Мартин Эмис - Записки о Рейчел Страница 34

— Подойдем вместе или хочешь подождать?

— Я с тобой, — сказала она.

Я заготовил дебильную улыбку.

Но в тот момент, когда я уже направился к прилавку, прогрессивного вида мужчина уступил место седоволосой женщине в леденящей униформе. Ну вы даете, хотел сказать я, неужели вы сами не видите, как это смахивает на сценку из американского бульварного романа?

— Могу я вам чем-то помочь, юноша? — Она изобразила дежурную улыбку, обнажив угнетающе- искусственные зубы, тускло-белые, как газета трехнедельной давности.

— Надеюсь, что да. Нельзя ли получить пачку презервативов, пожалуйста?

Она взглянула на Рейчел.

— Конечно, сэр. «Лура» или «Пенекс»?

— «Пенекс», пожалуйста, если не трудно.

— За двадцать пять или за тридцать пенсов?

— Думаю, за тридцать, пожалуйста, если можно.

Когда она отвернулась, я почувствовал, как рука Рейчел проникла под клапан моей куртки. Она ноготком царапнула мне спину, заставив меня передернуться. Рейчел зафыркала, давясь смехом. Продавщица посмотрела на нас. Я встретился с ней глазами. Хриплым голосом я сказал:

— Давайте лучше две пачки.

— Прошу прощения?

— Я дико извиняюсь. Нельзя ли получить две пачки, пожалуйста?

— Разумеется, сэр.

На обратном пути я развлекал Рейчел поддельными фактами из моей интимной биографии. К данному моменту у меня было десять девушек. Я собирался удвоить, а может быть, даже и возвести в квадрат эту цифру. В конце концов я разделил ее на два. Все пять, и я подчеркнул это, были важными и серьезными отношениями. Очень жаль, но у меня нет времени на отношения другого рода. Прошу прощения, но мне не интересно просто заниматься сексом, большое спасибо, хотя надо признать — и мне неприятно об этом говорить, — что большинство ребят, которых я знаю, хотят, мягко говоря, кое-чего другого, — нет, я к ним, должно быть, несправедлив. Конечно, я пробовал и это, просто из любопытства. Странно, но — не знаю, как и сказать, — женское тело оказывалось… пустым, если тебе не нравилась его обладательница. Конечно же, особо красивые девушки в процессе этих экспериментальных отношений получали свою порцию удовольствия — ведь они так сексуальны. И это можно понять. (Одна или две, и я не стесняюсь ей об этом сказать, были весьма разозлены, даже впадали в истерику. И это тоже можно понять. Но мне приходилось им объяснять — тактично, насколько это вообще возможно. Нет, черт подери, оставьте свои деньги при себе; парни не могут ничего симулировать.)

Что такое хороший секс? Ну, хороший секс не имеет никакого отношения к искусности, к тому, как много ты знаешь разных французских штучек (как бы убедительно вы не жрали друг за другом дерьмо, etc.). Нет: если есть влечение и желание, этого уже достаточно.

Мое сердце стучало как барабан, когда я вел Рейчел вниз по лестнице, мимо уборной в спальню.

В комнате, казалось, пахло каждым носком, который я когда-либо снимал, всей ушной серой, что я размазывал под кроватью, каждой козявкой, приклеенной к стене, и всем тем дешевым тальком, который я распылил в воздухе, чтобы все это скрыть. Наследие Упадка. Или просто мои обостренные чувства.

Пока я пытался приглушить свет с помощью шарфа, обмотанного вокруг настольной лампы, Рейчел великодушно сняла пальто. Мы сидели на полу у огня и пили вино, которое я захватил из столовой. Сияние пламени выставляло нас в выгодном свете. Оно придавало лицу Рейчел еще большую восточность, смягчая черты, уменьшая нос и заставляя ее глаза светиться. В противоположность этому мое лицо должно было выглядеть еще более угловатым и мрачным, еще более изможденным и… зловещим, линии скул — более выраженными, а рот — еще чувственнее. Пора переходить к делу, подумал я.

— Чарльз, — сказала Рейчел, — когда я рассказывала о Дефоресте, тогда, в автобусе, надеюсь ты не решил, что я совсем бессердечна. На самом деле у нас с ним очень теплые отношения. Просто…

— Лишь осмеянием ты бесов изгоняешь, — произнес я голосом гипнотизера, — и только в смехе ты спасение найдешь. Не обременяй себя чувством вины. Давай разденемся.

Когда ноют яйца, иногда выдашь и не такое. Одна из проблем чрезмерной образованности — когда ты лучше владеешь языком, нежели своими эмоциями, — это то, что любой поворот разговора, любое изменение внутреннего настроя открывает перед тобой целый веер вербальных улиц, с массой переулков и тупиков — и нет никаких указателей, только искренность и хороший вкус, а в этом-то я никогда и не был особенно силен. Но я уверен, что могу отправиться по любой из этих улиц, и повсюду меня будут встречать цветами.

В данном случае я изображал мудрого Френчи, придворного поэта и бражника; так что «давай разденемся» было вполне естественным, можно сказать, неизбежным. Я полностью разделся и почувствовал себя сиротливым и несчастным. В эту трудную годину нам лучше держаться вместе.

Стоя в сторонке, я наблюдал за методично обнажающейся Рейчел. Она через голову сняла платье и расстегнула лифчик. Я все еще прятался за стулом, когда Рейчел в одних трусах прошла к кровати и юркнула под одеяло. Только не снимай их, бога ради; чтобы возбудиться, для меня теперь важна каждая мелочь, любой примитивный стимул. На тот момент, когда я прошествовал через комнату и лег на краешек кровати, мой сучок был размером с зубочистку, он не достал бы до колена и кузнечику.

Из-под одеяла виднелась лишь ее голова. Некоторое время я целовал голову Рейчел, зная из множества источников, что это эффективнее любых хитроумных ласк. Результатом я остался доволен. Мои руки, однако, вели себя как опытный образец автоматического манипулятора, который был продан прежде, чем конструкторы довели его до ума. Так что, запустив одну из рук под одеяло, я сперва дал ей там нагреться и освоиться и только потом отправил обследовать низ живота Рейчел. Трусы на месте? Трусы на месте. Я откинул с нее одеяло, чувствуя, как в моей голове роятся заметки, инструкции, директивы, советы, подсказки, бессмысленные каракули.

Прелюдия состояла из работы-над-ушами, хрипло-нежных нашептываний, ласкания подмышек (это подействовало на меня особенно благотворно), поглаживания ляжек и задницы. Звездный час для Рейчел настал, когда Чарльз — сбежавший робот — сел в кровати, наклонился, положил ладони ей на бедра и стал буквально сдирать с нее трусы. Вскоре она начала проявлять признаки нетерпеливой неловкости (приметой чего, как водится, послужила приподнятая правая коленка), и тогда я, внимательно глядя ей в лицо, сильными рывками стянул с нее трусы и отбросил подальше, куда-то на середину комнаты.

— Не пора ли надеть эту штуковину?

«Пенекс ультралайт» продается в скучных розовых упаковках, по три штуки в пачке. Сидя на кровати, отвернувшись от Рейчел, которая, чтобы чем-то себя занять, гладила меня по спине, я извлек резинку и уставился на нее. Эластичное кольцо размером с крупную монету, с непристойным пупырышком посередине. Непослушными пальцами я раскатал презерватив.

— Секундочку.

Но было похоже, что мне понадобятся как минимум три руки, чтобы его надеть: две, чтобы держать резинку, и одна, чтобы направлять член. Через тридцать секунд мой член был уже величиной с детский мизинец, и то, что я делал, напоминало попытки запихнуть зубную пасту обратно в тюбик.

— И как же, черт подери, надеваются эти штуки? — Я осуждающе смотрел на презерватив. — Нет, ну как, ну как их надевают?

Рейчел решила посмотреть.

— Дружок, — сказала она, — не надо было раскатывать его заранее.

Последовали новые ласки, пустые, формальные ласки, повторная проверка ее тела по описи.

На этот раз, под чутким руководством Рейчел, держась за пупырышек большим и указательным пальцами, другой рукой я раскатал скользкую резину по своему члену.

— Ага, теперь понятно, — сказал я.

После всего этого потения и дрочения стоило ли даже пытаться найти в себе хоть на волосок страсти, хотя бы шепоток истинного желания, направленного на этот сосуд клокочущей вагинальной жидкости?

Опираясь на локти, я взгромоздился на Рейчел и просунул колено между ее ног, там, где они сходились. Я взглянул вниз — член в этом розовом чехле выглядел крайне неестественно, нелепо, как декоративная собачонка в своей дурацкой одежке. Затем я вновь принялся обрабатывать уши и шею, и, наконец-то занялся ее грудями, исходя из предпосылки, что они должны находиться в непосредственной близости от красновато-коричневых сосков.

— Да, — сказала Рейчел.

А, привет. Ты еще здесь?

Ну да. У нее тоже есть груди. А то я чуть не забыл. Я, на пробу, укусил сосок; она клацнула зубами. Я потерся щекой о другой сосок; она, в свою очередь, потерлась промежностью о мою коленку. Я обхватил сосок губами; в ответ она схватила меня за голову.

Чувствовалось, что в ней возник определенный ритм. Самое время поддержать его. Я сползал по ее телу, не отрывая от него руки и губы, пока мое лицо не оказалось у нее между ног. Там было слишком темно (и слава богу), чтобы разобрать, что именно находится у меня перед носом — похоже было на какой-то поблескивающий мешочек, пахнущий устрицами. Как снайпер, целящийся во врага из-за кустов, сквозь лобковые волосы я наблюдал за ее лицом.