Сергей Алексеев - Дождь из высоких облаков Страница 39

Боевик меланхолично поднял автомат, наставил в живот.

– Как человека прошу, возьми и уходи.

Илья отвел ствол в сторону.

– Он мертвый! Какого черта? Как я понесу?

– На спину бери!

– Носилки давай! У вас есть носилки? Вот берите и несите теперь сами!

Боевик словно проснулся, в глазах возникло недоумение.

– Ты что, совсем дурной? Не понимаешь? Сейчас и ты будешь мертвый!

Другой, с повязкой, приподнял тело Ивана за руки.

– Бери!

Они вдвоем завалили труп на спину Илье, посоветовали:

– За руки держи. И нагнись – нести легче.

Илья согнулся и понес. Боевики открыли и подержали ему двери. Эмблема с волком накатилась и мазнула по лицу.

Он вышел на улицу – ноша давила и пригибала к земле...

Глава 3

Илья видел лишь асфальт под ногами, нес, шатаясь.

Тело сползало. Он останавливался, подбрасывал повыше и нес вслепую, наугад.

У барьера его поджидали милиционеры, гражданские и несколько телеоператоров с камерами.

Он ничего этого не видел. Тяжело дышал, пыхтел, оступался и быстро перебирал ногами, чтоб сохранить равновесие.

Упали запотевшие очки, попали под каблук.

Перед глазами был расплывчатый, нереальный мир...

В окружении охраны к оцеплению спешил розовощекий милицейский генерал в зимней камуфляжной куртке и фуражке с высокой тульей. Ему на ходу что-то горячо толковал мужчина в гражданском, однако генерал оставался безучастным.

Омоновцы развели ограждение. Илья вынес тело за оцепление, и милиционеры тут же подхватили и сняли с него ношу.

Осторожно положили на землю.

Илья разогнуться не смог и опустился на асфальт рядом с трупом. Ему совали микрофоны, что-то спрашивали – он ничего не слышал и не видел. Расплывчатый, нереальный мир...

Откуда-то вывернулся старый чекист, склонился к Илье, потрепал его за косушку.

– Илья Николаевич? Вы меня слышите?

Он наугад отмахнул его руку, скрючился и натянул белую шапочку на лицо.

В это время толпа расступилась и появился милицейский генерал. Сдернул фуражку, постоял над телом и вдруг пошел куда-то в сторону.

Охрана поспешила следом.

Он бросил фуражку на асфальт.

Охранник поднял, отряхнул и понес в руке.

Тогда он с остервенением сорвал с куртки погоны и тоже бросил.

Охрана подняла...

Рано утром Надежда открыла дверь своим ключом, вошла в переднюю – тишина...

– Граф, Граф, – позвала шепотом и включила свет в передней.

Сразу заметила, поводка на вешалке нет, впрочем, как и отцовского дождевика.

– Гулять ушли, – определила вслух.

Скинула плащ, туфли, вошла в ванную и включила воду, чтобы умыться, но увидела себя в зеркале...

Ни усталости, ни серого оттенка – розоватая, матовая кожа нежно светилась.

Она сняла кофту, умылась, не вытирая лица, расчесала волосы, стянула их резинкой. Набросила халат, после чего сняла длинную юбку и только сейчас обнаружила грязные коленки.

Засмеялась, забралась в ванну, села на край и стала отмывать колени.

Поиграла струей воды...

Вспомнила прошедшую ночь на складе ненужной мебели – две сплетенных фигуры, веер лучей из-под двери...

Выскочила из ванной, побежала в спальню и включила телевизор.

Пощелкала каналы – нашла CNN...

От театрального центра двигалось что-то громоздкое, из-за недостатка освещения кадры были размытыми. Да еще камера в руках оператора плясала – не давали снимать, перед объективом замелькали бронежилеты омоновцев.

– Мы видим, кто-то вышел из дверей... Это идет мужчина, – торопливо комментировал женский голос. – Вероятно, отпустили заложника... Он что-то несет... Да, да, он несет на себе человека...

В это время в дверь позвонили. Надежда выключила телевизор и бросилась в переднюю.

– Сейчас, пап!

Стала искать ключ в карманах...

Он оказался на крючке вешалки.

Открыла дверь.

– Нагулялись?

За порогом стояла соседка с нижнего этажа.

– Доброе утро, Надюша, – сказала она трагично. – Вы уже понимаете, Игоря Александровича нет дома.

– Он ушел гулять с собакой, – пояснила Надежда.

– Вы его видели?

– Нет, я только что вернулась.

– Мы хотели вместе пойти! Я вышла на минуту позже, но их уже не было. Их нигде нет, Надя! Я осмотрела все места, где обычно Игорь Александрович гуляет... И не нашла! Вы знаете, я всю ночь простояла у подъезда! А потом возле своей двери!

– Зачем же вы стояли всю ночь?

– Ждала Игоря Александровича! Ведь он ушел выгуливать Графа еще вечером.

– Как... вечером?

– Очень поздно вечером! В десять часов двадцать минут.

– И он не возвращался?

Соседка зашептала:

– Знаете, что я подумала? Он не захотел моей компании! Он сбежал от меня. Вероятно, я ему совсем не нравлюсь. Но скажите, где можно гулять всю ночь, когда на улице так страшно?

– Он уехал на дачу, – уверенно сказала Надежда. – Не волнуйтесь...

– Как же я не подумала? – обрадовалась соседка. – Конечно, он на даче! Он так тяготится городом!

Надежда закрыла дверь и перевела дух.

И тут увидела свою сумочку на вешалке. Поспешно расстегнула замок и достала туго свернутую солдатскую рубаху.

Развернула, прижала к лицу – от запаха закружилась голова.

Она зашла в спальню, продела руки в рукава, положила их себе на плечи и стала танцевать вальс.

Сначала в коридоре зазвонил телефон – она словно не слышала.

Потом начали звонить в дверь, долго, настойчиво...

Наконец принялись стучать...

Илья вышел из дома Надежды. Он уже переоделся и теперь был в черном плаще и шляпе.

Белая машина стояла у подъезда.

Он перешагнул невысокий заборчик, отошел на детскую площадку и стал смотреть на окна Надежды.

В это время в подъезд вошла Рита.

Илья прогулялся по площадке – двор детства, знакомые деревья, трансформаторная будка, кирпичные гаражи вдалеке...

Давно забытая ностальгия брала реванш за многие годы... Щемило в груди – будто нежно, но настойчиво потянули ниточку из тугого клубка воспоминаний – и вот он уже завертелся с неостановимой силой.

Увидел вдруг – как друга узнал – родное, разлапистое старое дерево, огляделся и попробовал залезть – не получилось.

Узбеки, что мели двор, остановились и посмотрели на него.

Илья отряхнул руки и плащ, отошел от дерева и сел на ступеньку детской лесенки.

Рита вышла из дверей, сбежала по ступеням и тут заметила Илью.

Медленно подошла к нему.

– Здравствуйте, Илья, – проговорила негромко.

Погруженный в собственные мысли, он не узнал ее.

– Здравствуйте, – машинально ответил вежливому ребенку.

– Вы меня не узнали? Я Маргарита, дочь Ивана Беспалого.

Он вздрогнул, вгляделся в нее, встал.

– Не узнал... Рита... Ты знаешь, что твой папа...

– Знаю, – сдержанно перебила она, строгим тоном человека старше и мудрее. – Я горжусь вами, Илья. Я все видела по телевизору... Вы смелый и мужественный человек!

Илья протер очки, предательски запотевшие.

– Но я опоздал...

– Все равно вы поступили как настоящий мужчина. И я вам благодарна... – В голосе ее звучало восхищение. – Скажите, Илья, когда вам было страшно? Когда прорвались за оцепление и шли к театральному центру? Или когда несли моего папу?

– Странные ты вопросы задаешь...

– Просто хочу понять, что вы испытывали.

– Зачем это тебе?

– Изучаю психологию поступков, – серьезно сказала Рита. – Теперь я определилась: буду журналистом, как папа. Илья, а вам было страшно вообще?

– Я не думал об этом, – смутился он. – Впрочем, да... В какой-то момент...

Она заметила его смущение, спросила о другом:

– Как вы считаете, почему Надежда не открывает? А она дома, я спрашивала у соседки.

– Наверное, очень устала и спит, – не сразу проговорил он. – Надя не спала уже две ночи... Или больше.

– Я хотела взять ее с собой. Илья, вы могли бы помочь мне?

– В чем помочь? – Он непонимающе поднял брови. – Разбудить ее?

– Съездить со мной в роддом, к маме. Ведь нужно сообщить о смерти папы. Мне будет трудно сделать это одной.

Илья взглянул растерянно, снял очки, опять надел...

– Да... Пожалуйста.

Рита подала ему свой рюкзачок, взяла под руку и повела к машине.

– Вы же знаете, в присутствии мужчины женщины легче переживают горе.

Как только перестали звонить и стучать в дверь, Надежда села на кровать, бессильно опустила плечи. Затем аккуратно сложила рубашку, спрятала под подушку и взяла мобильный телефон.

Батарея оказалась разряженной.

Порылась в тумбочке, на подоконнике, поискала возле зеркала – зарядника нигде не было.

Заглянула в комнату, а, вот он, остался в розетке. Надежда подключила телефон, и тут ее взгляд упал на чайные приборы на столе и сахарницу.

Заварка в чашках высохла.

И стулья стояли точно так же, как вчера, когда на них сидели гости отца.

Внезапно на миг будто вернулся вчерашний день и эти молодые люди оказались на своих местах, но почему-то очень внимательно и пытливо смотрели на Надежду.