Андрей Мухлынин - Цветы и воды Страница 33

Ну, я надеялся, что это были сверчки и лягушки, а не что-то другое.

Метрах в двадцати над болотом возвышалось одно из зданий старого медицинского института. До революции на месте института располагался кадетский корпус, потом обосновались профессора и студенты-медики, во время войны в госпиталь привозили раненых. Здесь лечились и выздоравливали.

Но для моей профессии гораздо важнее другое.

То, что здесь умирали.

Всё вокруг было буквально пропитано болью. Чем ближе я подходил, тем яснее видел это. Стонущие и рыдающие призраки, лишённые лиц, раскачиваясь и спотыкаясь бродили вокруг, натыкаясь на редкие деревья, или, дрожа, как в лихорадке, ползали по стенам подобно гигантским мухам. Кроваво-красный свет, исходивший из окон, только усиливал ощущение распространявшейся по болоту жути. Кое-где в этих окнах виднелись человеческие силуэты, но в том, как они двигались, тоже было что-то неправильное.

Проглотив собравшийся в горле комок, я торопливо надел на палец кольцо с кусочком янтаря и направил в него немного волшебства. Теплый, почти солнечный свет окутал меня плотным облаком, осветив дорогу и отпугнув подобравшихся было призраков.

Проклятье! Такого количества привязанных духов я ещё не видел.

Призраки бывают разными. Если после смерти у человека остаются незавершённые дела, то его дух не уходит в «иной мир», а остаётся среди живых, становясь самым обыкновенным, не доставляющим много хлопот призраком. Если дух чувствует «неправильность» своей смерти — он становится блуждающим. А если что-то или кто-то удерживает его, то он теряет своё лицо и превращается в вечно терзаемого, привязанного призрака. Лицо такого духа может видеть лишь тот, кто его привязал, и никто, кроме последнего, не способен его освободить.

Привязанные призраки едва ли не самые опасные из всех. Постепенно сходя с ума, они ищут любую возможность вырваться из удерживающих их уз. Они готовы идти на всё. Известны даже случаи, когда призраки убивали человека, а потом пытались пить его кровь, думая, что это придаст им сил.

Эти были привязаны к месту, где они умерли. Единственным возможным решением было пройти мимо, ни в коем случае не оглядываясь и не проявляя к призракам интереса.

Именно так я и собирался сделать, когда земля под ногами вдруг резко ушла в глубину. Успев повернуться и шлёпнувшись на живот, я схватился за ближайшую кочку и осторожно выполз из воды. Идти дальше стало невозможно.

Будь это обычная река, я мог бы попробовать переплыть её. Однако, честно говоря, меня немного пугали слова Нинель о реках на Обратной стороне. Встречаться с «речными жителями» мне как-то не хотелось. Большая часть того, что обитает в водоёмах, с, мягко говоря, небольшой симпатией относится к людям. Конечно, не считая русалок. Русалки уверены, что делают человека самым счастливым на свете. Когда топят его.

Отдышавшись, я подобрал достаточно длинную, крепкую на вид ветку и, уповая на уроки Беара Гриллса, отправился искать переправу. Идти назад было уже слишком опасно — с наступлением ночи призраки быстро разбредались повсюду. Оказаться окружённым ими означает верную гибель.

Так что я просто продолжил двигаться, предположив, что закон «о ком думаешь, того и встречаешь» действует не только на людей.

Прошло минут десять, прежде чем я заподозрил неладное.

Стало тихо. Так тихо, что в ушах зазвенело. Это был недобрый знак. Вообще, тишина — неестественное состояние природы. Знаете, всё в природе умолкает лишь когда поблизости появляется опасный хищник. А уж если тихо стало на Обратной стороне, то и хищник должен был быть соответствующий.

Я погасил кольцо, оставшись в полной темноте, и задержал дыхание. Медленно, стараясь не шуметь и не делать резких движений, достал пистолет и снял его с предохранителя.

Огромное белое пятно вылетело из ниоткуда прямо на меня, попытавшись схватить за голову когтистыми пальцами. Уйдя от броска, я пропустил его мимо и выстрелил вслед. Существо скрылось в темноте так же быстро, как и появилось.

Секундой спустя что-то едва заметное проскочило сначала слева, потом справа от меня. Затем послышались глухие гортанные звуки, что-то вроде «ук-ук-ук», сменившиеся низким, трубным воем.

— Баньши… — я направил пистолет перед собой и с азартом прокричал: — Я сдеру с тебя шкуру!

В легендах утверждается, что баньши — это духи, принимающие обличие женщины в белом и своим плачем предвещающие скорую смерть. На самом деле никакие они не духи и не демоны, а всего лишь демонические хищники. Мне не понять того, кто усмотрел в них хоть малейшее сходство с женщинами. Баньши выглядят как гигантские лемуры-альбиносы с огромными глазами, которые превосходно видят даже в самую непроглядную ночь. Почти двухметровые лапы позволяют баньши передвигаться по затопленной местности; своими длинными, ловкими пальцами они легко ловят всякую мелкую живность вроде мышей и лягушек, но самая их любимая пища — свежая, ещё тёплая человечина.

Вой баньши, сам по себе, не способен навлечь на человека несчастье или как-то проклясть его. Однако в сочетании с пугающей внешностью он способен вызвать парализующий страх, а острый нюх и невероятная выносливость позволяют этим животным выслеживать добычу на расстоянии до восьми километров и преследовать её почти двенадцать суток. Рано или поздно хищник всё равно настигнет свою жертву, как бы та не старалась скрыться.

Проще говоря, если вы, сидя на болоте, посреди ночи услышали вой баньши — вам каюк. Есть, правда, один способ спастись. Но прежде чем защитники животных поднимут транспаранты, хотелось бы напомнить им, что баньши едят людей не потому, что те вторгаются на их территорию, и не потому, что голодны. Просто этим тварям нравится есть людей. Если же, кого-то эти слова не убедили, могу посоветовать им отправиться поискать такую «зверюшку» самостоятельно. А те, кто выживет, пусть потом расскажут, как они это сделали.

Догадываетесь? Чтобы пережить встречу с баньши, его надо убить. Это не так сложно, как может показаться. Главное — не бояться и не дать себя достать.

Но, знаете, я был доволен. Только что, на днях, я мечтал встретить какого-нибудь незатейливого демона, которого можно будет просто-напросто отлупить. Толпы эндемиков, окружавшие меня в последнее время, здорово утомляли недоговорками, надменностью и всякой… скажем так, запутанностью мышления. И вот, оказавшись в самом неподходящем для исполнения желаний месте, я натыкаюсь на тварь, собирающуюся просто сожрать, а не выносить мне мозг своей философией. Кроме того, баньши, сам того не зная, помог мне найти верный путь. Он никогда не подошёл бы слишком близко к глубокой воде, а значит, где-то рядом могла быть, как минимум, отмель.

Зверь напал так же внезапно, как в первый раз. Я пробормотал: «Effrego», выпуская в него заклинание, но не стараясь попасть, только слегка задеть, и побежал вперёд. Бросившийся в погоню баньши должен был держаться возле брода, указывая на него.

Пальцы, заканчивающиеся острыми, как бритва, когтями, то и дело пытались заграбастать меня со спины. Я слышал дыхание зверя, идущего по пятам, слышал, как он шуршит в тростнике, ловко перепрыгивая с кочки на кочку. И, если не учитывать, насколько неудобно бегать в темноте, ощупывая дорогу шестом, мне было даже весело.

В какой-то момент зверь всё-таки уцепился за мой рюкзак. Лямки выдержали, а я потерял равновесие и упал на спину. Если бы не шест, который я выставил перед собой, баньши загрыз бы меня. Но он ограничился только тем, что просто откусил половину ветки. Это дало мне время, чтобы направить на него пистолет и выстрелить, пуля едва не задела его плечо, зверь вовремя увернулся, попутно поддев меня передней лапой и отбросив в сторону. Несколько раз перевернувшись в воздухе, я налетел на камни, больно ударившись бедром. Зелье, уже окончательно распространившееся по телу, отозвалось лёгким жжением, восстанавливая повреждённые ткани. К тому моменту, когда зверь подобрался ближе, я сделал вид, будто собираюсь дать отпор. Однако, при первой же возможности, проскользнул под его длиннющими лапами и побежал обратно к реке. Баньши бросился было за мной, но вдруг остановился и душераздирающе завыл.

— Ха! Нашёл! — не удержавшись, воскликнул я, поворачивая к зверю.

Он не ожидал, что добыча сама побежит к нему, поэтому следующая атака получилась смазанной, мне не составило труда увернуться. Как только зверь скрылся, я замер на месте, стараясь двигаться. Баньши — хищник, и теперь, считая меня своей жертвой, он будет нападать как хищник.

Прикрыв глаза, я на пару секунд задержал дыхание, а потом повернулся на сто восемьдесят градусов и трижды выстрелил перед собой. Здоровенная белая зверюга удивлённо взвыла и медленно завалилась набок. Такая скорая развязка даже разочаровала меня. Будь это настоящий полноценный демон, мне не хватило бы и десяти пуль, выпущенных в упор, чтобы уложить его.