Андрей Мухлынин - Цветы и воды Страница 37

Ближайшее село располагалось с другой стороны небольшого леса, через реку. Селяне недолюбливали лес, считая его проклятым, так что паломники к нам заходили не часто. Правда, иногда ещё забредали потерявшие дорогу путники, но в остальное время мы с дедом были единственными людьми в святилище. И я быстро привык к одиночеству. Меня не волновало, что мне суждено состариться и умереть здесь.

Сложись всё хоть чуть-чуть иначе, я, наверное, мог бы посвятить себя поэзии. А если б всё оставалось как есть — прожить размеренную, одинокую, скучную жизнь.

Но однажды я повстречал оборотня.

Это было поздней осенью, в промозглый, слякотный день. Дождь застал меня в лесу. Он лил с такой силой, будто кто-то поднял море в небо и перевернул его. Широкие, бурные ручьи потекли по лесным тропам, неся в себе сучья, опавшую листву и мелкие камни. Решив переждать дождь, я устроился под деревом и не заметил, как задремал.

Меня разбудило ощущение чьего-то присутствия. Некоторое время я просто прислушивался, а когда открыл глаза, обнаружил сидящею рядом молодую женщину. На ней был роскошный наряд, явно не подходящий для прогулок по лесу. Однако больше меня поразило другое — её волосы. Мне никогда не доводилось видеть людей с такими волосами. Они были похожи на пылающий костёр — яркие, почти сияющие…

— Здравствуй, дитя, — сказала вдруг женщина, добродушно улыбаясь.

Я глазел на неё как заворожённый, не в силах выговорить ни слова, позабыв даже поклониться. Моё тело будто что-то сковывало.

Заметив это, она улыбнулась ещё шире и добавила:

— Не бойся меня, дитя, я не причиню тебе вреда. Просто жду, когда закончится этот ливень.

С большим трудом мне удалось заставить себя выговорить:

— А я и не боюсь.

— Правда? — несколько удивилась она.

Я кивнул и наконец осмелел.

— Прежде я вас здесь не видел, госпожа. Вы не местная?

Женщина почему-то рассмеялась.

— Не местная? Нет. Я живу здесь очень давно. Просто раньше ты не замечал меня.

Смутные подозрения начали закрадываться в мою душу. Медленно приподнявшись, я осторожно спросил:

— Кто вы, госпожа? Вы… не человек?

— Меня зовут Кумико, — представилась она. — И ты не ошибся, дитя.

— Значит, это ваше святилище?

— Нет, что ты! — женщина снова засмеялась. — Ни к чему мне святилища.

Я собирался ещё раз спросить, кто она, но из-за спины этой женщины вдруг выскочили шесть огромных хвостов, таких же ярких, как и её волосы.

— Оборотень, — пробормотал я, пытаясь отползти назад. Широкий ствол дерева упёрся мне в спину.

— Сказала же, не бойся. К тому же, на тебя не подействовало моё заклятие молчания. Ты очень интересное дитя. Скажи-ка, ты хочешь научиться магии?

— Магии? — её слова прозвучали так неожиданно и странно, что даже казались оговоркой. — А что взамен?

— Ничего, — беззаботно ответила Кумико. — Мне просто интересно, что из этого выйдет.

Долго раздумывать не пришлось, слишком уж заманчивым было предложение. С тех пор, как дед привёз меня в храм, прошло уже девять лет. Он был самоотверженным, почти фанатичным служителем божества, якобы живущего в старом колодце. Мне же повседневная работа в храме казалась чересчур однообразной. В кои-то веки в моей жизни наметились изменения, упускать такую возможность было бы глупостью. И я согласился.

Шло время, сезоны сменяли друг друга, я рос и учился. Кумико показала, как управлять животными и научила видеть мир духов. С её помощью я смог влиять на людей, одним своим желанием двигать предметы, менять облик или вовсе становиться незаметным. Неведомая прежде сила росла во мне с каждым днём. Однако судьбой была уготовлена ещё одна встреча — та, которая изменила всю мою жизнь.

В храме не было других источников, кроме священного колодца. Дед строжайше запрещал брать из него воду, чтобы не разгневать ками, и приходилось каждый день ходить на реку. Там-то я и увидел её.

Конечно, мы сталкивались и раньше, но под этим словом — «увидеть» — скрываются разные понятия. Можно увидеть что-то и просто запомнить факт его существования — и так сотни тысяч раз, а в сто тысяч первый — увидеть то же самое в совершенно ином свете, проникнуться им, прочувствовать и сделать это частью себя. И со мной было именно так.

Девушку звали Юки. Её кожа, действительно, была белой, как первый снег. Заметив меня, она улыбнулась, и, уверен, в этот момент в целом свете не нашлось бы ничего прекраснее. Сердце моё расцвело, как расцветает увядшее дерево под руками умелого садовника. Этого было достаточно, чтобы почувствовать себя живым.

С помощью Кумико я овладел целительством, и стал гораздо чаще появляться в селе. Благодаря этому умению, люди быстро прониклись ко мне доверием и уважением; для меня же важнее было то, что мы с Юки могли быть вместе.

Думаю, дед быстро понял, что к чему, но ничего не говорил. Полагал ли он, что его «непутёвый внук» одумается и станет прежним, или что-то ещё — не знаю. Это делало нас слишком беспечными, и однажды я предложил Юки сбежать.

А на следующий день она умерла. Кто-то сказал — утонула.

Я не помню точно, что чувствовал, когда услышал об этом. Боль, горечь, печаль, разочарование, страх — всё смешалось в одну густую чёрную массу, наполнившую мою душу. Мечты и надежды, даровавшие волю к жизни, рассыпались в прах. Единственное, что врезалось в память — то, как я отказывался смириться с мыслью, что всё кончено. Да и не могло всё так закончиться, ведь решение было. Оно должно было быть.

Разыскав Кумико, я упал перед ней на колени и взмолился:

— Госпожа! Прошу вас, научите меня…

— Возвращать жизнь? — сухо перебила она. — Это не в нашей власти, дитя.

— Но ведь должен быть способ?

— Шинигами могли вы тебе помочь…

Я в надежде поднял на неё глаза.

— Боги смерти? Прошу, призовите…

— Думай, о чём просишь! — крикнула Кумико. — Добровольно призывать даже одного из них… Я ещё не сошла с ума.

— Тогда я сам найду шинигами!

— Не имеет смысла. На это уйдёт слишком много времени. Даже если у тебя получится, уже ни тела, ни души твоей подруги не будет.

— Как?! Как такое могло произойти?! — по моим щекам текли горячие слёзы. — За что судьба смеётся надо мной?

— Некоторые вещи не случайны, дитя.

Я вытер слёзы и глухо спросил:

— Что? Госпожа, вы видели? Почему вы не помешали?

— У меня ещё недостаточно хвостов, чтобы вмешиваться в такие дела. Тебе лучше вернуться в святилище и спросить об этом у ками.

— У ками? Это всё оно? Но… почему? С чего ему на меня злиться?

Сделав глубокий вдох, Кумико отвернулась.

— Боги не настолько злые, насколько того хотят от них люди.

Её слова открыли мне правду. Не важно, хотел я в неё верить или нет — сути это не меняло. Мой мир был разрушен одной бессмысленной прихотью, а сердце снова увяло.

Закат окрасил небо алым, когда я вернулся в храм. Всё стало мне противно, каждая минута, проведённая здесь, доставляла только боль и страдания. Завидев вышедшего мне навстречу деда, я прокричал, чувствуя, как сжимаются в ярости кулаки:

— Как ты мог?!

— Глупец! — резко ответил он. — Я не вечен. Кто останется здесь после меня, если ты уйдёшь? Не думаешь о себе, подумай о своей семье!

— Ясно, — из моей груди вырвался нервный, прерывистый смех. — Жертва во имя процветания. Но почему этой жертвой должен быть именно я? Почему не брат, который во всём всегда был лучше? Почему я должен думать об их счастье, а не они о моём?

— Тебе пора повзрослеть.

— Такой ценой?! — переполнившая меня ненависть вырвалась на свободу. Мощная сила подхватила старика и отбросила назад, проломив стены хондена — обители бога — и открыв взору ветхий каменный колодец.

Дед не шевелился. Когда я подошёл к нему, он уже не дышал.

— Остановись, — властно произнёс кто-то за моей спиной.

Обернувшись, я увидел высокого пожилого человека, опирающегося на длинный деревянный посох.

— Остановись, — повторил он. — Месть не принесёт тебе покоя.

— А с чего ты взял, — пробормотал я, — что мне нужна именно месть?

Ударная волна, сорвавшаяся с моих пальцев, понеслась вперёд, вырывая комья земли. Однако ками продолжал стоять, опираясь на свой посох, будто это даже не задело его.

— Думаешь, и меня сможешь так убить? Ты лишь навлечёшь на себя проклятье.

— Пусть так. Раз нет иного пути, я согласен и на это.

Ками оказался силён, как и полагалось богу. Простыми атаками в упор причинить ему вред было невозможно. Однако за века, проведённые здесь, он не мог не срастись со своим колодцем. Если колодец будет сломан, появится возможность одолеть его.

Следующий мой удар был направлен туда. Кладка с лёгкостью треснула, и камни колодца осыпались внутрь. Ками дрогнул, но устоял — только сильнее схватился за посох. Тогда я принялся разрушать всё, что попадалось на глаза.