Дэниел Киз - Таинственная история Билли Миллигана Страница 37

В первом классе Билли учился хорошо. Монашки хвалили его художественные способности. Он очень быстро делал наброски, а его работа со светом и тенью была поразительно хороша для шестилетнего ребенка. Но во втором классе сестра Джейн Стивенс начала бороться за то, чтобы он рисовал и писал только правой рукой. «Уильям, твоей левой рукой водит дьявол. Надо его изгнать». Когда он видел, что она берется за линейку, закрывал глаза…

Шон открыл глаза и увидел, что к нему идет женщина в черном платье и накрахмаленном белом нагруднике, с линейкой в руках. И понял, что его сейчас за что-то накажут. Но за что? Она шевелила губами, но слов он не слышал. Он съежился и смотрел на ее разъяренное красное лицо. Женщина схватила его за левую руку, занесла линейку и беззвучно принялась бить по ладони.

По щекам катились слезы, и он все не понимал, почему оказался тут, почему его наказывают за то, чего он не делал. Несправедливо.

Когда Шон ушел, Билли открыл глаза, сестра Стивенс уже шагала прочь. На левой руке он заметил красные следы, рука горела. С лицом тоже было что-то не то. Он коснулся щеки правой рукой. Слезы?

Джимбо помнил, что хотя он был на год и четыре месяца старше брата, именно Билли в семь лет подбил его летом сбежать из дома. Билли сказал, что надо собрать еду, взять нож и одежду и отправиться на поиски приключений. Домой они вернутся богатые и знаменитые. Джимбо поразил план и решимость брата, так что он согласился.

Они надели рюкзаки, тайком выбрались из дома и пошли прочь из Секлвилля, через районы застройки в огромное заросшее клевером поле. Билли показал на пять-шесть яблонь, которые росли посреди этого поля, и сказал, что там они остановятся на обед. Джимбо пошел за ним.

Они сидели, прислонившись спиной к деревьям, ели яблоки и обсуждали предстоящие приключения, и в какой-то момент Джимбо заметил, что начинается сильный ветер. Стали опадать яблоки.

– Слушай, – сказал Джимбо, – собирается буря.

Билли осмотрелся.

– Посмотри, еще пчелы!

Джимбо показалось, что жужжащий рой окружил их со всех сторон.

– Они повсюду. Нас зажалят до смерти! Мы в ловушке! Помогите! Помогите! – закричал он. – Кто-нибудь, помогите!

Билли быстро собрал вещи.

– Слушай, когда мы шли сюда, нас не искусали. Так что лучше вернуться назад, как пришли. Но только бегом! Давай!

Джимбо перестал орать и бросился за ним.

Они понеслись через поле и добрались до дороги невредимыми.

– Быстро ты сообразил, – сказал Джимбо.

Билли смотрел на темнеющее небо.

– Страшно. Нас остановили, на сегодня все отменяется. Так что вернемся, но никому не расскажем. А в следующий раз попробуем снова.

И всю дорогу до дома Джимбо думал, почему он позволяет командовать младшему брату.

Тем же летом братья отправились на разведку в лес на окраине Секлвилля. Дойдя до речушки Харджис-крик, они увидели свисавшую над водой веревку, привязанную к ветке дерева.

– Можем перепрыгнуть на ней на тот берег, – предложил Билли.

– Я попробую первый, – ответил Джимбо, – я же старший. Если это безопасно, то и ты прыгнешь за мной.

Джимбо схватился за веревку, отошел, разбежался и прыгнул. Пролетев три четверти пути, он упал в грязную жижу, и его стало засасывать.

– Болото! – заорал он.

Билли действовал очень быстро. Он нашел длинную палку и бросил ее брату. Потом забрался на ту самую ветку, спустился по веревке и вытащил его. Оказавшись на берегу, Джимбо лег на спину и посмотрел на Билли.

Тот промолчал, и Джимбо обнял его за плечи.

– Билл, ты спас мне жизнь. Я теперь перед тобой в долгу.

В отличие от Билли с Джимбо Кэти обожала католическую школу и восхищалась сестрами. Она твердо решила тоже стать монахиней, когда вырастет. А еще она трепетно чтила память отца и старалась разузнать о Джонни Моррисоне все, что было только можно. Мать сказала детям, что он заболел, что его увезли в больницу и там он умер. И пятилетняя девочка, прежде чем что-то сделать, спрашивала себя: «Этого ли хотел бы папа Джонни?» Эта привычка сохранилась у Кэти, и когда она выросла.

Дороти откладывала заработанные пением деньги и купила долю в баре «Топ-хэт». Потом она познакомилась с симпатичным молодым человеком, который внушил ей чудесную идею открыть на пару клуб во Флориде. По словам кавалера, действовать надо было быстро. Ей предстояло поехать с детьми во Флориду, посмотреть потенциальные места. А он собирался остаться в Секлвилле, продать ее акции, после чего присоединиться к ней. Для этого ей надо было лишь переписать свою долю в баре на него.

Она так и поступила, поехала с детьми во Флориду, остановилась у сестры, посмотрела несколько выставленных на продажу клубов, потом ждала целый месяц. Но он так и не приехал. Поняв, что ее облапошил мошенник, она снова вернулась в Секлвилль – совершенно без денег.

В 1962 году Дороти выступала в баре при боулинге и познакомилась там с Челмером Миллиганом, вдовцом. Он тогда жил со своей дочерью Челлой, ровесницей Билли, кроме того, у него была взрослая дочь-медсестра. Они начали встречаться, Челмер устроил Дороти в компанию, где заведовал штамповочным цехом, изготавливавшим детали для телефонов.

Челмер Миллиган не понравился Билли с самого начала. «Я ему не доверяю», – сообщил он Джимбо.

В Секлвилле ежегодно проводился Тыквенный фестиваль, знаменитый на всем Среднем Западе. Помимо парадов и карнавалов, на улицах устраивали тыквенную ярмарку, где торговали тыквенными пончиками, тыквенными конфетами и даже гамбургерами с тыквой. Город превращался в тыквенную сказку с огоньками, флажками и карнавальными шествиями. Тыквенный фестиваль 1963 года оказался очень радостным.

Дороти думала, что ее жизнь наконец устроилась. Она встретила мужчину с постоянной работой, который будет о ней заботиться, к тому же он обещал принять и ее троих детей. Ей казалось, что он станет им хорошим отцом, а она – такой же хорошей матерью для Челлы. 27 октября 1963 года Дороти вышла за Челмера Миллигана.

Через три недели после свадьбы, в середине ноября, в воскресенье, Челмер повез их в гости к своему отцу, который жил на маленькой ферме в Бремене в штате Огайо, всего в пятнадцати минутах езды. Дети радостно бегали по большому белому дому, катались на качелях, повешенных на крыльце, заглянули в кладовку над родником и в старый красный сарай, который стоял чуть ниже на склоне холма. Челмер сказал, что мальчики будут ездить сюда по выходным, помогать в работе. Предстояло подготовить землю к посадке овощей, дел было много.

Билли запомнил пейзаж с сарайчиком и гниющими в поле тыквами и решил нарисовать его в подарок новому папе Челу, когда они вернутся домой.

В следующую пятницу к третьеклассникам зашли мать-настоятельница и отец Мейсон и стали шептаться с сестрой Джейн Стивенс.

– Дети, встаньте, пожалуйста, все и склоните головы, – сказала сестра Стивенс, по щекам которой текли слезы.

Дрожащим голосом заговорил отец Мейсон, и ребята поразились торжественности его речи.

– Дети, возможно, вы не осознаете творящегося в мире. Я и не жду от вас этого. Но должен сообщить вам, что сегодня утром убили нашего президента, Джона Кеннеди. Помолимся.

Когда священник прочел «Отче наш», детей вывели на улицу, и они стали дожидаться автобусов, которые должны были развезти их по домам. Уловив горе взрослых, ребята ждали молча.

В те же выходные мама смотрела новости и траурное шествие по телевизору, и Билли заметил, что она плачет. Его это ранило. Ему было невыносимо видеть ее в таком состоянии, слушать, как она плачет, и он закрыл глаза…

Шон уставился на беззвучное изображение на экране, на всех, кто смотрел передачу. Он подошел к телевизору и поднес к нему лицо, чтобы ощутить вибрации. Челла его оттолкнула. Шон ушел в свою комнату и сел на кровать. Он уже обнаружил, что, если тихонько выпускать изо рта воздух сквозь стиснутые зубы, в голове забавно вибрировало – ззззззззззззз… Он долго сидел один в своей комнате и делал так: зззззззз…

Челмер перевел всех троих детей из школы Святого Иосифа в городскую школу. Он был ирландским протестантом и не собирался мириться с тем, чтобы кто-то в его семье учился в католической школе; он также хотел, чтобы все отныне перешли в методистскую церковь.

Детям не понравилось, что им пришлось сменить их взрослые молитвы, к которым они уже привыкли – «Отче наш» и «Аве Мария», – на детские, которые читала Челла, в особенности «Отхожу я ко сну».

Билли решил, что если уж он и будет менять религию, то станет иудеем – как его отец Джонни Моррисон.

Глава восьмая

1

Вскоре после свадьбы семья переехала в близлежащий городок Ланкастер, и Дороти обратила внимание, что Челмер необычайно строг со всеми четырьмя детьми. За столом не разговаривать. Не смеяться. Соль передавать только по часовой стрелке. Когда приходили гости, дети должны были сидеть с прямой спиной, ровно поставив ноги и положив руки на колени.