Михаил Сергеев - Последняя женщина Страница 35

— Скажешь тоже, — выдавила из себя Ленка.

— Я серьезно. Олег Тактаров. У него на свадьбе Де Ниро гулял.

— Я-то здесь при чем?

— А Тактаров как-то сказал, что тех, кто не ездит на метро принципиально, среди его друзей нет. Смекаешь? — Лера весело рассмеялась. — Вот это настоящий мужик!

Тот случай тогда здорово позабавил ее.

Что подумают, если у меня будет квартира или машина хуже, чем у них? А как я буду выглядеть, если не поеду, как они, на этот курорт? Не дай бог решат, что у меня возникли проблемы. Эти установки были ориентирами и маяками в той жизни, к которой совсем недавно они принадлежали.

Несчастные, это же надо жить, так мучаясь. Лера понимала, что именно на таких людей рассчитаны слова, кричащие со всех плакатов: "Ведь это твое! Ты этого достойна!" И они будут пить кофе, который им никогда не нравился, обязательно рассказывать, что ходят именно "в тот самый фитнес-клуб", из кожи лезть вон, чтобы их пригласили "на ту самую тусовку", покупать то же, что и другие, лишь бы удержаться в седле, а потом сожалеть о потраченных деньгах.

Самодостаточности — вот чего не хватало им. "Самодостаточность — это отсутствие необходимости твоей оценки извне", — вспомнила Лера. Без такой оценки они не могли сделать и шагу. Даже чашка кофе на людях превращалась в замысловатый ритуал.

"Пойми, — как-то учила она Ленку, — люди покупают "Гальяно" только с одной целью — приглушить комплекс неполноценности. Тысячи производителей выпускают точно такие же удобные и красивые вещи. А завтра их будет сотни тысяч. Но если человек болен заниженной самооценкой и тонет в комплексах, известный бренд — спасательный круг. Ты, надеюсь, здорова?"

Лера помнила, как при этих словах смерила взглядом отлично сидевший на подруге новый костюм от "Дольче и Габбана".

Она встречала таких людей всегда, но раньше их было гораздо меньше. "Откуда они взялись?" — задавала себе вопрос Лера. Она была воспитана по-другому, и ее отшлифованная воспитанием натура четко реагировала на них.

Этих людей появилось несметное количество в девяностые годы. Большинство из них, раньше ничего не представлявших из себя, резко взлетели по социальной лестнице. Один из таких ее знакомых вспоминал, что его отец, шахтер, каждый день, возвращаясь с работы, выпивал бутылку водки. И эти мрачные воспоминания детства были определяющими. Нищета была у них в крови. Иногда ей казалось: "чем дальше они убегут от прошлого, тем быстрее забудут".

"Во всяком случае, надежда умирает последней", — как бы оправдывая их, думала Лера. Она выросла в достатке, не в роскоши, а именно в достатке. В их доме всегда было то, чего не было у многих ее школьных подруг. На столе всегда стояли шоколадные конфеты. Она помнила, как столь обычная вещь поразила Таньку Сторублевцеву — старосту их класса. Она тогда стала понимать, что все живут по-разному.

Потом, много лет спустя, поняла, почему не стала такой, как те, другие. Почему обстоятельства, поломавшие столько людей, оказались бессильными перед ее убеждениями. Причина в том, что ее жизнь не претерпела особых изменений. Она и прежде жила хорошо, и с приходом новой власти для нее почти ничего не изменилось.

Лера понимала, что тут не ее заслуга, так сложилась жизнь. Но она так и не смогла оправдать этим фактом поступки многих людей, которые раньше жили иначе.

"Ну хорошо, — считала Лера, — в конце концов, бытие определяет сознание. Стали жить лучше — должны и сами измениться к лучшему". Но это оказалось не так. Большинство, по ее мнению, становились ублюдками. Уступить место старшим, помочь донести сумку, наконец, просто защитить женщину — такие порывы практически напрочь исчезли из сознания этих людей, с маниакальной настойчивостью старавшихся проникнуть в ее мир.

Им это не удавалось. Пусть живут в том мире, в компании таких же, твердо решила Лера. Их отпрыски, впитывая, как губка, такую самооценку, только удваивали ее чувство омерзения. Глядя на иных из них, она с усмешкой думала: "Если завтра Сидни Кроуфорд появится в рекламе у напомаженного трактора, то эта будет в нем жить".

Она знала многих, достаточно обеспеченных людей, прежде всего женщин, которые ни за что не сядут в джип даже в качестве пассажира. Он вообще ассоциировался у них с бандитами, а кроме того, он отнимает женственность, говорили они, и Лера соглашалась с ними.

Один из членов Совета директоров периодически приезжал в редакцию на метро. Он жил в двух остановках от офиса и, естественно, был замечен сотрудниками. Его ответ "Мне так удобнее" повергал в недоумение очередного любопытствующего. Самодостаточность была дикостью даже для них.

Но эти факты неоспоримо подтверждали, что она не одинока в своих рассуждениях, и позволяли твердо идти по жизни своим путем.

В молодости она читала "Билль о свободах человека" Патриции Сатир и даже увлеклась им. "Человек имеет право жить так, как хочет, а не так, как следует жить. Человек имеет право думать так, как хочет думать, а не так, как следует думать". Эти слова производили впечатление на юную и еще восторженную душу. "Человек охотнее бунтует до сорока лет", — говорила она себе, повторяя высказывание известного режиссера. Правда, ее восторженность исчезла гораздо раньше — вместе с танками у Белого дома.

— А вы только в пьяном виде набираетесь смелости говорить людям "ты" или причина в предполагаемом равенстве социального статуса вас и собеседника?

— Чего? — промычал Кирилл.

— Ага, значит, первое, — с удовлетворением отметила Лера. — Так, по-вашему, виноваты дороги?

Реакция не заставила себя ждать:

— Да что там говорить! Посмотрите на них. Это же все объясняет!

Наживка была проглочена.

— Каждому дороги объясняют свое. Одних убеждают в ущербности нации, других — в умственной ущербности первых.

— В смысле? — Он насторожился.

— Я к тому, что в одной только Иркутской области уместится три Франции. Почему-то хочется верить, что этот факт вам известен.

— И что с того?

— А то, что, если бы плотность заселения России соответствовала европейской, там жили бы сто восемьдесят миллионов человек. — Она торжествующе посмотрела на него.

— Как вы думаете, какое в этой области тогда было бы состояние дорог?

Он недоуменно продолжал смотреть на нее.

— Ну же! — нетерпеливо выпалила Лера. — Или умственное напряжение для вас совершенно непривычное состояние?

Запахло скандалом.

— Может, я могу вам чем-то помочь? — явно не без умысла вмешался в их разговор Сергей.

— Мне кажется, Кирилл — человек самодостаточный, — не унималась Лера. — Он вполне способен оценить иронию моих слов. Не так ли?

— Ну да, иронию, — неуверенно пробормотал Кирилл.

— Предлагаю сменить тему, — явно жалея поверженного противника, громко сказала Лера и чарующе улыбнулась, обнаружив, что присутствующие внимательно прислушивались к их разговору.

— Ведь у нас есть петарды! Черт, чуть не забыли!

Константин, хозяин дома, стоял у входной двери, держа в руках два бумажных пакета. Он выходил на улицу и поэтому пропустил весь спектакль.

Веселое настроение вернулось, и компания с радостными криками начала одеваться.

— А что же вы?

Лера сидела, задумавшись, и этот вопрос вернул ее к действительности. Рядом стоял Сергей. Он и незнакомая пара остались за столом.

— Что-то не хочется, — ответила она.

"Кажется, ее зовут Любовь — по-моему, она так представилась, — подумала про себя Лера, глядя на откровенно жавшуюся друг к другу парочку за другим краем стола. — Странное имя".

— А я вот вспоминаю случай, — смеясь, прервал ее мысли Сергей, — когда однажды мы с другом, поджигая такую штуку, чуть не превратились в шашлык. Эта ракета вместо того, чтобы лететь вверх, упала на землю и стала вертеться, пока не нацелилась точно в нас. А мы на глазах у всех, наблюдавших из окон, позабыв, как выглядим при этом, бросились наутек. Возможность продемонстрировать выдержку была упущена, — шутливо закончил он.

— А надо ли было? — Лера посмотрела на него.

— Зря вы так с ним, — сказал Сергей и, улыбаясь, добавил: — Ведь такие неисправимы. Как говорила королева-мать Швеции, "каждому свое, и за коровами будет хороший уход".

Лера не разделяла такого сарказма. От него дурно пахло, она это чувствовала, но сказать не решилась. "Не ко времени", — подумала она.

— Знаете, правда, сказанная без любви, — это казнь.

— Так вы сознательно играли роль палача?

— Именно. Вы что-то здесь говорили о мужестве? — напомнила она.

— О выдержке, — поправил Сергей.

— Да, да. Выдержка и мужество, — рассеянно добавила Лера.

Она вспомнила рассказ ее знакомой из Питера, Светланы. Та оказалась случайным свидетелем суеты, происходившей в кабинете шефа.

Директор долго на повышенных тонах убеждал начальника лаборатории более требовательно, мягко говоря, относиться к подчиненным. Чаще заставлять их работать сверхурочно, чаще наказывать и вообще не принимать во внимание их семейные обстоятельства. Надо заметить, что в основном в лаборатории работали женщины. Тот не соглашался и наконец сказал: