помнили историю с пиарщиком Костиком, с работы вылетать никто не хотел. Пару слов насчет Полины попытался вставить мой администратор Костя, но я четко ему намекнул, что если он не хочет околачиваться у биржи труда, тему моей личной жизни лучше не поднимать.

Позвонил Ванечка, что-то лепетал, желал скорейшего выздоровления, рассказывал, что очень усердно учится, старается. Я конечно же не поверил ни одному его слову, тем более в какой-то момент я яственно услышал женский хохот. Наверняка сидел в ресторане с какой-нибудь очередной первокурсницей, рассказывал, кто его папа, угощал на халяву и готовился драть ее на своей съемной хате за 2500 в месяц… Эх, выйду из больницы, достану наконец свой ремень… Теперь Марина меня не удержит, Марина в прошлом…