Кристофер Прист - Тиски доктринерства Страница 37

Труп он больше не видел. Каноэ должно было догнать его в первые же минуты плавания. Либо труп затонул и будет съеден обитателями реки, либо уже так разложился, что контакт с водой вызвал его полное расчленение.

Фауна в реке была менее обильной или менее заметной, чем на суше. По одной из этих причин Уэнтику попадалось на глаза очень немного живых тварей, которые могли бы по его мнению представлять угрозу. Он когда-то читал о пираньи, которая обитает почти во всех реках Амазонки, и запомнил, что эти рыбки сдирают всю плоть с человеческого тела в считанные секунды. Слышал он и о гигантских аллигаторах, и о водяных змеях, которые ведут себя достаточно мирно, хотя могут прикончить запросто человека при малейшей провокации с его стороны. Но подобные животные на глаза ему не попадались.

Работа веслом – состоявшая, главным образом, в том, чтобы держать каноэ носом по течению и внимательно следить, чтобы не наткнуться на что-то под водой, – была необременительной и ничто не мешало ему основательно подумать впервые после расставания с Джексоном.

Самой приятной стороной его нынешней ситуации было, конечно, сколь бы ни выглядел чуждым окружавший ландшафт, пребывание в своем времени. Если бы ему удалось добраться до Англии, он нашел бы ее, не будь войны, такой же, как всегда.

Осознать, что идет война, было очень трудно. При таких серьезных поворотах событий необходимо нечто большее, чем всего лишь голословное сообщение, чтобы убедить кого-то, лично связанного с таким событием, что оно действительно произошло. Он прочитал о войне в книгах и слышал о ней от Джексона. Для бразильцев, новых бразильцев двадцать второго столетия, эта война была не просто фактом, она была историей.

Но для Уэнтика знание какого угодно факта вовсе не означало обязательное понимание всей вытекающей из него сути. Потому что с данным фактом тесно увязывалась его судьба.

Семья в Лондоне. В северной Англии живут его родители. В Суссексе его колледж. В западном Лондоне фирмы, на которые он работал. Но еще важнее весь комплекс воспоминаний, впечатлений и всплывающих в памяти зрительных образов, которые и составляют истинную подлинность всей его жизни. Признать все это уничтоженным означало для Уэнтика лишиться части самого себя.

Его мир продолжал оставаться неизменным…

Прочным. Не воздействие ли это газа беспорядков?

Понимание механизма навязывания доктрины извне, это одно дело, но может ли кто-то навязать доктрину самому себе, просто желая во что-то верить?

Но это лишь половина двухзвенной проблемы. С одной стороны, он может поверить, что мир, который он знает, продолжает оставаться таким, каким он знал его всегда; однако не исключена и возможность поверить тому, что говорил Джексон.

Его рациональное мышление выступало за принятие последнего.

Но первое было тем, во что он верил. Проблема в целом выходила за рамки благоразумия.

Через два часа путешествия по реке он оказался у слияния потоков и поплыл дальше по более быстрым водам Арипуаньи. Сверившись по карте, он стал держать каноэ ближе к правому берегу и еще через три часа добрался до католической миссии.

У берега был пришвартован среднего размера гидросамолет. Зрелище доставило Уэнтику удовольствие. Его поиск оказался менее продолжительным, чем он предполагал.

Глава двадцать вторая

В своем университетском кабинете Джексон соорудил символическую социомеханическую модель структуры нового бразильского общества. Она покоилась на столе напротив его рабочего места и выглядела произвольным набором цветных пластмассовых трубок и шариков; каждый из них представлял какой-то сектор общества. Для любого ремесла, профессии или призвания был свой шарик. Отдельные шарики представляли все направления искусства, социальных служб, фермерских хозяйств, административные группы, студентов, безработных, больных. Взаимодействующие сектора были соединены трубкой, символизирующей контакт; модель отражала всю полноту взаимодействий.

В чисто скульптурном отношении она очень напоминала пластмассовое наглядное пособие для изучения сложной молекулы тяжелого элемента. Для Джексона эта модель стала радостью жизни, которой он так или иначе посвящал большую часть рабочего времени с поры получения докторской степени.

Тем не менее, только в последние несколько лет его социологические теории стали обретать нечто приближавшееся к выражению в конкретном виде, что и позволило заняться сооружением модели.

Она и сейчас еще не завершена. И у него было опасение, что на завершение не хватит жизни. Даже его собственным ученикам будет трудно довести работу до конца. Для этого нужен кто-то с его мозгом, тот, кто в состоянии зрительно видеть структуру общества так же четко, как это может он.

На столе, где находилась модель, лежало еще несколько шариков – крохотные, малозначимые сектора его общества, которым еще предстояло найти в модели место.

Именно эти шарики – их чуть больше двух десятков – отделяют его от завершения строительства модели.

Возвратившись из тюрьмы в Планальто, даже уединившись в кабинете, он никак не мог подавить в себе раздражения, не мог сконцентрировать мысль на работе и вернуться к спокойному и упорядоченному труду, которому целиком отдавался до неожиданного появления Уэнтика.

Джексон отправил самолет с нарядом наблюдателей обратно в тюрьму, где этим людям предстояло дожидаться возвращения Уэнтика, и снова попытался сосредоточиться на работе.

Чтобы включить в схему еще только один шарик… Это может вылиться в необходимость переоформления половины уже выполненной работы. Дело вовсе не в том, чтобы кое-как пристроить оставшиеся шарики; каждому положено совершенно определенное место, в котором он только и может действовать и взаимодействовать со всеми остальными.

Если бы здесь был Масгроув…

Но он в больнице, болезненно реагирует при одном упоминании имени Уэнтика. Джексон уже звонил в больницу, чтобы справиться когда Масгроув сможет вернуться к работе, но получил ответ, что его ассистента продолжают подвергать интенсивной реабилитационной терапии.

Джексон не отвлекался от работы уже два дня. Он разглядел способ включить в структуру шарик, представлявший организации гражданской безопасности, но для этого было необходимо разобрать и перестроить около сорока процентов уже установленных шариков, да еще изменить местоположение, по крайней мере, двадцати процентов в той части модели, на которой новая добавка непосредственно не сказывается.

Он склонился над моделью и нахмурил лоб, стараясь отогнать нерешенные сомнения, которые из каких-то задворков разума журчали придирчивым ропотом. Все это из-за Уэнтика, и он знал…

Не третий день от его сосредоточенности на работе не осталось следа. Когда он пришел в то утро в кабинет, сел за рабочий стол и уныло уставился на модель, ему стало ясно, что собраться с мыслями не удастся.

Зло коренилось в головной боли Уэнтика. Он надышался застоявшегося в тюрьме газа беспорядков, полагая, что обладает иммунитетом, но его действию тем не менее подвергся. А теперь он погрузился на двести лет в прошлое и так же как Масгроув блуждает в джунглях.

Но это необходимо… Придет день и его символическая модель общества обретет изящество и симметрию, каждая ее деталь окажется на своем месте. Но пока газ беспорядков насыщает атмосферу, никакая модель общества не может быть совершенной. Газ – случайный фактор. И только Уэнтик или тот второй, который, по его словам, знает о газе больше.

Они оба должны быть здесь, чтобы поправить дело. От этого зависит все.

Чего-то не складывалось…

Если Уэнтик понял что принесла с собой война, то он вполне мог решиться сбежать. Но он читал историю, разве нет? Наверняка должен был видеть, что теперь его возврат к прежней жизни невозможен?

Джексон сидел за столом, уставившись на маячившую перед глазами модель, и задавался вопросом, отдавал ли Уэнтик себе отчет в важности роли, которую он уже сыграл в становлении здешнего общества, или значимости работы, которую он мог бы здесь выполнять. Возможно предстоящая работа показалась ему слишком тривиальной, несмотря на несомненное существование газа беспорядков и ощутимость вреда, который он причиняет здесь людям.

Но есть и еще одна-две слабые ниточки. В частности, уверенность Уэнтика, что работу он не завершил. Однако это мог сделать за него ассистент.

Но сделал ли? Если Уэнтик найдет этого Нгоко и доставит его сюда, то это будет означать, что после него за завершение исследования взялся кто-то еще.

В противном случае ни газу беспорядков, ни обществу, созданию которого он способствовал, нынешнему обществу, просто не было бы места. Значит, работу мог завершить не Нгоко, а кто-то еще. Может быть, ученый, работавший в другом месте и в другое время, или даже в другом противоборствующем лагере?