Эдуард Тополь - Русские на Ривьере Страница 33

А рядом с этой фотографией висели балетные тапочки и было написано: «Леве Кулешову от поклонницы его таланта и обратно». И подпись. Я говорю:

– А это что?

– Что-что! Это тапочки Галины Улановой.

Тут до меня стало кое-что доходить. И я уже не стал спрашивать про остальные сувениры, которые висели на стенах его квартиры. А стал расспрашивать мастера о его жизни. Он мне рассказывал массу каких-то смешных историй. Я узнал, что он был просто невероятно знаменит уже в возрасте 20 лет. К 30 годам он был классиком, снявшим свои лучшие фильмы. Однажды в Тбилиси, в каком-то ресторане его арестовали. В милицейском рапорте было написано: арестован человек, выдающий себя за Льва Кулешова. Такова была его слава. Он мне рассказывал, как побеждал в автогонках. Были такие гонки, когда нужно было ехать сутки на дальность пробега. И большинство машин сошло с дистанции, а он не только не сошел, но и победил.

– И знаешь, как я победил? – сказал он. – Я под рубашку привязал себе на грудь грелку со спиртом. Вставил туда трубку, а другой конец этой трубки себе в рот. Чтобы не уснуть от усталости. И так мчался в этом автомобиле…

Можно себе представить: 20-е годы, бездорожье, Россия. Кошмар! Но он ехал сутки и выиграл гонку. Я могу это оценить, потому что много путешествую на машине и мой личный рекорд составляет две тысячи километров за семнадцать с половиной часов. Когда я вышел из машины, то чуть не упал от усталости и напряжения. Но у меня «БМВ», и ехал я по европейским дорогам, а он сутки вел какую-то рухлядь двадцатых годов – по русскому бездорожью!

Конечно, он мне рассказывал про свои отношения со многими людьми, в том числе и с Маяковским.

– Мне Маяковский, между прочим, посвятил стихотворение, он мне написал на книжке:

«Кулешову Льву Владимировичу

– селезень,

А строчки никак не выверчу!»

Сначала эта надпись показалось мне загадочной – почему селезень? Почему он не мог вывернуть Кулешову и строчки? Но при воспоминании о фотографии Лили Брик у меня возникли кой-какие предположения, которые потом подтвердились самым необычным образом – после выхода в Швеции романа «Я горю», посвященного жизни Маяковского. Тогда возник проект его экранизации, я должен был ставить этот фильм и начал собирать материалы о жизни поэта. Вскоре все мои представления о Маяковском, которые были почерпнуты из школьных учебников, оказались полностью опровергнуты. Оказалось, что Маяковский в начале своей карьеры жил на средства Осипа Брика, то есть мужа своей любовницы. С Лилей Брик он познакомился во время съемок фильмов «Барышня и хулиган» и «Не для денег родившийся», где оба играли как актеры. В процессе съемок они стали любовниками, и Лиля Брик познакомила Маяковского со своим мужем Осипом – книжным издателем и умницей, знавшим несколько языков. А Маяковский был малообразован, провинциален, плохо разбирался в столичной жизни и в политике, но как поэт был необыкновенно талантлив. И Брик стал его идеологом и покровителем. Брик читал в оригинале всевозможные иностранные журналы, вылавливал в них новые эстетические концепции и подкидывал эти идеи Маяковскому. Брик на свои деньги издал первую книгу молодого поэта, стал создателем его имиджа и издателем журнала «ЛЕФ», то есть «Левый фронт искусства», редактором которого был Маяковский. Помнишь их манифест «Левый марш»: «Кто там шагает правой? Левой! Левой! Левой!».

Конечно, Осип Брик прекрасно знал о любовных отношениях своей жены и Маяковского, но он и Лиля держали поэта на коротком поводке. В частности, в доме, который пролетарской властью был дан пролетарскому поэту Маяковскому и его журналу «Новый ЛЕФ», жили Лиля и Осип, а Маяковский продолжал жить в съемных квартирах и покончил жизнь, если ты помнишь, в коммуналке. Но это отдельная история.

Так вот, когда я стал собирать эти материалы, я наткнулся на воспоминания художницы Степановой о ее визите на дачу, где у Маяковского произошел «Разговор с солнцем». Помнишь? «Поселок Пушкино горбил Акуловой горою…» Степанова не была, конечно, свидетельницей визита солнца на эту дачу, зато она была свидетельницей другой истории. Она пишет, что когда приехала туда, то обнаружила, что вокруг этой дачи бегают вдоль забора с одной стороны Маяковский, весь в слезах, а с другой – Александра Хохлова, жена Кулешова, и тоже в слезах. Оказалось, что на этой даче происходило любовное свидание между Львом Кулешовым и Лилей Брик! Так вот откуда взялась та замечательная фотография обнаженной Лили Брик, вот почему Маяковский, который мог написать стихи о чем угодно, даже о «Моссельпроме», не мог «вывернуть» Кулешову и строчки.

Эту историю я рассказал не ради смакования пикантных подробностей жизни великих людей, а чтобы показать тебе, что те, кого мы теперь называем великими, жили страстями. Может быть, поэтому они и оставили нам шедевры.

И в подтверждение того, что ничто человеческое не чуждо и великим людям, я могу привести в пример абсолютно культовую для любого интеллигентного человека фигуру Михаила Афанасьевича Булгакова, с которым я знаком, конечно, не был, потому что он умер в 1940 году. Но в конце шестидесятых я дружил с его вдовой Еленой Сергеевной Булгаковой, выведенной в романе «Мастер и Маргарита» под именем Маргариты.

История тридцать пятая

Михаил Булгаков и его метод завоевания женщин

– Елена Сергеевна прожила долгую жизнь и умерла в 1970 году. Ее мать тоже была долгожительницей, и с этим связана такая история. Когда ее матери было около 75 лет, она стала чувствовать себя плохо. Вызвали доктора, и тот, отозвав Елену Сергеевну в дальнюю комнату, сказал:

– Знаете, положение абсолютно безнадежное, готовьтесь к худшему, ночью она умрет. А я сейчас пойду, мне здесь уже делать нечего. Я приду утром и выпишу вам справку о смерти.

С этими словами он надел пальто и ушел.

Елена Сергеевна подошла к постели матери. Было видно, что та действительно умирает. Силы ее покидали, она уже плохо слышала, плохо понимала, что ей говорят. Жизнь из нее уходила. Елена Сергеевна рассказывала мне:

– Я не знаю почему, что мне дало этот толчок, но я стала говорить с ней о политике, стала ругать коммунистов. И вдруг угасающее сознание начало возвращаться к умирающей, она стала реагировать, мигать глазами, потом повернула лицо, начала кивать головой, а потом стала поддакивать и говорить: «Да-да, правильно! Это мерзавцы, сволочи! Они уничтожили нашу страну, лучших людей! Не будет им прощения никогда!» Поднялась на постели и стала проклинать большевиков вмеcте с их ВКП(б). А чем больше мама проклинала коммунистов, тем больше я заводилась и рассказывала ей все, что мы от них вытерпели. И что терпела от них Россия. Тогда умирающая поднялась, села и стала жестикулировать, продолжать эту тему, посылая проклятия коммунистической партии и всем ее вождям, начиная от Ленина и Троцкого до Сталина.

Так они провели целую ночь. Под утро пришел с мороза доктор, чтобы констатировать смерть. Он повесил пальтишко в прихожей, бодро вошел в комнату и, увидев «живой труп», который сидел на постели и громко поносил коммунистов, брякнулся в обморок.

После этого мать Елены Сергеевны прожила еще двадцать лет и умерла, кажется, в возрасте 96 лет. И когда накануне смерти ей снова стало плохо, Елена Сергеевна решила повторить свой старый трюк. Она подсела к ее кровати и стала ругать коммунистов. Мать взяла Елену Сергеевну за руку и сказала:

– Леночка, не надо. Я так устала ждать, когда это кончится!…

И с этими словами она умерла.

А теперь я расскажу, как Булгаков пленил Елену Сергеевну. Я просил ее рассказать, как они познакомились. Елена Сергеевна сказала, что познакомилась с ним на какой-то вечеринке, где Булгаков был центром внимания, потому что он был необыкновенный рассказчик и очень остроумный человек. Она говорила, что, слушая его, она так хохотала, как никогда в жизни. Причем надо сказать, что Елена Сергеевна в этот момент была замужем за генералом Шиловским, это был ее второй брак, и у них было двое детей. То есть она была уже женщиной, которая остановилась в своем выборе. Но рассказы Булгакова были настолько потрясающи и настолько искрометным был его юмор, что она влюбилась в него сразу. Елена Сергеевна рассказывала, конечно, свою историю не подряд, а какими-то отдельными фрагментами. Мне запомнился рассказ об одном ее свидании с Булгаковым. Это свидание было очень странным, и тем оно ей запомнилось. Булгаков пришел за ней на Малый Ржевский переулок, где она жила в генеральском доме. Она вышла, и они пошли пешком по Ржевскому, через Никитскую, мимо церкви, где венчался Пушкин, по Спиридоновке, и вышли на Патриаршие пруды. На аллее, которая идет вдоль прудов, Булгаков подвел ее к одной из скамеек и сказал:

– Вот здесь они встретились.