Дэниел Киз - Пятая Салли Страница 38

– Знаешь, дружище? Одного не пойму: как я до сих пор психопаткой не стала.

Разговор не клеился. Паршивка Джинкс, зачем она заставила Мерфи делать непристойный жест? Как можно душу открывать, если тебе средний палец показывают? Хоть бы кто-нибудь шепнул мистеру Гринбергу, ведь старик-то подслеповат.

Глава 12

Белла огляделась, готовая поклониться и сорвать еще оваций. Однако обнаружила себя в постели. Из окон лился дневной свет.

– Что? Опять?! – взвыла Белла.

Дальше – больше. Запястья были забинтованы, на груди пузырились ожоги. Господи! Неужто кто-то из альтеров связался с садистом?

Белла вскочила, уперев руки в бока, диким взглядом повела по комнате. Нет, это уже явный перебор. Конечно, следовало бы привыкнуть, но какого дьявола ей не дали завершить шоу? Сколько можно ее задвигать? То она не получает свои пятнадцать минут славы, то не успевает насладиться сексуальным контактом. Какое там еще сотрудничество имел в виду смазливый психиатр? А что же насчет прав? Их надо уважать в любом случае! И уж Белла постоит за свои права, раз тут все такие беспардонные!

Взгляд Беллы упал на календарь, на обведенное красным сегодняшнее число с пометкой: «10.00. Терапия. Кабинет Роджера».

Было девять утра. Значит, всего один час остался? Так нечестно! Белла подумала о Роджере, и сейчас же у нее созрел план. Она не уступит своего места, она сама пойдет к Роджеру, притворится Салли. Усыпит бдительность психиатра. Правда, новая Салли существует недолго, но я успела кое-что порассказать о ней Белле, а Белла всегда отличалась сообразительностью. Вот и сейчас она прикинула, что справится с ролью Салли. А если где-нибудь и сфальшивит, ничего страшного – Роджер и сам толком не знает новую Салли.

Хихикая, воображая сцену соблазнения психиатра, Белла надела одно из любимых платьев Салли. О, она скопирует все повадки Салли, и Роджер непременно поверит. Белла представила себя лежащей на черной кожаной кушетке, обливающейся слезами, бьющей на жалость. Растроганный Роджер склоняется над ней, она демонстрирует ему обожженные груди, обнимает его и занимается с ним сексом. Вот это будет спектакль так спектакль! Может, главная Беллина роль. Дожидаясь такси, Белла видела себя с огромным букетом, раскланивающейся перед рукоплещущими зрителями.

У дверей Роджерова кабинета я попыталась задвинуть Беллу, но слишком уж она настроилась. Ничего у меня не вышло. Да, Дерри, сказала я себе, слабеешь ты день ото дня, подруга. Но какова Белла! Знает ведь, что я к Роджеру неровно дышу; обещала не флиртовать с ним. Хотя Беллиным обещаниям насчет мужчин – грош цена.

Белла вошла в кабинет под бой часов. Будто из-за кулис на сцену шагнула – голова высоко поднята, надменность Нолы смягчена растерянным взглядом прежней Салли. Поневоле я признала: Белла – прирожденная актриса. Так скопировать новую Салли, никогда ее не видя!

Максимум, что мне удалось сделать, – это заставить Беллу задеть бедром стол Мэгги.

– Ой, простите, Мэгги! – пропела Белла. – Я тут думала про новую книжку, в которой написано про женское освободительное движение, и не заметила стола. Когда вы успели его передвинуть?

– Мы не передвигали стол, – удивилась Мэгги.

– В таком случае ваш стол следует передвинуть, – выкрутилась Белла, чуть презрительно, подражая Ноле, вскинув брови.

Мэгги заметила бинты у Беллы на запястьях, но поспешно отвела взгляд. Роджер сменил манеру общения. Знаете, бывает, человек находится с вами в одной комнате и говорит по телефону. И вот по его интонациям, по жестам, по выбору слов можно легко понять, кто именно ему позвонил. Для прежней Салли Роджер делал паузы в предложениях где надо и где не надо, весь подавался к ней, чтобы по лицу видеть, понимает она или нет. Сейчас Роджер заговорил непринужденно – так он общался с Нолой.

– Ничего не хотите рассказать?

– О чем?

– Да вот об этом. – Роджер кивнул на бинты.

– У меня был провал, – выдала Белла. – Ничегошеньки не помню. Наверно, я порезалась. Или меня пытались убить.

В следующую секунду Белла спохватилась, что изображает все-таки новую Салли, передернула плечами, поджала губы.

– Мне по-прежнему порой кажется, что жизнь не стоит того, чтобы жить.

– Вы обещали бороться с подобными мыслями. Самоубийство – не выход. И вам известно, как я воспринимаю разговоры о самоубийстве.

– А, ну да. Все потому, что ваша жена… она…

Роджер насторожился. Нахмурил брови. Наверняка уловил фальшь.

– Я не пыталась покончить с собой, – торопливо заговорила Белла. – Я знаю: я теперь другая. Я чувствую по-другому, я лучше понимаю, что делается вокруг меня, только я не так хорошо все контролирую. Я думала, буду контролировать, а вот поди ж ты…

– Контроль вы восстановите постепенно, – произнес Роджер. – Вы делаетесь все сильнее, но ваши альтеры борются за выживание.

– Я их не виню, только у меня тоже есть права. Я хочу вернуть детей. Вы не представляете, как это ужасно для матери – жить в разлуке с детьми. Вот я скоро поправлюсь, докажу судье, что я адекватная.

– Салли, я в вас верю. Кроме того, мне известно, что Дерри твердо решила содействовать вам в обретении целостности. Белла тоже не станет чинить препятствий. Понимаю, вам трудно считать Беллу союзницей, ведь из-за нее вы не раз попадали в сложное положение. Однако слияние с Беллой вам необходимо. Нола пестовала мысли о смерти; Беллу переполняет жажда жизни.

– Вовсе я не считаю, что от Беллы одни проблемы. Хотя, по правде говоря, так оно и есть. – Белла закинула ногу на ногу и оправила платье. – Насчет Дерри. По-моему, ей страшно. Она боится наших планов. Ну, в смысле, лечения. То есть сливания. Так ведь оно называется? Сливание. Или слияние?

Несколько секунд Роджер пристально смотрел на Беллу, потом взял блокнот и карандаш, вручил ей со словами:

– Сделайте одолжение, черкните здесь пару слов. Распоряжение на случай провала. Напишите так: «Если что, звонить в Мидтаунскую клинику, доктору Роджеру Эшу». Написали? Дайте-ка взглянуть.

Увидев почерк, отличный от почерка второй Салли, Роджер произнес:

– Вы ведете себя недостойно.

– Как это?

– Белла, где Салли?

Такого Белла не ожидала. Она смутилась и даже потупилась.

– Не знаю. Где-то.

– Могу я с ней поговорить?

– Не сейчас.

– Мне нужно поговорить с Салли, – настаивал Роджер. – Ему известно, что скрывает мрак…

Беллины глаза закрылись, голова свесилась, ладони на коленях расслабились.

– Я должен поговорить с Салли, – повторил Роджер. – Это крайне важно. Салли, выходите на свет.

Белла открыла глаза, облизнула губы.

– Это по-прежнему я, Белла.

– Почему не вышла Салли?

– Салли очень огорчена. Ни с кем не хочет сейчас говорить.

– Ну и когда же она будет готова к разговору?

Белла потянулась, по-кошачьи выгнула спину.

– Понятия не имею. Салли неудобно. Она дел наворотила, вот и стыдится. Говорит, что должна все обдумать. Еще говорит, вы, доктор, можете через меня ей что-нибудь передать. Я теперь вроде Дерри – посредница. Потому что сама Дерри здорово ослабела.

Роджер с минуту раздумывал.

– Ладно, Белла. Я все равно собирался заняться вами всерьез. Я имею в виду сеанс терапии. Раз уж вы пришли вместо Салли, сейчас и начнем.

– Ага, давайте. Я про это как раз думала. Мне очень, очень нужен сеанс. Такой, знаете, конкретный, чтоб до печенок…

– Вас тяготят провалы, Белла?

– Что? Как это? А, ну да. Сильно похоже, как у меня в школе было. Помню, только вырвусь – сразу бегом на Бродвей, к театру. Жду, жду возле входа, когда антракт объявят. В антракте многие выходили на улицу покурить, а когда возвращались – я тоже прошмыгивала в зал. Почти всегда находила свободное место. Мы с девчонками даже словцо придумали – второактинг. Второактингом, значит, занимались. Я все бродвейские пьесы и мюзиклы знала наизусть – но только с середины и до конца. Как там дело завязывалось, мне приходилось придумывать самой. Сейчас я почти так же живу. Появляюсь в середине пьесы – сразу на танцполе или в постели с незнакомым парнем. Одно плохо: ни одну пьесу досмотреть не дают. Ни развязки, ни занавеса, ни аплодисментов.

– То есть вам это не нравится?

– А вам бы понравилось? Думаете, приятно, когда не знаешь, чем все закончилось? Мне, Роджер, всего хочется – и финала, и оваций.

– Как вы посмотрите, Белла, если я вам предложу новую роль? Большую роль. Правда, не главную, зато вы будете на сцене до самого конца спектакля. А спектакль длинный-предлинный – на всю вашу счастливую жизнь.

Белла усмехнулась.

– Ну вы и хитрюга, док. Хотя я всегда подозревала, что вот на этой вот кушетке всякое-разное происходит.

– Я серьезно говорю, Белла. Вы же актриса; вы должны понимать, насколько важно бывает полностью погрузиться в роль, раствориться в своем персонаже. Насколько важно стать совсем другой для успеха всего шоу.