Истории, нашёптанные Севером (сборник) - Коллектив авторов Страница 33

Я слова        Глотаю молча. Сняли кожу,        Рву колючку. Где же выход? —        Руки ищут, Извиваясь,         Неподвижно. Дай лежать мне, Словно ангелу, На снегу. Тихо, тихо. Не трогай Мои крылья. Когда-то у нас был язык… В нем были смех и злоба, Печаль и радость, Зависть и нежность, И была любовь. У нас были песни, сказки и стихи, У нас был язык. В нем были мудрость, злость, Мягкость, твердость, Мужество и скромность, В нем была жизнь. Когда-то у нас был язык… В нем были амбары и риги и овины, Сачки и лодки, передники и хлеба, Шаманы и духи-защитники. Когда-то у нас был язык… В объятьях языка мы рождались, Жили и умирали. Когда-то у нас был язык… Швед, швед звонит! — Кричали мы, Бежали быстро — Позвать взрослых, Сердце колотилось, пот струился — Швед звонит! Мама, быстрей! Песни, что веками пелись, И слова, что говорились — Мы верны своим заветам И обычаям священным. Лодку, где лежит усопший, Ставим носом по теченью, Когда с берега толкаем — Так положено, так нужно. Положите осторожно, Аккуратно в лодку тело, И слова подхватят волны, Поплывут с водою песни, Понесет теченье лодку, И достойным быть прощанью. В городе мы древние слова шептали, Так, чтобы никто не знал, не слышал, Прятали их глубоко внутри нас, И они становились язвами, Болели и нарывали. Смятение, Должно быть, спряталось Далеко в сарае, Где лежит одежда мертвых. Из замочной скважины Веет холодом. Я очень боюсь Открыть рот. II Этот город Станет первым городом. Эти огни Под моим окном — Здесь нет темноты. Здесь должен быть Кто-то, кроме меня. Он лежал в постели, В бреду и в поту. Я сидела рядом с ним В желтом защитном костюме, Сидела у постели И пыталась понять его знаки. Он умирал И хотел узнать, откуда я родом. — Я из Норботтена, — ответила я, Никогда не сидевшая раньше у постели умирающего. Его лицо засияло: — Линдегрен, — сказал он, — Прочти Эрика Линдегрена! Он умирал, Но при этих словах его лицо засияло. Я давно уже забыла, как он выглядел — Мужчина в четвертом отделении Больницы Серафимов в Стокгольме, Летом 1975 года, Но как же сияло его лицо В тот миг! Я уехала далеко На неизвестный остров, Но в доме, где я жила, Окна выходили на север, А на островке напротив Жили лебеди. Я видела их постоянно. Я искала дом старого поэта — Когда-то я прошла мимо его почтового ящика, Проследовала по тропинке вдоль берега, Но до самого моря спускался густой лес И дома прятались в нем. Тропинка закончилась, Я оказалась в тупике. На обратном пути я выбрала другую дорогу, Которую раньше не видела, Через пару мгновений с нее открылся вид: Дома и луга, Аллеи сирени и ландышевые холмы, И море, прямо передо мной! В густом тумане Я вижу огни, Нет границы Между небом и морем… Я хотела уехать, Я думала, что уехала, Пока не обнаружила себя Сидящей на первой проталине И смотрящей на реку, Пока не увидела первых лебедей, Купающихся в первой полынье.