Джон Апдайк - Супружеские пары Страница 37

Из туалета возвращался Фрэнк: глаза навыкате, весь крапчатый под тусклой лампочкой. При виде Гарольда его взгляд болезненно изменился: стал дерзким и одновременно бегающим, стыдливым, беззащитным.

— В чем дело? — шепотом спросил Гарольд.

— Желудок. Не надо было пить.

— Et mafemme? Dort-elle?

— И очень крепко. Как там Джан-Джан?

— La тете.

Фрэнк задумался о своем новом положении.

— Такое ощущение, будто у меня внутри ком смолы. Меня только что вырвало. Вроде бы полегчало. Наверное, нервы…

— Хочешь вернуться к себе в комнату?

— Так, наверное, будет лучше. Скоро дети проснутся.

— Спокойной ночи, милый принц. Пусть ангелов полет… И так далее.

— Спасибо. Увидимся на спуске. — Гарольд хотел вспомнить, как будет по-французски «спуск», не вспомнил и усмехнулся, словно ирония ситуации только сейчас вылезла наружу.

Своим уходом Гарольд разбудил Джанет. Она слышала шепот в коридоре и знала, что сейчас в комнате появится Фрэнк. Она прикинулась спящей. Тогда она, наверное, и пришла к убеждению, что ее позорят. Ранняя красота заронила в нее большие надежды, раннее разочарование породило желчный идеализм, склонность находить в окружающем изъяны. Поведение Гарольда она сочла предательством. Марсия свободно избрала адюльтер, а она, Джанет, набросилась на Гарольда, чтобы погасить свое и его отчаяние. Циничный расклад уходящей ночи украл у нее это оправдание. Встречаясь с Гарольдом, она совершала акт мести, восстанавливала справедливость. Теперь получалось, что их связь — не мщение, а удобство. Идеалистка Джанет требовала от жизни большего, чем грубое самоуспокоение и секс. Моральные ограничения моральными ограничениями, но как быть с подозрением, что Марсия чувственнее ее, соблазнительнее в постели? Зачем ей повиноваться двум недостойным самцам и позволять Марсии респектабельно предаваться нимфомании? Женщина, которую она всегда считала сухой и неряшливой, оказалась дьяволом в юбке. Джанет предвидела, что в случае скандала — а избежать его будет трудно — Марсия удостоится сочувствия, а она соберет все плевки.

Порочность самцов проявилась сразу, стоило Джанет начать сопротивляться. В первый уик-энд после обмена они сидели в гостиной Эпплби, за все тем же круглым кофейным столиком, под полками с батареями томов, доставшихся Фрэнку по наследству: красным Бальзаком, желтым Скоттом, Д'Аннунцио в белой телячьей коже с золотым теснением, Манном (черное издание Кнопфа), зеленым Шоу. Стена неприкасаемых книг впитывала их сигаретный дым, их разговоры. Из-за метели, первой в Тарбоксе за эту зиму, они никак не могли разойтись. Фрэнк сварил горячий ромовый пунш, и теперь все были пьяны. В полночь он сказал:

— Идемте наверх.

— Нет! — отрезала Джанет.

— Можешь пойти с ним, — разрешил Фрэнк.

— Вы оба мне одинаково противны.

— Джанет! — подал голос Гарольд. Он не удивился ее ответу, потому что переспал с ней в среду и знал, как она ко всему относится.

— По-моему, это грязный разврат, — сказала она. — А по-твоему, Марсия?

Марсия зажала пальцами свою левую серьгу, словно из нее прозвучал звуковой сигнал.

— По-моему, главное — это уважение друг к другу.

— Извините, — сказала тогда Джанет, — но я никого из вас не уважаю. Особенно женщину, которой подавай целый взвод мужиков.

— Всего двоих, — возразил Фрэнк.

— Извини, Марсия, но я серьезно считаю, что тебе стоит проконсультироваться у врача.

— Тогда мужчин получится уже трое, — сказал Гарольд. Он был уверен, что сопротивление Джанет — как туман на поле для гольфа, кажущийся на расстоянии сплошной стеной, а вблизи превращающийся в неосязаемую дымку.

— Ты хочешь сказать, что меня надо лечить? — спросила Марсия.

— Я имею в виду психотерапевта. Фрэнк все мне про вас рассказал. По-моему, то, как ты его добивалась, — это ненормальность. Я говорю не как обманутая жена. То же самое я бы сказала, если бы это был не Фрэнк, а чужой человек. Видимо, на его месте действительно мог оказаться любой.

— Дорогая Джанет, — отвечала Марсия, — я благодарна тебе за заботу. Но я Фрэнка не добивалась. Мы сошлись, потому что ему было с тобой плохо. Из-за тебя у него язва.

— За последние месяцы ему стало в десять раз хуже.

— Тебе, наверное, тоже. Гарольд рассказал мне про стриптиз, который ты устроила в его прачечной. Странно слышать теперь, что ты, оказывается, такая утонченная натура!

Джанет обернулась Гарольду.

— Ты ей рассказал?..

Он пожал плечами, потеребил мочку левого уха.

— Она тоже все мне рассказывает. Не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой.

Джанет заплакала, оставаясь неподвижной. Марсия закурила и посмотрела на Джанет. Ее глаза были сухи.

— Не волнуйся. Если ты попросишь, я откажусь от Фрэнка. И сегодня, и вообще. Забери его себе и размолоти в полное ничто. Благодаря мне он целых полгода оставался наплаву, и, честно говоря, я порядком устала. Но никакой благодарности от тебя я, конечно, не жду.

Джанет ничего не ответила. Оба мужчины выступили в ее защиту.

— Язва у меня от колебаний на рынке, а не из-за Джан-Джан, — уточнил Фрэнк.

— И в постели она хороша, — сказал Гарольд своей жене. — Belle en lit.

— Ну и спи с ней, сколько влезет! — крикнула Марсия Фрэнку. — Веди наверх и трахай, только не приползай потом ко мне со своими третьесортными огрызками Шекспира. Мне реветь хочется от дур, которые только тем и заняты, что заставляют весь мир лизать их роскошные зады. Разведись со мной! — предложила она Гарольду. — Женись на ней, раз у нее такие горячие сиськи! И не надо морочить мне голову всякими препятствиями. Все, конец! Мне, вам, всему этому проклятому миру.

Она встала и посмотрела сверху вниз на три испуганные физиономии.

— Марсия, — сказал Гарольд, — прекрати изводить Джанет грязными выражениями.

— Ничего, — сказала Джанет. — Я с ней согласна.

— Пойду подогрею пунш, — сказал Фрэнк. — Или кто-то предпочитает пиво?

— Фрэнк, ты — вылитый принц датский, — сказал Гарольд. — Что, никто не собирается спать? А я бы поспал. Мы оставили с детьми студентку Бостонского университета.

— Мой знакомый из Экзетера, тот, что покупает дом Робинсонов, там преподает, — сказал Фрэнк.

— Говорят, он красавчик, — вставила Джанет. Марсия, чувствуя, что зря закатила сцену, сказала:

— Ненавижу всех вас и этот мрачный дом.

После этих слов она побежала за своим стареньким пальтишком мышиного цвета. Гарольд последовал за ней. Он знал, что у нее в сумочке лежит противозачаточная диафрагма, и соображал, применит ли она ее дома. Увы, Литтл-Смиты слишком засиделись, и теперь обоим Эпплби, сначала одному Фрэнку, потом Фрэнку вместе с Джанет пришлось залезть в снег и толкать «порше» Гарольда, чтобы он завелся, покатившись с горки. Глядя на виляющие габаритные огни, Джанет выдавила:

— Надеюсь, больше мы с ними не увидимся. Это пигмеи, притом помимо собственной воли ядовитые. Какая чудесная ночь, Фрэнк! Связавшись с ними, мы перестали обращать внимание на что-либо вокруг.

Среди деревьев планировали чуть подсвеченные фонарем у крыльца крупные снежинки, чтобы угасать у двоих людей на плечах. В прихожей она нагнулась, чтобы разуться, и Фрэнк попытался ее приобнять, но она выпрямилась и прошипела:

— Не смей меня трогать! Тебе нужна она. Вот и ступай к ней. Иди!

Джанет очень не хотелось быть фригидной. Все ее неформальное авторитеты, от диснеевской «Белоснежки» до последнего номера «Лайф», учили высшей ценности любви. Поцелуй — вот волшебство, сметающее преграды! Мы движемся от рождения к смерти в толпе людей, и шествие это зовется любовью. Она боялась отстать. Поэтому не переставала флиртовать, хотя осуждающий внутренний голос, оставляющий неприятный привкус, как горечь от отцовской фабрики медикаментов, раздавался при каждом ударе ее сердца.

Несколько недель Эпплби и Литтл-Смиты не встречались. Марсия и Джанет по отдельности давали понять знакомым, что произошла ссора. Другие супружеские пары проявляли такт и не приглашали их в гости вместе. Когда Гарольд снова позвонил Джанет, она сказала:

— Прости, Гарольд, с тобой мне было хорошо как с человеком и как с мужчиной. Ты знаешь, как подействовать на женщину. Но я считаю, что обмен супругами — это неприемлемо. Когда ты позвонишь в следующий раз, мне придется повесить трубку. Подумай хотя бы о детях.

А когда Фрэнк позвонил Марсии, та сказала:

— Я хочу быть с тобой, Фрэнк, просто быть с тобой, где угодно. Мужчина не в состоянии представить, как мне этого хочется. Но я не собираюсь, просто не собираюсь сдавать Джанет новые козыри! Одно дело, если бы я чувствовала, что ты меня любишь. Но в ту ночь на лыжной базе я поняла, когда ты покинул мою постель, как ты ей предан. Теперь я должна подумать о самозащите. При возможности Джанет меня уничтожит. Я не хочу мелодрам, это в ее стиле, а не в моем. Я с тобой не прощаюсь Когда вы с ней разберетесь между собой, я буду счастлива снова с тобой увидеться. Ты — любовь всей моей жизни. К сожалению.