Эмэ Бээкман - Возможность выбора Страница 37

Сколько же требовалось людей, чтобы на свете прибавилось еще одно крохотное существо, чтобы оно смогло подняться на ноги и твердым шагом ступить на свою дорогу! Антс — как формальный отец, дающий имя, глава семьи. Затем подлинный, то есть тайный отец; не столь уж маловажна роль и самой Регины; сюда, конечно, входила и золотце Герта, не говоря уже о дедушке и бабушке, о врачах, сестрах и учителях.

Добрая Герта, у которой никогда не было собственных детей, относилась к уходу за ребенком с полнейшей серьезностью. Она запаслась целым ворохом литературы о малышах, кто знает, откуда только ей удалось добыть эти русские, немецкие и английские книги; эстонские издания конечно же само собой лежали у нее на столе. Регина подозревала, что немолодые городские подруги Герты постоянно шныряют по книжным магазинам и букинистам, целеустремленно охотясь за печатными изданиями, чтобы с горящими глазами схватить добычу: чем уникальнее книга, тем больше радость. (В старых книгах можно было отыскать уже забытые премудрости!)

Регина стала замечать, что Герта ревниво следит за тем, как она возится с ребенком. Если Герте что-то не нравилось, она этого не скрывала. По ее мнению, молодой матери на каждом шагу как воздух нужны были полезные наставления и советы. Регина не роптала: может быть, именно благодаря знаниям Герты маленькая Рэси и развивалась нормально, была здоровым и жизнерадостным ребенком.

Регина считала, что ей невероятно повезло.

Хотя для создания своей семьи Регина выбрала рискованный и бесчестный путь, тем не менее все складывалось лучше, чем можно было ожидать.

В последнее время Антс не принимал участия в беспробудных пьянках, казалось, он становится таким отцом, о котором многие жены могли только мечтать. Он был привязан к девочке, и Рэси отвечала ему тем же: все лезла к отцу на руки и не уставала ласкаться. Недавно Антс удивил Регину исполненным надежды вопросом:

— А вдруг на этот раз родится сын?

Регина от всего сердца хотела, чтобы желание Антса сбылось.

Антс успел даже выбрать имя для будущего ребенка. Это вышло почти случайно. Антс не знал, что Регина может услышать его, он держал Рэси за руку, они расхаживали в комнате вдоль половицы, и он сказал девочке:

— Вот подрастешь, возьмем с собой Рейна и пойдем бродить по лесу. Я поведу вас на берег озера. Разведем там большой костер. Будем сидеть хоть всю ночь, слушать, как трещат поленья, и смотреть, как взлетают искры.

Если родится сын, так и быть, пусть будет Рейном, подумала Регина. Ничего, что ей не нравилось это имя, пускай у законного отца кроме ответственности будут и какие-то отцовские права.

Регина прищурилась: яркое солнце заливало грязные пешеходные дорожки, лужи поблескивали, тут и там над асфальтом поднимался пар. Скоро все тропки подсохнут.

Она дышала глубоко, ступала осторожно, временами останавливалась, разглядывала набухшие почки сирени, искала в верхушке вековой березы едва заметную зеленую дымку, примету самой лучшей весенней поры, — рано еще!

Регине стало немного жаль, что осенью ей снова придется оставить своих учеников. Как раз в последние месяцы у них установились особенно хорошие отношения. После долгого отпуска Регине хотелось работать, ее приподнятое настроение заразительно действовало на детей, так же как и вялость в свое время. Следуя модным педагогическим течениям, Регина стала на уроках все чаще использовать элементы игры, — при отсутствии интереса дети отказываются что-либо воспринимать. Недавно Регина приступила, по ее мнению, к увлекательному эксперименту — если в период весенней усталости зубрить одни только правила, то успеха не жди.

Разделив класс пополам, она велела достать словари и объяснила задание. Пусть каждый напишет письмо о последнем школьном вечере. Пусть будут столь добры и представят, будто адресат живет очень далеко, например в Шварцвальде, в горной деревушке, которая из-за снежных лавин в зимние месяцы зачастую отрезана от остального мира. Естественно, что молодой человек из далекой страны не представляет, как живут люди в здешнем равнинном поселке; то, что нам кажется привычным, для него явится открытием.

Потом Регина попросила учеников обменяться между собой письмами и исправить друг другу ошибки. Потребовалось несколько уроков, чтобы зачитать все письма. При оценке работ Регина оказалась в затруднительном положении, но приняла соломоново решение: оценку выставляли за сам текст, хотя пришлось отметить и умение ученика исправлять чужие ошибки.

Сколько шума и споров было в классе! Один доказывал другому, что его письмо было несправедливо исчеркано красным. Регина дала им вдоволь выговориться и велела в словарях и учебниках грамматики найти подтверждение своим доводам. Пусть соображают! И только когда они сами по себе зашли в тупик, она сочла необходимым вмешаться: поспешность никогда не идет на пользу — после долгого просеивания зерно становится чище.

Содержание писем немало повеселило класс. Над некоторыми текстами смеялись так, что в окнах звенели стекла… В этом возрасте критическим отношением принято гордиться, а фальши и приукрашивания не терпят. Одна прилежная ученица вместо нормального письма в условный Шварцвальд составила сусальную рекламку. Последний школьный вечер, по ее мнению, заслуживал лишь восторженных восклицаний. Девочка и сама посмеялась вместе со всеми, но все же попыталась оправдаться, что не хотела показывать зарубежной молодежи теневых сторон нашей жизни. Ее соседка по парте, наоборот, разобрала последний школьный вечер с присущими официальному документу трезвостью и беспристрастностью: девчонки танцевали сами с собой, мальчишки переминались в своем кругу или стояли кучкой в углу и потрясали в такт музыке гривами. Лишь один из них удосужился явиться в галстуке. Громкость оркестра достигала ста децибел, при таком грохоте вянут цветы, девчонки тоже сникли, бесстрастно и нехотя шаркали по паркету.

После чтения этого письма разразилась настоящая буря. Про обсуждение ошибок совершенно забыли. Каждый твердил свое, а ребята решили, что автор письма возвел на них поклеп. Регина не мешала им спорить, лишь потребовала, чтобы они делали это по-немецки. Было довольно любопытно наблюдать за раскрасневшимися от возбуждения лицами, ученики лихорадочно рылись в словарях, чтобы как можно точнее выразить свою очень важную мысль.

После звонка диспут продолжался в коридоре. К сожалению, Регина не могла потребовать, чтобы и в свободное время они разрешали свои проблемы по-немецки…

Директор, заметив необычное оживление, спросил у Регины: почему дети после ее уроков жужжат, как осы?. Регина не стала вдаваться в пространные объяснения, поскольку не являлась сторонником директорского педантичного порядколюбия. Может сам спросить у детей, что их волнует. Пусть пообщается с массами.

Не победное шествие научно-технической революции, а демократизация человеческих масс является основой прогресса в наши дни — вот что вертелось на языке у Регины при разговоре с директором. Но она не высказала этого, потому что беременной женщине не к лицу поддразнивать серьезных мужчин.

НЕСЧАСТЬЕ ПРОИЗОШЛО ВЕСЕННИМ ДНЕМ, Регина узнала об этом тогда же.

Случайности кидают людей то туда, то сюда, и признается это или нет, но правило исключения из правил действует с непреложной силой. После дождей под теплыми лучами солнца над асфальтом поднимался пар, зато на окольных дорогах внезапное тепло развезло верхний слой, грязевой пласт стал еще толще и коварнее.

Случилось так, что самый ретивый автоинспектор района ехал следом за машиной Лийви. Он уже давно поклялся, что: подловит как-нибудь эту треклятую бабу. Никто в точности не знал какие отношения были когда-то у инспектора с Лийви, может, она просто точила на его счет свой острый язычок — необъяснимые сдвиги во взаимоотношениях людей зачастую не могут вразумительно объяснить даже сами участники событий, а посторонним вообще остается лишь разводить беспомощно руками. Предположить можно было что угодно: возможно, Лийви действовала раздражающе на какую-то болезненную точку в подсознании инспектора, едва ли он даже сам понимал, что именно питало его неприязнь к ней. К слову сказать, особой воинственностью отличаются именно те индивиды, которые ненавидят эмансипированных женщин за то, что чувствуют с их стороны все больший подкоп под собственное мужское достоинство. Лийви являла собой самую крайность в ряду современных, обретших независимость представительниц слабого пола. А может, инспектору просто действовало на нервы то, что Лийви словно бы играючи выполняла тяжелую мужскую работу и ее фотография из года в год, помаленьку выгорая, красовалась на Доске почета, а также то, что она считала себя ровней с бывалыми дорожными асами.