Юрий Поляков - Плотские повести Страница 34

- Да! И ты родишь мне ребенка. Сегодня мы будем делать с тобой ребенка! ,

- Если это произойдет сегодня, то я рожу от тебя бутылку бренди…

- Бутылку бренди! - орал я бармену. А потом, выныривая из алкогольных сумерек в реальный мир, я обнаруживал Катерину мурлыкающей У стойки бара с каким-нибудь незнакомым мужиком.

Чаще всего ей нравились прилизанные высокие брюнеты с квадратными челюстями.

- Чего он хочет? - злился я.

- Им с женой скучно - они приглашают меня к себе в номер! Я схожу, а?

- Сиди, стерва! СПИД хочешь подхватить?!

- СПИД - это всего лишь одно из имен Бога. А тебе, Зайчуган, пора бай-бай… Я иду с тобой. Он мне совсем не нравится. А у жены, наверное, волосатые ноги…

Утром, придя в себя, я по какой-то неуловимой томности в ее движениях догадывался, что она все-таки воспользовалась моей непробудностью и сползала в номер к этим скотам. А может, просто притворялась, чтобы позлить меня? В отместку я требовал заказать мне по телефону проститутку, самую дорогую! Катерина четким секретарским движением вынимала блокнотик и карандаш:

- Какую предпочитаете, Павел Николаевич? А может быть, тайский массаж?

Она знала, за что ей платят деньги. И я знал, за что плачу ей деньги.

Со временем удалось узнать о ней еще кое-что. Меня и Катерину довольно грубо не допустили на международную конференцию по малой авиации, проходившую в Стамбуле. Я, конечно, первым делом заорал, что если бы раздолбай Романовы взяли Царьград в 1916 году, вообще никаких проблем не было бы! Но, успокоившись, я решил выяснить причины такого пренебрежения к моему «Аэрофонду». Дураку ясно, что Турция - всего лишь одно из многочисленных ранчо дядюшки Сэма, а с заокеанцами у меня затевался серьезный бизнес. Мой приятель, работавший в МИДе, обещал разобраться. И разобрался. «Аэрофонд» был тут ни при чем. Виноватой оказалась Катька.

- Гони эту стерву от себя к чертовой матери! - посоветовал мой осведомленный приятель.

А случилось вот что. Оказывается, в турецком посольстве Катерина получила не только хорошую языковую практику. На нее сразу же положил глаз посол: турки вообще просто чумеют от натуральных блондинок с хорошими бюстами. Ломаться не приходилось: с работы в случае чего могла вылететь не только она, но и папаша, тем более что дела у него шли неважно. Народ уже разныкал - и был готов пить даже грузинский чай, лишь бы не турецкий. В конце концов, оказаться любовницей посла - дело неплохое, а тот поначалу делал подарки и обещал в два раза повысить жалованье.

Но время шло, подарки становились все дешевле, пока не превратились в грошовые сувениры, а о повышении жалованья уже и речь не шла. И это притом, что посол стал предоставлять безотказную секретаршу для секс-разминок чиновникам, приезжающим с проверками и делегациями из Анкары. Те считали это само собой разумеющимся, как ежедневный пакетик с шампунем в гостиничном номере, и платить за услуги тоже не собирались.

Катерина справедливо решила, что за такие деньги быть сексуальной отдушиной для всего турецкого МИДа не стоит, и начала, как говорится, искать варианты - тут-то ей и подвернулось наше объявление в газете. Посол очень огорчился, заслышав о ее уходе, уговаривал остаться, снова обещал повысить жалованье, но Катерина была неумолима. На прощание он, сквалыжник бусурманский, подарил ей расшитую феску с кисточкой из сувенирных запасов возглавляемого им учреждения, а также свою фотографию с осторожной надписью: «На память о сотрудничестве». Катерина преподнесла ему заварной чайник, сработанный гжельскими умельцами. На том и расстались.

Тут надо отметить, что посол любил фотографироваться с высокими гостями, наезжавшими к нему в Москву. А будучи европейски образованным человеком, часто делал это в духе известной картины «Завтрак на траве». Проще говоря, Катька голышом снималась в обществе одетых мужчин. Кроме того, человек опытный и дальновидный, посол с помощью специального оборудования фотографировал своих гостей и тогда, когда они без одежды оказывались с ней в постели. Не знаю, как ей удалось заполучить эти фотографии, но через месяц после того, как она перешла ко мне, супруги всех этих чиновников (в том числе и послиха) получили по почте письма на безукоризненном протокольном английском:

Уважаемая госпожа имярек!

Имея высокую честь весьма близко знать Вашего супруга, прошу Вас обратить внимание на тот факт, что сексуальная неудовлетворенность мужчины в семье ведет к неразборчивым половым контактам на стороне и может явиться причиной преждевременного старения организма. Рекомендую активнее использовать сексуальный потенциал Вашего мужа в супружеской спальне. Если же по каким-либо причинам это невозможно, готова, исключительно из женской солидарности, как и прежде, оказывать Вам посильную помощь.

Всегда к Вашим услугам.

Катерина.

К каждому письму прилагалась фотография, демонстрировавшая, как именно Катька использовала невостребованный потенциал того или иного чиновника. Полный комплект фотографий получил и министр иностранных дел Турции. Вышел громкий скандал - посла тут же отозвали и выгнали на пенсию. Вскоре почтальон принес ему конверт, в котором помещалась карточка Катерины с надписью: «На вечную память о сотрудничестве!» Врачи, спасшие жизнь бывшему послу, так и не поняли, почему снимок мило улыбающейся молодой женщины стал причиной обширного инфаркта…

Когда я узнал все это, то страшно разозлился. Нет, я не ревновал. Ревновать женщину к ее постельному прошлому - такая же нелепость, как, скажем, ненавидеть Ленина за Октябрьскую революцию. Что было - то и было. Могло быть и еще хуже. Мне, как это ни покажется вам странным, стало жалко турок.

- Зачем ты это сделала? - возмущался я. - Ты же их уничтожила! Понимаешь, уничтожила! Просто так…

- Ну и что? И почему - просто так? Когда мужчина писает у незнакомого забора, он боится и озирается. А они в первый же вечер ложились со мной в постель, как с посольским инвентарем. Смелые и спокойные. Это меня обижало. И потом, с ними было так скучно! Имею я право получить хоть немного удовольствия?

- Может, тебе и со мной…

- Ну что ты, Зайчуган! Ты единственный, с кем мне по-настоящему хорошо! Единственный…

На мужчину слово «единственный» оказывает такое же воздействие, как на братца Иванушку вода, испитая из копытца.

- Честно?

- Зачем мне тебе врать?

- Из-за денег.

- Из-за денег я бы тебе не стала врать - просто не сказала бы правду… А знаешь, что мне больше всего в тебе нравится?

- Естественно.

- Дурак ты! Мне нравятся твои ямочки. Улыбнись!

В сущности, то, что происходило между мной и Катериной, вполне можно назвать совместной жизнью. Мы не расставались ни на день, а наш «гербарий» уже с трудом помещался в выдвижном ящике. Конечно, я понимал, что судьба свела меня со смертельно опасной женщиной. Но видит Бог, я был влюблен в нее насмерть. Помните, смерть Кащея таилась в игле? И у каждого из нас есть такая игла, но только мы не знаем, где она спрятана. А любовь - это когда ты вдруг понимаешь: твоя игла зажата в кулачке вот У этой женщины. И от нее теперь зависит твоя жизнь!

Кстати, и помощницей Катерина оказалась незаменимой. Стоило ей однажды слечь с гриппом - и все пошло кувырком; графики встреч сбились, зарубежная почта лежала не разобранной, я даже был вынужден отменить серьезные переговоры в Швейцарии, потому что присутствие на них случайного, не посвященного в мои секреты переводчика было исключено. И она отлично понимала свою незаменимость:

- А если мне захочется от тебя уйти?

- Я посажу тебя на цепь!

- Золотую? - Она засмеялась.

Когда Катерина смеялась, кожа на переносице у нее собиралась крошечными милыми морщинками, а глаза по-восточному сужались.

- Бедный Зайчутан, ты же сам однажды меня прогонишь!

- Нет, я без тебя не смогу…

- Человек не может только без себя… И это отвратительно!

Она была подчеркнуто верным соратником и вызывающе неверной любовницей. Но честно говоря, поначалу я наивно думал, что такое поведение - всего лишь не совсем обычный способ заполучить меня в качестве богатого и перспективного мужа. История бизнеса, словно поле боя костями, усеяна историями о том, как боссы женились на своих незаменимых секретаршах, прощая им бурное добрачное распутство. А те, получив звание официальной жены, добропорядочнели прямо на глазах. Я сам был свидетелем нескольких подобных историй. А почему бы нет? Татьяна явилась ко мне в сторожку девственной, как заполярный снег. Ну и что в результате получилось?

- А почему ты никогда не говоришь, что любишь меня? - спросил я ее однажды.

- Тебе этого хочется?

- Конечно.