Ник Хорнби - Голая Джульетта Страница 38

Знакомых в Лондоне у нее почти не осталось. Линда в Сток-Ньюингтоне да Энтони в Илинге. Все остальные один за другим обзавелись парами и разъехались кто куда. Многие из них трудились преподавателями и резонно полагали, что ту же жалкую зарплату лучше проживать в местах, где жизнь дешевле и безопаснее лондонской; где ученики в школах видят ножи, кастеты и наркотики лишь на телевизионном экране, а слышат о них лишь в дежурных рэп-шедеврах.

Энни решила начать с Линды, поскольку та работала на дому, следовательно, сидела у телефона. К тому же ей казалось, что Сток-Ньюингтон ближе Илинга. Ей повезло, Линда сразу же сняла трубку. Делать ей было, как видно, нечего, звонку Энни она обрадовалась и сразу же предложила встретиться и сводить Энни в дешевый индийский ресторанчик в Блумсбери. К сожалению, Энни забыла, что второй такой зануды, как Линда, в мире не найдешь. Но в течение трехминутного разговора ей пришлось вспомнить об этом неоднократно.

— Бог мой, это ты! Что ты тут делаешь?

— Да вот… приехала по интернет-знакомству.

— О-о, тут кроется столько загадок, что надо это обсудить поподробнее. А куда делся твой кошмарный Дункан?

К своему удивлению, Энни почувствовала себя уязвленной.

— Вовсе он не кошмарный. Для меня, во всяком случае.

Ей пришлось защищать честь Дункана, чтобы оградить свою честь. По этой причине люди так щепетильны в отношении своих партнеров — даже бывших. Согласиться, что Дункан ничего не стоит, означало признать, что годы жизни выкинуты на свалку, что ты не обладаешь чутьем, вкусом, здравым смыслом. Именно из этих соображений она продолжала в школьные годы защищать «Шпандау балет», хотя сама уже давно их не слушала.

— То есть ты завела второго? И к шести часам уже с ним закончила? Скоростные скачки? — В трубке раздался восторженный смех, вызванный собственной шуткой.

— Что-то теряешь, что-то находишь.

— То есть в этот раз ты потеряла? — Жадное ожидание подтверждения.

Да, хотелось сказать Энни, именно об этом я и говорю, тупица ты этакая. С чемпионского пьедестала с олимпийской медалью на шее не спрыгивают с присказкой «что-то теряешь, что-то находишь».

— Боюсь, что так.

— Через полчаса буду. Все обсудим подробненько.

Дезертировать из системы среднего образования Линде удалось после прозябания в одной из средних школ на севере Лондона. С тех пор она подбирала колоски на сжатых полях светской хроники, воспевала успехи липосакции, рассыпала проклятия целлюлиту, восхищалась декором дамских сапог, расписывала кошачьи бантики, малокалорийные пирожные, эротическое белье и иные прелести жизни, преподносимые женскими журналами своим читательницам. Когда они общались в последний раз, Энни показалось, что подруга едва сводит концы с концами, тем более что Интернет откачивал работу все успешнее. Линда красила волосы хной, разговаривала чересчур громко и всегда стремилась выяснить «позицию» Энни по целому ряду вопросов: ток-шоу, которого Энни никогда не видела; группа, о которой Энни в жизни не слышала; президентские выборы в Штатах и лично Обама, с которым Энни, признаться, знакомства не водила. Энни же о «позиции» обычно не заботилась, хотя иной раз могла высказать свое мнение. Но ей казалось, что Линду интересует не мнение, а нечто более агрессивное, категоричное, по возможности парадоксальное. Энни же, обладай она агрессивностью, категоричностью и способностью к парадоксальным побуждениям и поступкам, не стала бы тратить их на «позицию», а нашла им более практическое применение. Жила Линда с партнером, скучным вежливым господином, столь же безнадежным, как и Дункан. Все общие знакомые, однако, вежливо соглашались, что партнер ее отмечен божественною искрой, что эпохальный литературный опус его скоро созреет для миллионных тиражей и осчастливит человечество, а сам он сможет прекратить преподавание скучного вежливого английского скучным вежливым японским технократам.

— Ну?! Давай выкладывай!

Энни еще не успела снять пальто, а Линда уже плюхнулась на стул, уперлась локтями в столешницу и приготовилась впитывать новости.

Свести бы их с Дунканом, подумала Энни. Чтобы они вволю смогли «выкладывать» друг другу свои эмоции.

— Я оставила Майка дома, чтобы он не мешал нашему девичнику.

Девичник! Энни чуть зубами не скрипнула. Ну и лексикон!

— Так что там у вас? Где вы были, что делали?

Энни подивилась интенсивности интереса подруги.

Может, притворяется? Неужели можно всерьез интересоваться нелепым интернет-свиданием?

— Ну… — Чем там они должны были заниматься? — Выпили кофе, сходили в кино на Рассел-сквер на французский фильм и… вот, собственно, и все.

— И чем все кончилось?

— Фильм? Жена героя обнаружила, что он спит с поэтессой, и ушла от него.

— Балда, при чем тут фильм, я спрашиваю, чем свидание кончилось!

В этом вся Линда: никакого чувства юмора. Но Энни и сама идиотка, нашла с кем шутить.

— Ну, я…

Ох, ну какая разница? Все это просто курам на смех. Изобрела свидание, чтобы замаскировать другую встречу, тоже наполовину выдуманную. Фантазия на тему фантазии. Ладно, придется врать дальше, Линда ждет.

— Мы просто распрощались. Неловко получилось. Он пришел не один, с девицей. Похоже, что он хотел…

— Бог мой!

— Ну да.

Если история, которую она сейчас рассказывает Линде, когда нибудь будет опубликована, надо выразить благодарность Роз, а то и взять ее в соавторы. Ведь именно Роз ей объяснила, что в интернет-знакомствах такое сплошь и рядом.

— Подобные вещи случаются чаще, чем ожидаешь, — сказала Энни. — Я могла бы кое-что порассказать…

Она вдруг почувствовала себя заправским сочинителем. Первое «творение» отличалось некой полуавтобиографичностью, теперь же она вступила на территорию чистого воображения.

— Значит, ты уже ветеран в интернет-контактах? Шаришь по сайтам знакомств?

— Нет-нет. Не совсем. — Сочинительство оказалось несколько более сложным занятием, чем Энни себе представляла. Истину предстояло выкинуть полностью, а к этому она оказалась не готова. — Но то, с чем я уже столкнулась, выглядит достаточно нетривиально. И о каждом случае можно рассказать не одну и не две истории.

Линда сочувственно покачала головой:

— Слава богу, что мне это ни к чему.

— Да, тебе повезло.

На самом деле Энни так не думала. Она достаточно успела узнать Майка, чтобы считать Линду одним из несчастнейших существ на планете.

— А как же Дункан?

— Он ушел к другой.

— Смеешься? Не верю.

— Что, он так плох?

— Энни! Он ужасен!

— Ну конечно, до Майка ему далеко, но…

Может, она перегнула палку? Даже Линда поймет, что она издевается. Но Линда лишь слегка улыбнулась, причем несколько самодовольно.

— В общем, так или иначе, но Дункан нашел другую.

— Да кого он мой найти! Разве что какую-нибудь нашу читательницу.

— Ее зовут Джина, она преподает в том же колледже.

— Отчаявшаяся особа.

— Одиноких часто можно назвать отчаявшимися.

Отпор мягкий, почти незаметный, но Линда его ощутила. Возможно, она видела одиночество прямо перед собой — вот оно, сидит, потягивает лагер и старается сохранять полное спокойствие. Одиночество… Болезнь, высасывающая силы, ослабляющая разум. Разве торчала бы Энни в течение часа перед музеем Диккенса, если бы не эта болезнь?

Официант подал рулетики, и тут же заверещал мобильник Энни. Номер неизвестен — тем больше оснований ответить.

— Алло!

Голос в трубке солиднее, чем она ожидала, ниже тембром, однако слаб, чуть ли не дрожит.

— Энни?

— Да.

— Привет. Такер Кроу.

— Привет. — На этот раз первое слово, которое он от нее услышал, покрыла ледяная корка. — Надеюсь, у вас имеется какое-нибудь удовлетворительное объяснение.

— Надеюсь, мое объяснение вас удовлетворит. Хотя бы слегка. Сердечный приступ, сразу с трапа самолета. Хотелось бы оправдаться чем-нибудь посерьезнее, но, надеюсь, вы и это объяснение примете.

— О боже мой! Как вы себя чувствуете?

— Уже неплохо. Физически лучше, чем морально. Оказалось, что я не столь вечен, как раньше воображал.

— Я могу что-то для вас сделать?

— Было бы приятно видеть посетителя, не принадлежащего к моему семейству.

— Обязательно приду. Вам что-нибудь принести?

— Может… книжку-другую. Что-нибудь английское и туманное. Но не такое туманное, как «Барнаби Радж».

Энни несколько неестественно рассмеялась, записала адрес больницы, распрощалась и покраснела. Что-то слишком часто ей приходится краснеть в последние дни. Может быть, она действительно помолодела? Еще пубертатных эмоций не хватало.

— Это, похоже, одна из твоих историй? — спросила Линда. — Судя по цвету твоего лица, во всяком случае.