Лия Флеминг - Ласточки Страница 35

Теперь она думала, что они поступают правильно. Никому нет дела, останутся они или уедут. Лучше убраться сейчас, чем дожидаться, пока тебя выгонят. Все еще позавидуют, когда она будет жариться на солнышке! А позже она обязательно позвонит Мадди и все объяснит.

Сейчас Мадди далеко, в школе, и расстроится, узнав, что она уехала. Не было даже времени оставить записку в дупле Древа Победы. Мадди будет скучать по ней, и от этого Глории почему-то становилось легче.

А Мадди в это время делала домашнее задание по французскому языку, скорчившись у огня в гостиной, среди храпящих родственников, когда у бокового входа началась какая-то суматоха. В дверях стояли встревоженные мистер и миссис Батти.

– Молодая миссис Белфилд дома? – спросил мистер Батти, вертя в руках кепку.

– Сейчас схожу за ней.

Мадди вскочила, обрадованная тем, что можно закрыть книги, и побежала по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Но тетя Плам услышала звонок, да и собаки ринулись вперед, сбивая все на своем пути.

– Что такое, Хильда? – спросила она. – Вниз, Блейз!

– Сид и Глория все еще в хостеле? – спросил мистер Батти.

– Нет, я думала, они у вас… уже поздно.

– Они не вернулись домой к обеду. Я сделала пастушью запеканку. Думала, детей задержали в школе, но к четырем их все еще не было. Так что я разогрела запеканку к чаю. Я решила, что мальчишки снова побежали на ферму Алана, но Глория-то давно должна была прийти домой.

– Мадди, ты что-нибудь знаешь об этом?

Все повернулись к Мадди, и та застыдилась повязки на глазу.

– Должно быть, они в хостеле, с Грейс. Глория иногда ей помогает, – покачала она головой.

– Побегу проверю, – озабоченно пробормотала Плам, хватая жакет.

– Я с тобой, – вызвалась Мадди и не стала ждать ответа.

Они забрались в старый «Моррис» и помчались в Сауэртуайт.

Грейс сидела за шитьем: перелицовывала воротнички на рубашках и пришивала пуговицы. Услышав шаги, она подняла удивленные глаза.

– Конли здесь? – коротко спросила Плам.

– Господи, нет! Не видела их весь день. Все готовятся ко сну, пьют какао. А что?

– О, черт! Придется звонить в полицию. Они пропали. В школе были?

Грейс позвала Джона и Перри, близнецов, учившихся в одном классе с Сидом. Дети пришли в пижамах, улыбающиеся, краснощекие.

– Сид был сегодня в школе? – спросила Плам.

– Утром. Но днем… я видел его с леди в смешной шляпе. И Глория была с ними. Они пошли к центру деревни.

– О господи, эта женщина увезла детей, а ведь я запретила ей делать это.

Плам, побледнев, села.

– Как я могла быть такой дурой?

– Что за женщина? Не та взбалмошная особа, которая отвернула нос от моего кофе? – спросила Грейс. – Так она не из Департамента соцобеспечения?

– Боюсь, что нет. Господи, ну и идиотка же я! Это их мать, Марджери Конли. Наплела какую-то сказку о браке с американским солдатом. Но не дала мне имя и адрес. Я попросила ее приехать сюда в воскресенье, но она пошла в школу, забрала их… после четырех лет молчания. Как она могла! Бедный Сид, он ведь совсем ее не знает! О, следовало предупредить их еще в школе. Мне в голову не пришло… какой кошмар! И какую глупость я сотворила! Она сказала, что уезжает в Америку и хочет дать детям новую жизнь. Бьюсь об заклад, это все вранье. Дура! Дура! Какая я дура!

Мадди впервые видела тетю Плам в таком расстройстве.

– Но они даже не попрощались! – воскликнула она. – Даже вещей с собой не взяли!

– Да, все на месте, – кивнула Плам. – Поверить не могу, что они сбежали вот так, без единого слова! Видно, история повторяется. То она оставляет их без одежды и продуктов, то забирает, не позволив взять вещи. Я видела их свидетельства о рождении. Это точно мать Глории и Сида. Придется позвать полицию! Она не имела права их забирать!

– Глория не поехала бы, если бы не захотела, – вмешалась Мадди, пытаясь по-иному взглянуть на это дело, и тетя Плам призадумалась.

– Верно. Она может быть упрямой, если захочет, но ее легко сбить с толку. А Сид не поехал бы без сестры. Полагаю, они все же надеялись, что Марджери когда-нибудь приедет за ними. Но увозить детей таким образом! Даже не позволила попрощаться с друзьями! – вздохнула Плам.

– Она даст мне знать, где находится, обязательно даст, тетя Плам! Мать ничего плохого им не сделает, правда?

– Разумеется, дорогая. Но я ей не верю. И все эти разговоры насчет поездки в Голливуд… Глория такая глупышка, она точно поверит этим россказням.

– До утра все равно ничего не сделаешь. Хотя квартирмейстер сам привел эту женщину к нам, так что он должен сообразить, что предпринять. Что ж, придется подождать, – вздохнула миссис Баттерсби.

– Как я могла быть такой доверчивой! Верю любой жалостливой истории! Хотя я предполагала, что Марджери лжет! Мадди, едем домой. Нам еще нужно заехать к Батти и передать дурные новости.

Мадди молча села в машину. Прошло столько лет, и вдруг появляется эта женщина, которая когда-то давно в поезде доверила ей своих детей, и увозит подругу в Америку! Счастливица!

Мадди все еще втайне мечтала, что однажды, в конце войны, ее родители приедут, и все будет, как прежде. Такое утешение – мечтать об этом по ночам, когда завывает буря и невозможно заснуть.

Несправедливо! Почему ничего не происходит в ее судьбе?

«Пора идти на войну и убираться из Сауэртуайта», – думал Грег, маршируя по площади с подразделением гражданской обороны. Последний парад! Его длинные ноги стучали в такт маршу духового оркестра. Ему осточертело играть в солдатиков, когда где-то шла настоящая война. Он никогда не оставался в хостеле так долго, как сейчас, и теперь он просто кожей чувствовал, что ему надо сменить обстановку.

Конечно, ему нравится работать у Бригга. Но тут у него нет будущего. Все равно бизнес продолжат сыновья Бригга. Хостел уже не тот, все «старички» разъехались, а Мадди занята учебниками и новой лошадью Монти. Да и он стал слишком взрослым, чтобы играть со школьницами. Он соскучился по приключениям. Пора идти в армию. Увидеть другие места.

– Мы будем скучать по тебе, Грегори. И мистер Батти тоже. Ты всегда держал машину наготове, если требовался выезд «Скорой».

Миссис Плам пожала ему руку, когда он пришел сказать, что уезжает. В ее глазах стояли слезы.

– Я всегда знала, что из тебя выйдет толк. В армии тебя сразу заметят. Но обещай, что будешь нам писать! Уверена, что Мадди не захочет потерять твой след. Если когда-нибудь будешь в наших местах, знай, что в Бруклине тебя всегда ждет теплый прием. Вот…

Она сунула ему в руку несколько банкнот.

– Маленькая благодарность. Пришли свой адрес, чтобы мы смогли присылать тебе посылки.

– Не стоит, мисс, – прохрипел Грег, мечтая обнять ее, но чувствуя, что так нельзя. Такие леди не допускают панибратства.

Смешно, конечно, но это единственное место, где с ним обращались по-человечески.

Оглядываясь в последний раз, он увидел старый каменный дом, сверкающий на весеннем солнце десятками окон, аллею высоких деревьев и желтые нарциссы, кивающие головками на ветру. Дни становились все длиннее, небо было ярко-синим, и овцы вот-вот начнут ягниться. Только в этом месте он чувствовал себя как дома. Неплохо для временного жилья. Но пора двигаться дальше.

В армии его ждут кирпичные бараки и бетон, колючая проволока, муштра и охрана. А потом? Одному Богу известно, что будет потом. Что, если он никогда сюда не вернется?

«Только не оглядываться», – подумал он, пытаясь шагать уверенным шагом и подмигивая девушкам, глазевшим на парней с тротуаров. Вот он наденет мундир с нашивками, и девушек станет еще больше.

Он навсегда сохранит Сауэртуайт в своем сердце. Именно за это сражались британские солдаты. Вот за такие маленькие городки и деревни. За то, чтобы их жители были в безопасности и не знали, что такое налеты. Но кем он будет, когда вернется? Одно точно, он вернется в Бруклин с высоко поднятой головой. Больше никто не будет смотреть на него сверху вниз.

День в Палгрейв-хаус выдался на редкость паршивым. Три утомительные перемены, полно заданий и к тому же Кей Броклхерст снова к ней привязывалась. Почему всегда находится девчонка, которой доставляет удовольствие издеваться над ее косым глазом, отсутствием груди и отличными ответами на уроках французского и латыни?

Иногда она так ненавидела свой класс, что ее тошнило от одного вида парты. Девчонки постоянно создавали группировки, а она выглядела белой вороной, потому к ней они вообще не подходили, если не считать толстухи Элси Флетчер. И на переменах, и после уроков ничего не менялось. Все, толкаясь, сбегали по ступенькам, а Мадди предстояла долгая дорога на вокзал.