Ирина Волчок - Домработница царя Давида Страница 38

— Ага, тоже не спишь, — довольным голосом сказал Васька. — Меня ждёшь. Молодец. Кто ищет — тот добьётся, кто хочет — тот дождётся… Как там? Смотри, что я принёс. У царя Давида вино — высший класс. Крутая коллекция. Ты такое и не нюхала.

Аня почувствовала, что впадает в панику. Раньше она никогда в панику не впадала, так что с полной уверенностью не могла бы определить, что это такое — паника. А вот сейчас может. Паника — это полное оцепенение с полным же осознанием неизбежности катастрофы. А она уже успела столько всего намечтать о светлом будущем…

Васька вошёл в её комнату уверенно, по-хозяйски, даже в дверь — хотя бы для вежливости! — не стукнул. В руке — бутылка вина. Широко шагнул к ней, поставил бутылку на пол возле кровати, сел, похлопал ладонью по покрывалу, снисходительно сказал:

— Чего глаза таращишь? От счастья онемела? Слушай, хватит уже дурочкой прикидываться, а? Я же сказал: за всё заплачу. Вот, на…

Он полез в карман своих спортивных штанов, выдернул несколько бумажек, подумал, выбрал одну, а остальные сунул опять в карман. Аня вжалась в спинку своего кресла на колёсиках, кресло, наверное, почувствовало её ужас и немного отъехало.

— Куда? — весело удивился Васька, не вставая, потянулся к Ане и попытался ухватить её за руку.

Аня дёрнулась, задела папку с распечаткой, папка шлёпнулась на пол, листы разлетелись по всей комнате. Васька наклонился, небрежно поднял листок, подлетевший к его ногам, без интереса заглянул в него, бросил опять на пол.

— Чем это ты по ночам занимаешься? По ночам надо интересными делами заниматься… — Васька пнул ближайший листок ботинком.

Аня пришла в себя. Паника отменяется. Она на читку убила два часа, а какой-то бездельник её работу ногами топчет! И пусть её немедленно увольняют, но вот такое поведение она терпеть не будет!

— Вы зачем здесь?.. — возмущённо спросила она. — Как вы можете? Как вам не стыдно?! Это же моя работа! Я два часа читала! А теперь всё собирать по листочку! А вы ещё и ногами пинаете! Причём — в уличной обуви!

— Ты чего расчирикалась? — удивился Васька, встал с постели и шагнул к Ане. Ботинками — прямо по её рассыпанной работе. — Я же бабки принёс. Тебе чего, мало?

Он опять полез в карман, порылся там, выдернул ещё одну бумажку, присоединил её к той, которую приготовил раньше, и помахал купюрами перед Аниным носом.

— Немедленно уходите, — сказала Аня. Наверное, нужно было найти какие-то другие слова, более убедительные, но она никак не могла их найти, повторяла и повторяла: — Уходите немедленно. Сейчас же. Уходите, уходите…

— Почему? — с интересом спросил Васька. — Только не говори, что я не в твоём вкусе.

Он засмеялся. Он просто не верил, что может кому-то не нравиться.

— Да, вы не в моём вкусе, — сказала Аня. — Вы глупый и недобрый. И очень самоуверенный. Это всегда противно.

Он удивился. Так сильно удивился, что в первый момент даже не рассердился.

— Это я не в твоём вкусе?! Это я глупый?! — Васька шлёпал губами, таращил глаза и изумлённо смотрел на Аню сверху вниз. И, наконец, догадался рассердиться: — Ах, противный?! Ты кто такая вообще? Ты завтра вылетишь отсюда как… как ракета! Ни цента не получишь! Тебя ни в один приличный дом не возьмут!

— Это ничего, — спокойно сказала Аня. Она уже совсем не боялась. — Это не такая уж высокая плата за возможность никогда больше вас не видеть.

Оказывается, она рано перестала бояться. Васька протянул руку — так быстро, что она даже движения не успела заметить, — вцепился в ворот её халата и сильно дёрнул. Наверное, хотел выдернуть её из кресла. И выдернул бы, если бы ветхий ситец не треснул от рывка. От неожиданности Васька разжал пальцы и сделал шаг назад, задев стоявшую на полу бутылку. Бутылка упала и с грохотом покатилась по полу. Хорошо ещё, что не разбилась. А то как потом отчищать паркет от красного вина?

Васька швырнул деньги на постель и кинулся за бутылкой. Догнал, поднял, внимательно осмотрел. С облегчением сказал:

— Хорошо ещё, что не разбилась… Ты знаешь, сколько это стоит? Век бы не расплатилась.

— А мама у вас такая хорошая, — вслух подумала Аня. — Надо же, как бывает… Шутка природы.

Васька налился багровой краской и, кажется, собирался что-то сказать, но тут дверь за его спиной тихонько приоткрылась, и раздался очень ласковый голос царя Давида:

— Извините великодушно, я не помешаю?

Аня попыталась закрыть руками безобразную дыру на самом видном месте халата. Васька дёрнулся, оглянулся и попытался спрятать бутылку за спину.

Царь Давид заглянул в приоткрытую дверь, окинул комнату беглым взглядом и тем же очень ласковым голосом сказал:

— Василий, выйди-ка, будь так любезен. Девочка, можно мне через пару минут к тебе заглянуть? Я кое-что сказать тебе должен.

— Да, конечно… — Ане было страшно неловко. — Но… Давид Васильевич, всё в порядке… то есть всё это пустяки, просто недоразумение… то есть, наверное, я сама виновата…

— Вот именно, — буркнул Васька и злобно фыркнул.

Ах, вот, значит, как?.. Аня обиделась и рассердилась.

— Деньги заберите, — сказала она мстительно. — Вы деньги свои забыли. Вон, на кровати лежат.

Царь Давид молча поднял брови, посмотрел на кровать, посмотрел на племянника — и исчез за дверью. Васька метнулся к Аниной постели, сгрёб свои деньги, сунул в карман, воровато оглянулся на дверь и угрожающе прошипел:

— Ну, ты меня ещё попомнишь…

— Да уж, такое быстро не забывается, — печально согласилась Аня.

Но Васька её слова уже вряд ли слышал, потому что выскочил из комнаты с такой скоростью, будто получил хороший пинок. Аня смутно пожалела, что сама не могла дать ему хорошего пинка, но тут же переключилась на мысли о разорванном халате. Царь Давид сказал, что заглянет через пару минут, — а она в таком виде! Переодеваться в рабочие штаны и футболку — это долго, а ничего другого у неё и нет… Аня торопливо выбралась из кресла, побежала к шкафу, хотя точно знала, что ничего подходящего там не найдёт. Вот разве только вышитая бабушкой скатерть? Эту скатерть бабушка подарила ей на свадьбу. Чтобы в доме были красота и уют. Чтобы гости радовались и восхищались. Ни красоты, ни уюта не получилось. Никаких гостей не было. Дома теперь тоже не было. Скатерть ни разу не пригодилась. Зато теперь пригодится. Аня закуталась в вышитую скатерть, машинально глянула в зеркало на внутренней стороне дверцы шкафа и невесело улыбнулась. Вот сейчас у неё вполне будуарный вид, как сказала бы Людочка Владимировна. Ну, что ж теперь делать. Всё-таки приличней, чем разорванный халат. Разбросанные по полу листы корректуры — это тоже неприлично. Надо навести порядок, пока царь Давид не пришёл.

Царь Давид пришёл, когда она подбирала уже последние листочки. Посмотрел на эти листочки, посмотрел на обмотанную вокруг Ани вышитую скатерть, наверняка заметил патологию её сосудистой системы — и не стал говорить того, что она ожидала услышать. Похоже, он совсем не сердился. То есть, сердился, но не на неё. Вон что заявил: убил бы, если бы Васька был чужим! Значит, она всё-таки стала причиной ссоры между родными людьми.

Царь Давид ушёл, а она ещё долго не спала, потому что чинила халат. А потом не спала, потому что просто не могла уснуть. Думала: о чём царь Давид говорил с Васькой? Или ни о чём не говорил? Когда Васька вышел из её комнаты, Аня ожидала криков, ссоры, выяснения отношений — как всегда. Но в квартире была полная тишина. Эта тишина ей нравилась ещё меньше, чем крик. По крайней мере, когда кричат — то хотя бы можно понять, что происходит…

Она заснула только под утро, и, конечно, проспала. Даже бой часов у соседей за стеной не разбудил вовремя. Восьмой час! Ужас. Правда, царь Давид говорил, что завтрак для него готовить не надо, но хотя бы оладьи пожарить…

Аня оделась, придирчиво рассмотрела себя в зеркале — прекрасный халат, никаких следов дыры, — умылась в ближайшей ванной холодной водой и заторопилась в кухню.

В кухне за столом сидел царь Давид, пил чай, неторопливо листал какую-то старую потрёпанную книгу.

— Доброе утро, — растерянно сказала Аня. — Я нечаянно проспала. Со мной такого вообще никогда не было… Я сейчас приготовлю что-нибудь, я быстро, буквально за пять минут…

— Могла бы ещё поспать, — недовольно сказал царь Давид. — Чего вскочила? Я же говорил, что мне утром готовить ничего не надо. Или ты себе что-то хотела?

— Как это — себе? — Аня совсем растерялась. — Я для себя вообще никогда не готовила… Я для вас хотела… для обоих.

— Для Васьки? — догадался царь Давид. — Забудь. Васька ушёл из дома. Ещё ночью.

— Как ушёл? — испугалась Аня. — Куда ушёл? Ночью! Какой кошмар… Давид Васильевич, вы в милицию сообщили? Ой, наверное, надо же и родителям сообщить… Давид Васильевич, это из-за меня, да? Где его теперь искать? Господи, только бы ничего не случилось…