Сергей Алексеев - Клещ Страница 4

Ромка всегда лениво слушал Вадькины рассказы про «калым», брезгливо морщился и бросал:

– Какая пошлость, старик…

– Сфера обслуживания, – горячился Вадим. – Что бы ты понимал!

– Смени занятие,- советовал Роман.

– А куда идти? – пожимал Вадька плечами. – Не в контрабандисты же!

– Ну Старухин! А еще мастер! Иди в перекупщики стеклопосуды, – говорил Роман, и Вадька терялся: шутит или нет?

– Устрой к себе в экспериментальные мастерские, – просил Вадька, хотя знал – не устроит. Скажет – там специалисты нужны, а ты просто мастер. И обязательно подчеркнет это слово. Какие специалисты требовались в Ромкином НИИ – Вадька так и не понял. Ему казалось, паять детали для космических кораблей наверняка он бы смог. Иногда Вадька даже обижался на отказ:

– Да я любой телек с закрытыми глазами!.. Что я, не специалист? У Аркадия Васильевича спроси!..

– Специалист, – серьезно подтверждал Ромка. – Еще какой! – и хохотал.

Вадька злился. Он никак не мог увязать Ромку этого, который вместе с ним пил, катал девчонок и сидел в кафе, и того, который работал в недрах серьезного института,

3

Ночью Вадька замерз. Промокшая от пота и раствора одежда не грела, и он дрожал так откровенно, что Ганькин заставил его развести костер. Палить костры Вадька научился в лесных прогулках и быстро справился с этим делом. Когда огонь разгорелся, он так жался к костру, что запахло паленым: штанина замызганных джинсов прогорела в трех местах. Ганькин лишь головой покачал.

Шести утра Вадима еле дождался. Готовя смену к сдаче, откашлялся и робко произнес:

– В сухое бы переодеться…

– Получи на складе,- буркнул Ганькин. – Раньше кем работал?

– Телеки ремонтировал…

– А сюда что?

– За романтикой.

– А-а! – протянул Ганькин. – Ну-ну…

Вадька не мог уснуть, все тело ломило от усталости. Мешали храп Ганькина и видение: длинные тяжелые трубы, трясущийся станок и Ганькин серьезный глаз. Вадька крутился в непривычном спальном мешке, думал о Людмиле, вспоминал, как она легко картавила на французский манер, смешно произнося его фамилию – Старухин, как читала неизвестного Вадьке поэта Николая Рубцова, как настороженно, украдкой рассматривала шумную Вадькнну компанию…

…Людмила стояла в лоджии, прямая, строгая, смотрела на редкие огни ночного города. Вадька появился шумный, веселый, ссутулился, облокотившись на перила рядом с ней.

– Дышать тяжело… – не ожидая вопроса, пояснила Людмила.

– А-а… Я думал, тебе наша толпа не понравилась. Хорошая толпа, правда? Балдеж сплошной!

– Толпа хорошая, – не оборачиваясь, задумчиво произнесла Людмила.

– Во-во! – обрадовался Вадька. – Хохмачи! Особенно Ромка!

– Кто он? – спросила Людмила.

– Ромка? У-у-у! В институте работает, коллега. Разрабатывает системы радиоуправления. Что-то аж с космосом связано. Спец – высший класс. Убедились: в квартире все на автоматике.

– Своими руками?..

– Железно! До последней кнопки! – уверил Вадька. – Одна свеженькая Ромкина дама засомневалась: мутата, говорит, не верю. Подходит к бару, а он неожиданно открывается и бац ей по носу! Толпа в экстазе, дама в истерике, ну и… – Вадька запнулся и умолк.

– Как это – свеженькая?

– Ну… – замялся Вадька, – новая, значит. Недавно познакомились… В нашем обществе все запросто. Пришел, делай что хочешь. Ну, в смысле там, пить можно, на полу валяться, кто хочет, стихи читать, даже посуду бить разрешается… Вот только музыка… по вкусу хозяина. У него, знаете, так устроено – стереоэффект – во!

– Какие же у него вкусы?

– Реакционер! Консерватор! – махнул рукой Вадька. – Классику шурует. Труба, орган, скрипка.

– А эти две девушки – кто? – поинтересовалась Людмила.

– Наверное, привыкли допрашивать?.. У вас это здорово получается.

– Что вы. Просто любопытство, – Людмила наконец обернулась к Вадьке.

В ее глазах отражались огни, и он заметил это. Протянул руку и осторожно тронул волосы, словно проверил – явь ли то, что она здесь стоит, с ним. Встал в прежнюю позу и сказал:

– Так. Бывшие Ромкины дамы приходят. По инерции…

Дверь в лоджию распахнулась, и появился невысокий бородатый парень.

– Согрей женщину, тюфяк! – посоветовал он и улыбнулся Людмиле.

Вадька хотел обнять ее, но Людмила отшатнулась, и он неловко опустил руки.

– У нас в Риге холодно! – объявил бородатый и, еще раз улыбнувшись, исчез.

Потом выходили те две девушки, постояли, покосились на незнакомку, долго шептались, смеялись, а Вадька выходил из себя: мешают! Когда наконец девицы покинули лоджию, одна нарочито громко шепнула:

– Представляешь, фурор! Старухин, говорят, попал в лапы правосудия! Спасать мальчика надо.

Вадька еле сдержался. Хорошо, вышел Ромка. Он принес большую мохеровую кофту и набросил Людмиле на плечи.

– Если хотите, – благосклонно, как подобает хозяину, добавил он, – в дальней комнате музыка. По вашему вкусу. Там, кстати, сейчас никого.

Вадька знал, о чем говорит Ромка. Ему стало не по себе, а тут еще, когда хозяин ушел, Людмила спросила:

– Это все ваши друзья?

– Ну… само… естественно! – нашелся Вадька,

– Понятно.

Вадька растерянно придумывал – что бы это такое сказать, чем бы заинтересовать ее, развеселить? Набор многозначительных междометий здесь явно не подходил. Наконец Вадька выбрал самое нейтральное и, по его мнению, неотразимое:

– Вы богиня…

Прозвучало совсем уж глупо, и Вадька почувствовал это. Надо было продолжать разговор, иначе, думал он Людмила уйдет. Зачем ей такой неинтересный спутник? Она сюда приехала отдыхать, развлекаться, а не мерзнуть в лоджии у какого-то Ромки. Вадьке хотелось оказать что-нибудь умное, интригующее, но в голове крутились лишь обрывки каких-то разговоров про западные кинобоевики, про ночные кабаре и еще всякая ерунда, нахватанная из споров в компании и телемастерской. Он даже обрадовался, когда придумал, о чем можно поболтать с Людмилой. Конечно же о преступниках! Вадька * закурил, деловито поинтересовался:

– И как же вы их вылавливаете? Этих самых… ну… паразитов?

– Паразитов вылавливает санэпидстанция, – отрезала Людмила.

– Хе-хе! – хохотнул Вадька, но было не смешно. – Я хотел сказать – паразитов общества.

– Я не вылавливаю. Я занимаюсь профилактикой, – сухо ответила Людмила.

Вадька знал, что такое профилактика. Он не раз проводил ее для телевизоров тех предупредительных клиентов, которые покупали годовые талоны на обслуживание. И знал еще Вадька, что дело это нудное, поскольку такие клиенты всегда были назойливые, вызывали по пустякам.

– Неблагодарный труд, – сказал Вадька и уже про себя закончил: «Пашешь – а навару нет».

– Мне нравится, – бросила она и, чуть помедлив, спросила: – Вы молчать умеете?

Вадька сообразил, что Людмила расскажет какую-нибудь детективную историю, а может, даже попросит помощи: не очень-то верил, что она приехала в Ригу отдыхать. Наверняка с каким-нибудь заданием: шайку там раскрыть или еще что. Все они так приезжают, будто бы в отпуск, а сами раскручивают какое-нибудь дельце.

– Конечно! – с готовностью сказал Вадька и придвинулся к Людмиле ближе. – Тайна вклада…

– Так помолчите, – бросила она.

– Я могу, но… – обескуражился Вадька.

– Все равно не о чем говорить. Так что молчите. Вы же не клоун, а я не публика.

«Все, – подумал Вадька, – уйдет. За мальчишку меня считает, даже разговаривать не, хочет. Ромка не зря говорил, что я форменный лопух. Любую даму можно заклеить, если хорошо захотеть. Эх! Сейчас уйдет. И не остановишь…»

Не такой уж лопух был Вадька Старухин, но тут растерялся. Он уже представил, как пойдет один домой, будет проклинать себя по дороге за свою тупость, а Ромка завтра похохочет над ним, поиздевается: «С суконным рылом да в калашный ряд! Старик, это несерьезно».

– Проводите домой,- вдруг распорядилась Людмила.

Исчезновения Вадьки и Людмилы в компании никто не заметил: привычно каждый занят своим… Была мысль взять машину – гостиница далеко, времени два ночи, но Вадька вспомнил Ромкину реплику: «Свою пора иметь, не маленький».

Только отошли, Людмила спросила:

– Сколько отсюда до вашего дома?

– Четыре квартала, – удивленно пожал плечами Вадька.

– Идемте.

– Фу! – перевел он дыхание. – Я думал, вы хотели отправить меня домой.

Всю дорогу молчали. В Вадькином темном дворе Людмила остановилась и, будто вспомнив, спросила:

– Да, почему я богиня?..

– Красивая ты… – выдавил он. – И какая-то не такая…

– И только?

– Ну…

– Это еще ничего, – бросила она и зашагала дальше.

– А вы… ты что подумала?

– Всякое. И это откровенно?