Валентин Черных - Женская собственность. Сборник Страница 37

— А ты уверена, что он ни с кем не спит?

— А с кем он может спать? — могла спросить Татьяна.

— Со мною, например, — могла ответить Ольга и посоветовать матери: — А ты спроси его сама.

Татьяна спросила, и он выдал себя или почти выдал себя.

Он дошел до телефона-автомата и позвонил Ольге.

— Мне надо с тобой поговорить.

— Поздно уже. Мы завтра с Мишелем уезжаем.

— Тем более. Я сейчас приеду.

— Приезжай…

Они сели с Ольгой на кухне. Она заварила кофе, налила побольше сливок, как он любил.

— Ты рассказала матери? — спросил он.

— Рассказала, — призналась Ольга.

— Зачем?

— Сейчас объясню. Ты спал со мною, так?

— Так. Но это ты пришла ко мне в постель.

— А это неважно, кто к кому пришел. Важно, что пришел. И потом ты приходил по первому моему требованию, вернее, по первому телефонному звонку. Так ведь?

— Предположим, так.

— Если ты мог переспать со мной, следовательно, ты можешь переспать и с другой.

— Между мужчинами и женщинами это иногда случается.

— Можешь не только переспать, но и уйти от матери к другой, и это может случиться в ближайшие годы, когда меня не будет рядом с ней и я ничем ей помочь не смогу.

— Это всегда может случиться или не случиться. Или я могу уйти, или она.

— Шансов, что ты уйдешь, больше. Ты намного моложе ее. Подвернется девочка с хорошей попкой, ты вначале начнешь с ней спать, потом она забеременеет, а ты, конечно, хочешь и сына, и дочку, чего мать тебе уже вряд ли сможет дать. У нее с этим проблемы после нескольких абортов. Сейчас у нее вроде наладились отношения с отцом. Это не он уходил от нее, а она от него, когда он пил и не зарабатывал. Сейчас он тоже не зарабатывает, но не пьет. У них общая молодость, общие друзья, общие интересы в политике, они шестидесятники, а ты не из их компании. Объяснять дальше?

— Не надо. Ты ей рассказала обо всем и в подробностях, как ты это любишь?

— В общем, да.

— А конкретно?

— Я рассказала, что ты приезжал, как только я тебе звонила.

— А ты не думаешь, что после всего рассказанного тобой мать может тебя возненавидеть?

— Вряд ли… Мы дочь и мать.

— Я знаю случаи, когда отец и сын ненавидят друг друга.

— Это отец и сын. Они самцы. Они всегда чего-нибудь охраняют, то ли женщину, то ли территорию, то ли свои принципы, у женщин это редко бывает. Сейчас она на меня злится, но мы помиримся. Она тебе сказала: пошел вон?

— Почти…

— Ты можешь пожить пока в нашей квартире, я скажу консьержке. Новый владелец приедет только через неделю. А за неделю ты чего-нибудь найдешь. Сейчас народ обнищал, многие живут за счет сдачи квартир. Надеюсь, мы с тобою расстанемся друзьями, все-таки несколько лет прожили под одной крышей.

— Не думаю.

— Не говори глупостей. Я тебе передам свой лондонский адрес, будешь в Англии, неужели не зайдешь? Ты же не идиот.

— Вот в этом я теперь не уверен.

— Мы улетаем через три часа. Ты нас проводишь? А то, если не будет тебя и матери, Мишель подумает, что у нас ссора. А я его не хочу посвящать в свои семейные дела.

Он поехал с ними в аэропорт, расцеловался с Ольгой и Мишелем, вернулся в их квартиру, у него оставалась неделя для решения всех своих проблем. Он понимал, что вряд ли вернется к Татьяне в ближайшее время, и она этого не позволит. Начну снова с нуля, сказал он себе и тут же поправился — уже не с нуля. Кое-что у него все-таки осталось. Работа в министерстве, например. Московская прописка. А квартиру он снимет. В конце концов, большая часть людей в мире не имеет своих квартир и домов. Некоторые снимают всю жизнь. Нет, всю жизнь он снимать квартиры не будет, он купит свою. Он не знал только, когда это произойдет, но знал, что не будет суетиться, откладывая каждый заработанный рубль. Ему предстояло пересмотреть многие истины, по которым он жил до сегодняшнего дня.

На следующее утро он начал свою новую, пятую жизнь. Первой он считал деревенскую, второй — учебу в институте, третьей — работу в совхозе, четвертой — переезд в Москву и женитьбу на Татьяне, теперь начиналась пятая жизнь, в которую он решил внести все необходимые коррективы.

Он всегда принимал решения, исходя из обстоятельств, в которых оказывался. После окончания средней школы он мог пойти учиться в военное училище, в педагогический или сельскохозяйственный институт. Все парни из их деревни вращались в этом бермудском треугольнике. Его и в школе не привлекала общественная работа, потому что надо было убеждать или переубеждать упрямых, глупых или вздорных. Ему легче было сделать самому, чем убеждать кого-то или, еще хуже, кому-то приказывать, поэтому сразу отпали и педагогический институт, и военное училище. Он выбрал сельскохозяйственный и подчинился правилам и требованиям в этом институте. И взбунтовался, только когда не получил направления на практику в подмосковный совхоз.

Начав с должности механика, он довольно быстро стал главным механиком отделения и главным механиком станции технического обслуживания автомобилей, потому что этого хотел. Новые должности давали резкое увеличение денег.

И с женщинами он решал сам.

Отец, конечно, многому ему научил, давая советы впрямую, но еще большему он научился, наблюдая за решениями, которые принимал отец, никогда сразу ни с кем не соглашаясь, но и никому сразу не отказывая. Решение готовилось, рассматривалось, учитывалось, как оно повлияет на благосостояние и авторитет. Но если решение принималось, оно выполнялось, даже если на достижение результата уходили годы.

И даже после того, как Марина вышла замуж, он знал, что не женится на племяннице директора. В деревне тем, кто обманывал один раз, не верили всю оставшуюся жизнь. Он не смог бы доверять женщине, которая скрывала, что у нее есть ребенок.

Он довольно быстро понял, что не сделает карьеры в райкоме партии. В министерстве он охотно ездил в командировки, писал отчеты, докладные записки, но получал удовольствие только в гараже. В ремонте автомобильных двигателей не надо служить стоящему выше по должностной лестнице, не надо, чтобы тебе служили стоящие ниже на этой самой лестнице. На какую бы ступень ты ни поднимался, ты зависел и от выше стоящих, и от ниже расположившихся. Нижние стремились вверх, объединялись против соперников, и надо было постоянно определяться, поддерживать одних против других.

В гараже он был на самом верху. В работе над двигателем он ставил диагноз и, как главный хирург, делал основную работу, а ставили на место агрегаты, смазывали, завинчивали, закрепляли слесаря-мальчишки.

Он приготовил яичницу, выпил стакан апельсинового сока и полдня в министерстве затратил, чтобы узнать, где собираются те, кто хотел бы снять квартиру или комнату, и те, кто мог сдать квартиру или комнату.

Москвичи предпочитали жить рядом с метро, чтобы окна квартиры выходили не на улицу, а во двор, чтобы дом не стоял на переполненных автотранспортом улицах.

Он знал, что это жилище временное, поэтому не ставил никаких условий, кроме единственного: квартира должна быть в микрорайоне, где он жил с Татьяной. В этом районе был гараж, и основные деньги шли оттуда. Он не уходил из министерства, понимая, что квартиру он вряд ли там получит, для этого надо проработать с десяток лет, но на комнату с подселением в коммунальной квартире после развода можно рассчитывать. Потом можно эту комнату обменять на квартиру какой-нибудь одинокой и нищей старушки, приплатив. Этот вариант обходился почти в два раза дешевле, чем покупка новой квартиры.

Он позвонил Татьяне. К телефону подошел бывший, а теперь и нынешний ее муж. Они встретились с Татьяной в ресторане, поужинали, как давние друзья, обсудили проблемы развода. Собственно проблем не было, он не претендовал ни на совместно нажитое имущество, ни на квартиру. Он уже снял однокомнатную квартиру рядом с гаражом.

Продав свой «УАЗ», он купил подержанный «мерседес» и пригнал его на станцию технического обслуживания «мерседесов». Он хотел проверить машину на профессиональной аппаратуре. Разговаривая со слесарями, он задавал такие точные квалифицированные вопросы, что, услышав их, к нему подошел механик смены, немец, который совсем недавно устанавливал на станции всю диагностическую аппаратуру, а сейчас доучивал русских механиков и слесарей.

Он вполне прилично говорил по-русски. Оказалось, что русский он выучил от своей жены, немки из Казахстана.

— Хочешь поработать у нас? — спросил он, когда узнал о его высшем образовании и опыте по ремонту автомобиле.

— Хочу, — сразу же согласился он.

В Москве все больше появлялось «мерседесов», «фольксвагенов», «опелей». Это потом южные корейцы заполнили российский автомобильный рынок.

Он понимал, что кооперативные мастерские превратятся в частные, а механики, всю жизнь ремонтировавшие «Волги», на которых стояли не слишком модернизированные «фордовские» моторы пятидесятилетней давности, быстро не переналадятся. Он решил, что перепрофилирует гараж на ремонт иномарок.