Арто Паасилинна - Сын Бога Грома Страница 33

— Эй, Моро, принеси, пожалуйста, горсть четырехдюймовых гвоздей!

И Моро приносил. И Хуру, Лярппя или Сюто тоже быстро и охотно выполняли все просьбы.

Разумеется, такая организация предполагала особенную охрану: никто из посторонних не должен был видеть троллей и домовых на стройплощадке. Когда какой-нибудь водитель или посыльный прибывал в усадьбу, стоящий на страже возле почтового ящика в начале березовой аллеи маленький человечек издавал резкий свист, и все тролли и домовые прятались по норкам. Но стоило чужаку уйти, как малыши снова брались за дело. Никому из посторонних, удивлявшихся, как быстро продвигаются дела, и в голову не приходило, что отчасти так получается благодаря помощи маленьких волосатых существ.

За работой домовые напевали старые рабочие песни, которые очень нравились строителям.

А тролли бормотали, возясь с цементом:

Дуракам комнатуВ доме дураков!Ха-ха, хе-хе, хо-хо!

Строители, качая головами, признавали, что никогда им не приходилось работать на такой странной стройплощадке. Для многих из них было чудом, что они ремонтировали сумасшедший дом с помощью троллей и домовых. Те из них, кто когда-то трудился в Москве на строительстве молокозавода, утверждали, что русские маляры и штукатуры работают почти так же быстро и ловко, как эти чудные существа. А те, кому довелось работать по подряду в странах арабского мира, вообще считали, что по сравнению с арабскими дьяволами с обмотанными тряпками головами эти малыши — обычные шустрые ребята.

— Те целый день могли прибивать одну доску. Зато ни капли алкоголя вечером. Там такой закон, что, если глотнешь чего-нибудь крепкого, так тебе язык к нёбу железными скобками прибьют. Европейцам через неделю врач скобки вытаскивает, а местным меняет эти железяки на новые и к тому же вырезает уздечку. Вот так!

Тролли забормотали:

Скобки на языке,Вот сухой закон для людей с тряпками на голове!Ха-ха, хе-хе, хо-хо!

За работой и веселой болтовней рабочие, разумеется, постарались выяснить, в какой профсоюз входят домовые и тролли, есть ли у них коллективный трудовой договор и как Рутья договорился с ними о соблюдении других формальностей. Особенно они были потрясены, узнав, что домовых и троллей в Финляндии сотни тысяч. Если в стране случится забастовка рабочих строительных профессий, как к ней отнесутся тролли и домовые? Станут штрейкбрехерами или будут бастовать вместе со всеми?

Рутья поспешил успокоить рабочих, сказав, что зарплата домовым не платится и работать во время забастовки они не станут. К тому же, насколько он знает, они не являются членами ни одного из профсоюзов, входящих в Центральное объединение профсоюзов Финляндии.

— Вы, наверное, забыли, что Маркс и Ленин были людьми. А я — сын Бога грома.

Каменщик Сивакка и сантехник Ханнула подтвердили, что так оно и есть. И поэтому лучше не пытаться хитрить и обманывать Рутью, иначе дело может кончиться плохо. А когда они пояснили, что работа домовых и троллей входит в подряд Юселиуса, рабочие и вовсе успокоились.

В пятницу в «Ронкайла» прибыли уборщики и помощники по кухне. Налоговый инспектор Суваскорпи рассказала, что они должны делать, и они вместе составили меню и расписание на ближайшую неделю.

В субботу привезли постельное белье, моющие средства и другие необходимые вещи.

В воскресенье все было готово к приезду первых пациентов.

Анелма и Сиркка пытались протестовать, когда Рутья велел им переехать из новой половины дома в так называемые маленькие комнаты старой части дома, где в стародавние времена жили батраки, которых нанимали в усадьбу.

— В конце концов, я — дочь хозяина усадьбы! И куда теперь прикажешь мне повесить все мои платья?

А Рутья-то думал, что, поскольку Анелма обычно до вечера ходит в халате, у нее не слишком-то хорошо с нарядами и ей не потребуется много места в гардеробной.

В понедельник начали прибывать пациенты. Рутья, Онни Осмола и налоговый инспектор Суваскорпи стояли во дворе, встречая больных. Рутья нарядился в волчью шубу, Осмола и Суваскорпи надели белые халаты. Со старой половины еще доносился шум ремонта, но здесь все было тихо и по-домашнему уютно.

Стояла хорошая летняя погода. Причем это была не заслуга Гольфстрима, а Рутьи, заказавшего у отца ясные солнечные дни на весь июль.

Пациенты и их родственники выражали восхищение спокойными умиротворяющими окрестностями и прекрасным днем. Все шло как нельзя лучше.

Большую часть родственников представляли собой мужья, которые привезли жен на лечение. Женщины в основном были какие-то несуразные, все время жаловались, просили попить и вообще казались задерганными. Только несколько мужчин, из приезжих, вели себя так же неадекватно: беспричинно хихикали, беспрестанно озирались и отвечали невпопад.

Рутья решил как можно скорее поправить здоровье несчастных. Было нестерпимо тяжело смотреть на людей, не владеющих собой и своими эмоциями. Рутья почувствовал, что он занялся верным делом. И с удовлетворением увидел, с каким вниманием и участием доктор Онни Осмола общается с пациентами.

Через некоторое время родственники больных стали собираться в обратную дорогу. Казалось, на их лицах было написано, что они сделали все возможное для родных и сейчас снова возникла надежда на выздоровление. Или надежда давно умерла? В любом случае, они понимали, что оставили своих близких в надежных руках. К тому же окружающая местность была необыкновенно хороша.

Стоило Анелме и Сиркке увидеть, кто прибыл в усадьбу, они мгновенно собрали вещи и переселились в комнаты для батраков. Они объявили, что будут питаться отдельно.

— Уж лучше мы будем сами себе готовить, чем столоваться в обществе этих дураков, — обиженно заявили женщины.

— Они же совсем полоумные, — заметила Сиркка, которая обычно предпочитала помалкивать.

— Ну вот, теперь в «Ронкайла» живут сумасшедшие, боги, домовые и тролли. И строители. Нормальному человеку тут совершенно невозможно находиться, — сетовала Анелма, сидя с Сирккой в каморке.

глава 22

Наконец, первые пациенты сына Бога грома разместились в усадьбе.

Больных пригласили на ужин, а пока предложили посмотреть телевизор в большой комнате, которую переоборудовали под гостиную.

Когда в доме все утихло, Рутья с Онни Осмола в кабинете занялись изучением историй болезни. Они собирались разработать для каждого из клиентов клиники индивидуальную схему лечения.

— Давай ты сначала побеседуешь с каждым пациентом и предложишь лечение. А если оно не поможет, я применю молниевую терапию. На свете нет таких дураков, у которых от удара молнией мозги бы не встали на место.

Онни Осмола сомневался. Не навредит ли лечение Рутьи больным?

— Я буду осторожен, — согласился Рутья. — Глупо, если кто-нибудь из бедолаг решит здесь помереть!

Далеко за полночь затянулась беседа Рутьи с психиатром Онни Осмола о методах лечения и возможных рисках. Рутья узнал много нового как о психических заболеваниях, так и вообще о человеческих недугах и их симптомах.

А когда врач и бог отправились ко сну, из своих нор вылезли тролли и домовые. Они быстро и тихо вымыли полы в коридорах и натерли паркет, перемыли посуду. Маленькие существа бесшумно обошли все комнаты, проверяя сон больных, поправляя сбившиеся подушки и поднимая упавшие одеяла. Заметив, что кто-то из больных мечется в беспокойном сне, тролли и домовые тихо садились рядом, клали мягкую шерстяную лапу на лоб больного и недвижно сидели до тех пор, пока дыхание пациента не выравнивалось и он не погружался в спокойный глубокий сон.

Обойдя всех больных и приведя усадьбу в порядок, маленькие помощники спрятались по норкам.

На небе светил месяц. Старый клен отбрасывал кудрявую тень на стену второго этажа. Там, в библиотеке, пастор Салонен и Сампса Ронкайнен вели неторопливые беседы о людях, богах и самых сокровенных вопросах различных религий.

На новой половине Рутья спал глубоким человеческим сном возле налогового инспектора Суваскорпи. Онни Осмола дремал в небольшом кабинете в приемной лечебницы, Анелма и Сиркка — в новом жилище, а пациенты — в своих постелях.

Не спалось лишь одному человеку. Это был «брат» Сиркки Рами, вынужденный бесславно покинуть «Ронкайла». Он сидел, сжигаемый жаждой мести, в маленьком кабаке на улице Альбертинкату, уставившись неподвижным взглядом на полупустую кружку пива. Снова и снова прокручивал он в голове детали позорного изгнания и пришел к выводу, что настоящий финский мужчина никому не может позволить так с собой обходиться. И решил отомстить жителям «Ронкайла», особенно Сампсе, или Рутье, как тот сам себя сейчас называл. Однако Рами боялся возвращаться в усадьбу, да и денег на это у него, честно говоря, совсем не было. Разве что на последнюю кружку пива… Черт возьми!