Илья Стогов - Отвертка Страница 34

— Справа чуть повыше шеи?..

Мартин резко замолчал. Я смотрел на него и отказывался верить тому, что он только что произнес. Неужели вот так, по-детски, он взял и проговорился?

Правда, заметил это, похоже, я один. Брайан помолчал, покрутил в пальцах водочную рюмочку и сказал:

— Я не разделяю восторгов Мартина по поводу всего этого доисторического дерьма. Но мне нравится моя страна. Быть ирландцем — это круто!.. Знаете что, у меня есть отличный ирландский тост. Вы знаете хоть один ирландский тост?

— Смерть британским оккупантам?

— Я знаю английский тост. Он звучит так: «Уыпьем уодки!»

— Нет. Это не то. Я скажу вам настоящий ирландский тост. Илья, запоминай: «Агус баан ан Эйрин!» По смыслу это что-то вроде: «Давайте выпьем за то, чтобы всем нам посчастливилось умереть на зеленом острове Ирландия!»

Дебби сказала:

— Да-да. Давайте все умрем в Ирландии. Отличное место для того, чтобы сдохнуть.

Брайан удивился:

— Ты не любишь Ирландию?

— Терпеть не могу. И вы с Мартином уже достали свои патриотизмом. Один с утра до вечера бубнит о славном кельтском прошлом. Второй — о борьбе свободолюбивого Ольстера. Могу я хоть в России отдохнуть от этого дерьма?

— Давайте только не будем ссориться, ладно? Мы хотели выпить? Давайте выпьем! Как ты там, Брайан, говорил — Агус… багус… вот и хорошо!.. Я смотрю, сегодня здесь уже ничего интересного не будет. Предлагаю отправиться куда-нибудь в другое место.

— Пойдем? Ну, пойдем. А куда?

— У меня есть приятель. По прозвищу Минус. Он художник, у него своя галерея. По вторникам Минус устраивает у себя сеансы гадания на Таро. Это такие оккультные карты. Мартин, ты же хотел познакомиться с петербургскими оккультистами, а?

Все вылезли из-за столика и отправились одеваться. Внизу, возле гардероба, пока Дебби и Брайан натягивали куртки, Мартин посмотрел мне прямо в глаза и спросил:

— Ты думаешь, это я убил Шона?

Я пожал плечами. Сказал, что это не мое дело. Но в глубине души я был уверен: если убийца Мартин, то разгадка всей истории будет найдена именно сегодня ночью.

7

Наверное, в каждом мегаполисе планеты есть район — «черная дыра», живущий по совершенно иным законам, нежели остальной город. Что-то среднее между сточной канавой, сумасшедшим домом и артистическим салоном.

Central Park в Нью-Йорке. Кройцберг в Берлине. Риппербан в Гамбурге. Думаю, что вы понимаете, что я имею в виду. Есть такое место и в Петербурге. Называется — Пушкинская улица.

Лет десять тому назад, еще при советской власти, несколько домов на этой улице было решено расселить и капитально отреставрировать. Расселить-то дома успели, а вот начать ремонт — руки не дошли.

В скором времени оказалось, что большинство пустующих квартир занято художниками, скульпторами, торговцами наркотиками, авангардными фотографами… личностями странными и бородатыми. Художники бумагой заклеили рамы без стекол, подвели к доставшимся помещениям свет и начали обживаться.

Помню, когда я попал на Пушкинскую впервые, то долго не мог сообразить: а где кинокамеры? Впечатление, что напрочь свихнувшийся режиссер выбил из сумасшедших спонсоров бюджет под фильм о конце света, а я влетел прямо на съемочную площадку, было полным.

До сантиметра расписанные пульверизаторами стены. Из окон ревет музыка. Посреди двора проповедник в малиновом берете и семейных трусах вербует народ в секту Виртуальных Онанистов.

Здесь можно было встретить аргентинских панков и настоящих шаманов из Тувы. Продавцов марихуаны и девушек, которые уверяли, что скоро родят ребенка от призрака Александра Блока.

А вывески на дверях квартир? «Редакция журнала «Галлюциногенный гриб»». «Портной-авангардист — недорого и модно». «Йога-клуб». «Курсы зороастрийской астрологии». «Трест Дирижабльстрой». Иногда аборигены развлекались: сбрасывали с верхнего этажа голых девушек, за ногу привязанных к резинке.

Выйдя из «Хеопса», мы купили бутылку сухого вина и поймали такси. Мартин приставал к водителю, чтобы тот подхватывал его ирландскую песню. Брайан орал: «Fuck off все ирландские песни!» — и требовал, чтобы таксист спел «Из-за острова на стрежень».

Дебби выспрашивала, как называются улицы, по которым мы едем, и пыталась в темноте погладить меня по коленке. Я молчал, отодвигался все дальше в угол и пил из горлышка дешевое сухое вино.

Когда мы вылезли из машины, таксист так стремительно порулил прочь, что забрызгал нас с ног до головы.

Первое, что я увидел, оглядевшись, — на рекламном плакате с улыбающейся девушкой и надписью: «Сумки из Германии» кто-то из аборигенов старательно закрасил букву «м» в слове «сумки». Улыбающаяся девушка приобрела совершенно непередаваемое выражение лица.

— Это что — здесь?

Я кивнул:

— Здесь.

— Ты же обещал, что мы идем в галерею.

— Мы и идем в галерею. Очень, кстати, модную.

— По-моему, единственное, для чего годится эта улица, — грабить случайно оказавшихся здесь ирландцев.

Дебби добавила:

— И насиловать ирландок!

Мы прошли во двор. У входа в парадную спал пьяный милиционер в шинели.

— Посмотрите налево — это клуб «Meat Factory». Справа — памятник Пабло Пикассо, построенный на деньги аборигенов.

Мы поднялись на третий этаж. Рядом с дверью галереи был изображен повешенный Санта-Клаус и написано: «Dead Moroz». Разумеется, звонок не работал. Стучать пришлось долго.

Когда дверь открылась, грохочущая внутри музыка обрушилась нам на головы, как прошлогодние зимние сапоги, впихнутые на антресоль.

— Привет. Проходите.

Саша Минус был для такого времени суток необычно трезв.

Мы прошли.

— Wow! реальный русский squat!

Ничего важного мы не пропустили. Это я понял сразу. Публика была относительно трезвая. Голым на столах никто не танцевал.

Народ тянул пиво, любовался на ржавые карбюраторы, расставленные по углам в качестве экспонатов, и местами целовался с симпатичными девушками. Саша молча протянул мне начатую бутылку «Балтики».

— Чего это ты? Решил погадать на Таро?

— Ты же знаешь, как я отношусь к потусторонним развлечениям. Привез вот к тебе своих коллег. Знакомься.

Саша пожал ирландцам руки и протянул им по бутылке пива.

— Вы в Петербурге по делу или как?

Ирландцы сказали, что «или как». Саша посоветовал им сходить на конкурс профессионального мастерства гробовщиков. Послезавтра конкурс будет проходить двумя парадными дальше.

— Будет очень интересно. Умелец из Пензы обещал привезти коллекцию гробов, разработанных специально для инвалидов — горбатых, карликов и сиамских близнецов.

Я сказал, что Мартин интересовался, нет ли здесь знатоков оккультизма. Минус сказал, что подобного добра у него в галерее навалом. Они все вместе переместились в зал для гадания на Таро.

Я хотел пойти за ними, но столкнулся с Толиком Кутузовым, владельцем «Розовой Галереи», квартировавшей в этом же здании, но чуть ниже.

— О! Стогов! Сто лет тебя не видел!

Впервые я увидел Толика лет пять назад на выставке, которая называлась Penis-Art. Толик стоял абсолютно голым посреди зала и привязанной к члену кисточкой рисовал на холсте то, что сам называл «Женщина в сером».

После того как акция была закончена, он отвязал кисточку, глянул на получившиеся каракули и сказал: «Да-а… Не вышла картина… Что-то у меня сегодня эрекция пошаливает».

«Розовая Галерея» была оборудована Толиком в обычной квартире, которую владелец стилизовал под… как бы это поделикатнее?.. в общем, под вульву с изнаночной стороны.

Вход в нее представлял собой дверь, к боковым косякам которой были прибиты розовые матрацы, так что протискивались в галерею посетители с трудом. Каждому протиснувшемуся присваивалось звание «член галереи», и он тут же получал вручную расписанный Толиком презерватив.

Прихлебывая пиво, мы поболтали об общих знакомых. Толик предложил угостить меня чем-нибудь получше, чем отечественное пиво:

— Я сегодня богатый!

— Неужели такое бывает? Может, долги отдашь?

— Мне заплатил один охрененно богатый фонд.

— Дай угадаю. Ты подлечил эрекцию и нарисовал картину, которую можно продать?

— Я получил грант. Продал фонду идею.

— Ну-ка, ну-ка… Интересно было бы узнать, за какие идеи нынче платят богатые фонды.

— Идея называется «Любовь длиннее жизни». Суть в том, что фонд находит двух добровольцев — мужчину и женщину, — которые завещают моей галерее свои тела. После того как они умирают, я разрисовываю их тела, придаю им такой вид, как будто мужик эту мертвую тетку трахает, и все это вместе заливаю стеклом. Чтобы не разлагались. Все. Шедевр тысячелетия готов.

Я повнимательнее посмотрел на Толика. Выглядел он, конечно, выпившим, но не совсем сумасшедшим.