Лилия Курпатова-Ким - Библия-Миллениум. Книга 2 Страница 36

С этих пор прошло много времени.

Каину казалось, что то, что делает он, может делать любой идиот, если не поленится, а вот создать жизнь — это будет выдающимся открытием. Каин был несчастным, потому что ему не удавалось открыть секрет жизни.

Но вернемся к Авелю. Он уже было смирился со своим положением «героя из массовки», но в старших классах положение ухудшилось по довольно прозаической причине — денежной. Адам и Ева трудились в поте лица своего, как им и было положено, но хватало только «на хлеб насущный». Главным приоритетом продолжала оставаться жизнь Каина, и Авелю постоянно мягко отказывали в карманных деньгах. Авель был братом спокойным и решил проблему по-своему — пошел работать в соседние теплицы, где выращивали помидоры, огурцы, зелень. Там он добывал себе скромные деньги, которых как раз хватало на девчонок, дискотеки, поездки за город и прочие мелкие радости. Родители смотрели на все это без удовольствия, но и без огорчения. Едва ли они вообще что-либо замечали.

Хотя никому не было до этого дела, но Авель стал счастливым. Друзья, работа, где он проводил много времени с растениями и знал о них все — особенно об огурцах и помидорах, — ему не было никакого дела до того, что кому-то нет дела до него.

Шло время. Небо благосклонно улыбалось Авелю и грозно хмурилось над Каином. Странная штука: когда Авель выходил из дома — погода становилась хорошей, над этим даже шутили соседи, но стоило только Каину высунуться из лаборатории, как сразу начинался дождь или просто грозовые тучи затягивали небо. Словно сам Бог невзлюбил Каина.

Итак, Каин стал великим ученым, но вдруг на него перестали обращать внимание. Все привыкли к его гениальности и даже стали немного по этому поводу раздражаться.

Раньше одна его работа была поразительнее другой, а теперь они были все просто одинаково интересными и вертелись вокруг одной темы — возникновения жизни. Каин исследовал зарождение жизни с такой исступленной настойчивостью, что постепенно стал наводить скуку на своих коллег — как соотечественников, так и иностранцев. Все были просто уверены, что он найдет секрет зарождения жизни, нужно только подождать. И все ждали, потихоньку занимаясь своими делами, периодически поглядывая на Каина.

— Как наш чудотворец? — начинали пустой разговор сотрудники разных отделов.

— Как всегда, — прикуривая, отвечал тот, кто занимал помещение ближе к Каину.

— Ищет?

— Да, работает по двадцать часов, не выходит из лабораторий, там же спит и, как всегда, не ест.

— Значит, все нормально. А как твой сын? Выздоровел?

— Да, простая простуда. Поедешь на дачу в эти выходные?

— Да.

— Слушай, возьми мою жену, у нас кролики подросли, надо их туда отвезти.

— Хорошо, завтра заеду. Ну пока.

— Пока.

Таков был типичный разговор коллег Каина. Однако то, что Каин ничего не ел, требует пояснения.

Сказать, что он совсем ничего не ел, было бы неправдой. Он питался особым составом, который вводил себе прямо в желудок. Он изобрел этот состав еще на первом курсе. Оптимальный набор веществ и микроэлементов для живого организма, синтезируемый из водорослей. Этой его разработкой тогда сильно интересовались аэрокосмические ученые как возможным питанием для астронавтов. Это стало первым значительным международным успехом Каина. Пожать его юную гениальную руку съехалась уйма авторитетов, но гений был одинаково несчастным и тогда, и теперь.

Однажды Авель пришел к брату и попросил у него какой-нибудь подкормки для растений. Каин нервно посмотрел на него, но не отказал. Быстро нацарапал на листе бумаги какую-то формулу и кинул лаборантке, затем опять воткнулся в компьютер, где анализировал данные о смерти человека. Казалось, он заметил приход и уход брата, как муху, проползшую по монитору.

Каин считал, что возникновение жизни — это процесс, обратный смерти, и если «запустить» все этапы умирания от последнего к первому, то просто обязана возникнуть жизнь. Поэтому Каин изучал процесс смерти. Каждый агонизирующий бомж в местных больницах был для него кладом. Он специально ездил в отделения скорой помощи, чтобы наблюдать агонию наркоманов, в дома престарелых, чтобы наблюдать смерть от старости, в родильные дома — наблюдать смерть детей. Каин знал о смерти все: как она начинается, что угасает в первую очередь, что во вторую, детально описал, как умирает клетка за клеткой. Но не хватало первого и последнего звена — он знал, КАК живое превращается в неживое, он знал, от ЧЕГО это может быть, но не знал ПОЧЕМУ.

Авель с жалостью посмотрел на брата. Каин — высокий и худой, с всклокоченными грязными волосами, с черными кругами вокруг глаз, в полутемной тесной комнате без окон, наполненной множеством стеклянных и металлических предметов, сгорбившийся над экраном, одетый в белый балахон с пуговицами, вдруг показался ему таким жалким. Просто до слез.

— Каин! — позвал его громким шепотом Авель. — До свиданья!

Ответа не последовало.

Авель подошел к лаборантке. Та с сочувствием смотрела на него и думала: «Тень гениального брата». Странно, но, глядя на нее, Авель тоже думал, что она тень его брата. И был, кстати, более прав.

Сара была лаборанткой гения всегда, сначала добровольно помогала Каину. Будучи студенткой, оставалась в его лаборатории после занятий допоздна, а иногда и на всю ночь, подавала ему препараты, ухаживала за животными, вела его архив, проверяла файлы. Словом, обслуживала весь мыслительный процесс. Каин привык к Саре, как к своему компьютеру или микроскопу, и не мог без нее обойтись.

Однажды она перестала к нему приходить, когда училась на последнем курсе, перед выпуском. Каин заметил это сразу — на второй день. По привычке он протянул стекло Саре и отпустил, будучи уверенным, что сейчас она его возьмет, поставит на место, а ему подаст ручку, чтобы он записал результаты. Но звон стекла, упавшего и разбившегося, дал ему понять, что Сары нет. Каин поднял голову — да, Сары действительно не было. Он вышел из лаборатории, пошел к общежитию, спросил, где комната Сары, чем наделал слухов на полгода. Постучал, ему открыла соседка.

— Вам кого? — спросила она растянутым, надменно-восхищенным голосом.

Каин был очень высокого роста, поэтому заметил Сару через голову открывшей. Его помощница сидела на кровати, обхватив руками худенькие колени.

— Сара! Почему ты здесь? — спросил Каин нервно, как спросил бы свою руку, если бы та вздумала уйти от него и сидеть на кровати в общежитии.

— А почему она должна быть где-то еще? — спросила соседка Сары все тем же противным голосом, еще больше растянув слова, особенно «где-то еще».

— Сара, пойдем со мной, нужно еще так много всего сделать, — сказал Каин своей руке.

Сара подняла на Каина глаза. И вдруг Каин увидел ЕЕ. Именно увидел. Раньше он определял ее присутствие потому, что она была единственной молодой женщиной рядом с ним. Если рядом молодая женщина — значит, это Сара. Иначе не могло быть. А теперь он понял, КАКАЯ Сара, то есть смог бы ее описать.

— Я не пойду, Каин, — сказала Сара плачущим и умоляющим голосом.

Каину послышалось, что она сказала: «Я пойду», и он ответил:

— Спасибо, Сара, я подожду, пока ты оденешься.

Сара посмотрела на него сначала удивленно, потом радостно, потом обиженно.

— Шел бы ты отсюда, — на сей раз быстро проговорила соседка. — Сара, не ходи ты с ним никуда, что ты ему, рабыня, что ли?

Каин неожиданно повернулся к соседке и взглянул ей в глаза. Он смотрел не на нее, а на ее слова. Они угрожали его руке. Соседка отпрянула и замолчала. Каин отвернулся.

— Каин, ты справишься без меня, ты даже не замечаешь моего присутствия в лаборатории, — обиженно выступила Сара.

Да, она была отчасти права, Каин не замечал ее присутствия, но зато очень хорошо заметил ее ОТСУТСТВИЕ. Гений начал терять терпение.

— Сара! Я… — тут Каин осекся: впервые в жизни он собирался сказать, что чего-то не может, — не могу без тебя…

— Правда? — с надеждой спросила Сара.

— Да. — Каин признал свою неспособность обойтись без Сары на все сто процентов.

— Тогда поцелуй меня.

— Что?! — Каин никогда в жизни никого не целовал, кроме Евы, своей матери, умирающей собаки и брата Авеля, когда тот родился. У него и в мыслях не было, что можно поцеловать какого-то другого человека! Однако без руки обойтись нельзя, нужно целовать, если она требует.

Каин поцеловал Сару, как Еву, — в лоб. Сара залилась слезами. Каин ничего не понял и разозлился, встал и вышел.

В эту ночь в лаборатории он все делал сам. Больше всего раздражали подготовительные и заключительные операции, они сильно тормозили его исследовательский процесс, Каин злился, бил колбы и стекла, не мог найти записей. Словом, Сары ему действительно не хватало.