Даниэла Стил - В тихой гавани Страница 33

Мать и дочь, взявшись за руки и прильнув друг к другу, застыли на пороге. Они думали об одном и том же, и глаза их наполнились слезами.

— Ненавижу этот дом, — прошептала Пип, уткнувшись ей в плечо.

— Я тоже, — вздохнула Офелия.

Ни той, ни другой не хотелось подниматься наверх, в свои комнаты. О Мэтте обе забыли. Он словно принадлежал другому миру. И у него была своя жизнь. А у них — своя. И от этого никуда не уйдешь.

Офелия спустилась к машине вытащить вещи. Пип помогла матери втащить их наверх. Даже это оказалось для них почти непосильной задачей. И мать, и дочь отличались хрупкостью, а чемоданы весили, казалось, целую тонну. К тому времени, как Офелия втащила оба чемодана Пип к ней в спальню, она совсем выдохлась.

— Сейчас передохну и распакую твои вещи, — тихо сказала она.

Будто какая-то черная дыра зияла между сегодняшним днем и тем временем, когда здесь жили ее муж и сын. Словно бы и не было этих месяцев в Сейф-Харборе, подумала она.

— Я сама, — с грустью прошептала Пип.

Она чувствовала то же самое. В какой-то степени обе восприняли свое возвращение даже тяжелее, чем предполагали. Лучше уж быть бесчувственным роботом. Сейчас, когда Офелия снова вернулась к жизни, боль потери стала почти нестерпимой.

Потом она принялась разбирать свои вещи. Открыла шкаф — и сердце ее облилось кровью. Все было как прежде — его пиджаки, его рубашки и галстуки, ботинки, которые он носил, даже старые стоптанные кроссовки, которые Тед таскал по выходным, те самые, что он привез еще из Гарварда. В комнату Чеда Офелия так и не осмелилась заглянуть, она знала, что этого не перенесет. Ей сейчас и без того было достаточно плохо. Раскладывая по местам свои вещи, Офелия то и дело ловила себя на том, что украдкой оглядывается через плечо. И ей стало страшно.

К вечеру обе спустились вниз: бледные, осунувшиеся. Ни у той, ни у другой не осталось ни сил, ни желания разговаривать. Аппетита не было, поэтому решили обойтись без обеда. В другое время Офелия ни за что не согласилась бы на это, потому что ребенок не должен оставаться голодным. Но у нее самой кусок не лез в горло.

Нервы у обеих были на пределе. И когда в тишине пронзительно зазвонил телефон, обе подскочили как ужаленные. Однако Офелия не двинулась с места — у нее уже не хватило ни сил, ни желания с кем-то говорить, поэтому к телефону подошла Пип. И просияла, услышав в трубке знакомый голос.

— Привет, Мэтт. Все в порядке, — ответила Пип. Но он сразу же понял, что это не так. Офелия обернулась и заметила, что Пип плачет. — Нет, неправда! Все ужасно! Мы с мамой просто ненавидим этот дом! — Офелия дернулась было, чтобы остановить Пип, но потом передумала. Раз уж Мэтт успел стать им обеим добрым другом, значит, он имеет право знать, как им плохо.

Пип долго слушала то, что он говорил, молча кивая в ответ. Офелия не догадывалась, о чем шла речь, но плакать Пип перестала. Опустившись на стул, она затаила дыхание, прислушиваясь к их разговору.

— Ладно. Постараюсь. И маме передам… Нет, не могу… Завтра мне в школу. А когда вы приедете? — Офелия не слышала, что сказал Мэтт, но лицо Пип прояснилось. — Хорошо… Я спрошу у нее… — Зажав трубку рукой, она повернулась к Офелии. — Хочешь с ним поговорить?

Офелия покачала головой.

— Передай, что я не могу взять трубку.

Ей сейчас не хотелось ни с кем говорить — слишком подавленной и несчастной она себя чувствовала. А притворяться она не умела и нисколько не сомневалась, что ее выдаст голос. Пип имела полное право рыдать ему в плечо, на то она и ребенок, но Офелия сгорела бы со стыда, если бы решилась последовать ее примеру.

— Ладно, — ответила Пип Мэтту. — Я ей передам. Завтра утром позвоню.

Офелия едва не сказала ей, что вряд ли разумно надоедать Мэтту каждый день, но потом решила промолчать. Пусть, подумала она, лишь бы Пип успокоилась. Повесив трубку, Пип передала матери их разговор.

— Мэтт сказал, что это нормально — мы ведь жили здесь с папой и Чедом. Он пообещал, что скоро все пройдет. И посоветовал придумать на вечер что-нибудь забавное — заказать на дом пиццу или что-нибудь из китайского ресторана или куда-нибудь сходить вдвоем. А еще обязательно включить музыку. Что-нибудь веселое, сказал он. И погромче. А еще он сказал, чтобы мы завтра прямо с утра отправились с тобой по магазинам и накупили всякой несуразицы. Но я объяснила, что мне завтра в школу. А вот все остальные его идеи мне понравились! Мам, а давай и правда закажем что-нибудь китайское, а? Или ты против?

Раньше они обе обожали китайские блюда. И Пип загорелась этой идеей. Видимо, Мэтт решил, что им сейчас на пользу любая перемена.

— Да, в общем, нет… но все равно очень мило с его стороны подумать об этом. — Пип особенно пришлась по вкусу идея включить музыку. “А почему бы и нет? — пришло Офелии в голову. — Вдруг это и в самом деле поможет?” — А ты хочешь? Тогда давай, — оживилась она, даже не вспомнив, что они решили обойтись без обеда.

— Верно! Почему бы нам не заказать яичный рулет? И еще вонтоны[3].

— Я бы предпочла дим сум[4], — задумчиво пробормотала Офелия, пытаясь отыскать телефон китайского ресторанчика, где они раньше частенько заказывали еду. Наконец ей удалось его найти.

— И еще я хочу жареный рис с креветками, — поспешно добавила Пип, когда мать делала заказ.

Через полчаса в дверь позвонили, и Офелия забрала у рассыльного пакеты. Они сидели на кухне и с аппетитом поглощали еду. Пип удалось отыскать какой-то музыкальный диск, и теперь стены дома сотрясались от грохота, поскольку она, естественно, в точности выполнила совет Мэтта и врубила музыку на полную мощность. У них едва не лопались барабанные перепонки, однако обе вынуждены были признать, что на душе у них полегчало.

— Знаешь, идея, конечно, дурацкая, — блаженно улыбнулась Офелия, — и все-таки как здорово, что он это предложил, верно?

Надо сказать, идея Мэтта сработала лучше, чем она надеялась. Было просто непостижимо, что пара пакетиков из китайского ресторанчика и обычная музыка смогли сотворить чудо. Но как бы то ни было, черная тоска, охватившая их, мало-помалу развеялась. Странно, но, похоже, Мэтт умудрился поддержать и утешить их даже на расстоянии.

— Можно, я сегодня буду спать с тобой? — поколебавшись, робко спросила Пип, когда, помыв посуду и прибравшись на кухне, они поднялись наверх. Все, что нужно для завтрака, было куплено — об этом позаботилась Элис, их приходящая прислуга. А остальное Офелия собиралась купить днем.

Просьба Пип застала ее врасплох. За весь прошлый год она ни разу не заикнулась о том, чтобы спать вместе с матерью. Видно, не решалась. А Офелия, погрузившись в собственное горе, ничего не замечала.

— Конечно. Ты действительно хочешь? — Собственно говоря, идея принадлежала Мэтту, но Пип решила, что она на редкость удачная.

— Очень!

Они приняли душ каждая в собственной ванной, после чего Пип уже в пижаме явилась в материнскую спальню. Все сильно смахивало на “ночной девичник”, и Пип, забравшись к матери в постель, невольно хихикнула. Благотворное влияние Мэтта продолжало сказываться и теперь. Свернувшись клубочком, Пип прижалась к Офелии и мгновенно уснула. А та, с нежностью обнимая дочь, гадала и никак не могла понять, почему она не подумала об этом раньше? Почему она раньше никогда не брала к себе Пип? Пусть не каждую ночь, но хотя бы иногда? А через минуту она тоже провалилась в сон.

Обе проснулись только от пронзительного звона будильника. Сначала они никак не могли понять, где они и почему спят в одной постели, и только растерянно хлопали глазами, не узнавая собственный дом. Но расстраиваться времени уже не оставалось. Пип помчалась чистить зубы, а Офелия спустилась вниз приготовить завтрак. В холодильнике еще стояли пакетики с остатками их вчерашнего пиршества. Улыбнувшись, Офелия вытащила рисовое пирожное “на счастье” и с удовольствием раскусила его.

“Весь этот год вам будут сопутствовать удача и счастье”, — прочитала она на записке, которая была внутри. И улыбнулась про себя.

— Что ж, спасибо. Мне это очень нужно.

Потом насыпала для Пип хлопья, залила их молоком, сунула ломтик хлеба в тостер и налила в стаканы апельсиновый сок.

Пять минут спустя Пип сбежала вниз, уже одетая в школьную форму, а Офелия вышла забрать газеты из почтового ящика. За все лето она, кажется, так и не прочитала ни одной и только сейчас поняла, как ей их не хватало. Правда, в газетах не было ничего интересного, но она все равно проглядела их и помчалась одеваться, чтобы отвезти Пип в школу. Утро выдалось немного суматошным, но Офелия даже была довольна — по крайней мере для того, чтобы думать, времени просто не оставалось.

Через двадцать минут они уже сидели в машине. По дороге сияющая Пип то и дело высовывалась в окно. Потом с улыбкой повернулась к матери.