Антон Соя - Порок сердца Страница 4

Странная гостья все больше тревожила Катю: шепчет что-то себе под нос, под который почему-то так и напрашиваются усы, ну хотя бы маленькие, как у Гитлера. Но она твердо решила быть сегодня радушной хозяйкой, и ничто не могло ей помешать.

— Ну, чтобы большая и светлая и чтобы школа хорошая рядом была, — сказала она.

Гостья удивленно подняла брови:

— Вы о чем?

«И тупая, как валенок!» — констатировала про себя Катя.

— Как «о чем» — о квартире. Мы очень долго не могли найти подходящую, но этой мы очень довольны. Ну а вы здесь как давно?

Гостья снова напряглась, было видно, что ответ ей дается с трудом:

— Больше семи лет. Почти восемь.

— Я очень за Анечку волнуюсь, как она там в школе с новым классом будет. Такой стресс! Жаль, что ваша Катя ходит в испанскую школу. Надо было и нам свою туда отдать. Ходили бы девчонки в один класс, уроки бы помогали друг другу делать.

Но Виктория опять произнесла куда-то в сторону и как бы про себя:

— Одноклассницы, угу…

— Что вы сказали?

— Да-а, забавно, говорю, если бы они еще и одноклассницами были… А мне вот почему-то показалось, что ваша девочка обязательно должна ходить в испанскую школу.

— Ну что вы. Мне, представляете, на днях песня испанская пришла в голову, вот странно, сама не знаю откуда. А английская школа у нас ближе к дому, не вечно же я буду дочку за руку водить. Вот и отправили Аню туда. Да и Гриша был как-то против испанского языка, предубеждение у него какое-то.

— И с чего бы это?

— Да не знаю, у него часто бывает. Работа тяжелая, нервная — кардиохирург. Ваша Катюша сказала, что вы тоже врач, а какой, если не секрет?

Виктория немного задумалась:

— Тоже хирург, правда, мне далеко до вашего Григория, я всего лишь — пластик.

— О! Пластический! Как интересно! И много клиентов?

— Очередь на год вперед.

Кате сразу вспомнились звезды эстрады, которых вечно крутят по телевизору, с искаженными блестящими лицами, с пухлыми губами, с надутыми грудями.

— Но ведь после пластики они такими искусственными кажутся.

— Ну это смотря кто делает операцию. — Виктория внимательно посмотрела на Катю, отчего той стало не по себе. — Мои пациенты, например, и через много лет неплохо смотрятся. Ну что мы все обо мне, о себе расскажите.

— Да что рассказывать. Я дома сижу, нигде не работаю…

В комнату вбежала Катюша:

— Мама, пойдем, я тебе калейдоскоп покажу.

— Катенька, уже поздно, пойдем домой, в следующий раз покажешь. — Виктория ласково погладила девочку по голове, а потом обратилась к хозяйке: — Засиделись мы, а завтра детям в школу. В другой раз доболтаем.

Было заметно, что у Виктории исчезли неловкость и скованность, которые мешали ей в начале разговора. Катя это отметила и приписала своему умению общаться с людьми. Но после ухода Виктории с Катюшей на душе у нее остался неприятный осадок. Осталось ощущение недосказанности, хотя, анализируя разговор, она не могла ни к чему придраться. Обычный треп малознакомых людей, но успокоиться почему-то не получалось. Снова накатили мутные обрывки воспоминаний, и отделаться от них не было никакой возможности.

ГЛАВА 5

08.09.2006 23:00

Чтобы хоть как-то отвлечься от навязчивых мыслей, Катя, уложив дочку спать, забралась с книжкой певицы Валерии в постель. Она пыталась сосредоточиться на тексте, но постоянно уплывала прочь от сюжетной линии, вновь и вновь возвращаясь к недавнему разговору с Викторией. Неожиданно тишину в квартире нарушила рулада мобильника — это звонил Григорий.

— Дорогая, как ты?

— Все хорошо, милый.

— У нас сегодня напряги на работе, ничего страшного, если я слегка задержусь? — В голосе мужа слышались виноватые нотки.

— Все нормально, не переживай, я скоро лягу спать…

Закончив разговор, Катя еще несколько секунд медлила и задумчиво постукивала телефоном по книжке, которую продолжала держать в руках. Затем быстро встала с кровати и пошла в другую комнату, где до сих пор стояли неразобранные коробки с вещами. Она стала торопливо рыться в коробках, разбрасывая попавшиеся под руку предметы, и наконец нашла то, что искала. Катя села на пол и стала разглядывать альбомы с фотографиями, интуитивно пытаясь найти там причину своего беспокойства. Она начала листать самый старый альбом, где были собраны ее детские фотографии — много Кать в нарядных платьях, танцующих бальные танцы в паре с разными смешными важными мальчиками, покойная мама, покойный отец. На оборотах фотографий мелькало название города, где она родилась и выросла. Именно о него и споткнулась Катя. «Кола-кола-коло-коламск» — призывно зазвенели тревожные колокола в голове, мигнула перед глазами горящая восьмерка из сна, и подсадное сердце предательски заколотилось. И тут все сразу встало на место в ее больном мозгу: «Восемь — это возвращение в начало, а мое начало там, где конец моей памяти — в девяносто восьмом году, восемь лет назад в Коламске. Похоже, пришла пора проведать родные пенаты». Она начала собирать и укладывать вещи, потом написала записку Грише:

«Я больше не могу жить без своего прошлого, мне необходимо разобраться в себе. Пожалуйста, не пугай Аню, я всего лишь навещу могилы родителей — уеду на пару дней. Я знаю, ты всегда можешь меня убедить, в чем угодно, поэтому уезжаю прямо сейчас. Не паникуй, все будет хорошо. Люблю тебя. Твоя Катя».

Она взяла зонт и вышла навстречу ливню и загадкам.

Часть II. СЛАВНЫЙ ГОРОД ДЕТСТВА

ГЛАВА 1

09.09.2006 09:00

Призраки больше не появлялись, как будто они принадлежали не сознанию, а месту, и в городе ее детства у них не было прописки. Голова совершенно ясная, и в теле чувствовалась легкость, о существовании которой Катя уже успела забыть. Это было очень кстати, ведь сегодня ей предстоял нелегкий день. За окнами единственной в городе гостиницы сияло солнце. Еще в холле до Катиного слуха донесся мелодичный перезвон утренних колоколов. Она краем глаза поймала в зеркале свое, но такое странное, отражение — платок, черные очки. На секунду замерла, испугавшись, ей почудилось, что она где-то видела эту «чужую» женщину, возможно, во сне? Однако Катя быстро справилась с наваждением. «Это простое дежа вю, — решила она. — Неплохо я законспирировалась».

Выйдя из гостиницы и дойдя по переулку до площади, Катя остановилась осмотреться. Под утренним солнцем город выглядел совсем не таким страшным, как вчера ночью. Когда она шла со станции к гостинице, казалось, что каждый случайный прохожий оборачивается ей вслед, из всех окон за ней следят сотни злобных глаз, и стоит остановиться, как ее тотчас схватят и утащат в темноту.

Сейчас, глядя на город, Катя не понимала, как такое могло прийти ей в голову?

На небольшой мощеной площади, воркуя, неторопливо прохаживались и грелись в утренних лучах голуби. Фасады немногих старых домов обветшали, краска облупилась и облезла — требовалась заботливая хозяйская рука. К горлу Кати подкатил комок, на глаза навернулись слезы — надо же, она помнила это место. Главные городские достопримечательности — церковь и ночной клуб — были здесь же, на центральной площади Колоколамска, так что до церкви, куда и направилась Катя, было шагов сто — не более.

Была суббота, возле церкви блестело с десяток машин, а на паперти топталась коротенькая шеренга нищих. Катя зашла в переполненный храм во время проповеди. Батюшка — молодой, высокого роста, крепкого сложения, с широкой светлой бородой и живыми серыми глазами, казался скорей былинным богатырем, чем святым отцом. Было видно, что он, несмотря на молодость, пользуется большой популярностью у прихожан, почти все остались его слушать. Катя тоже прислушалась к проповеди, где речь шла о прелюбодеянии, причем местный ночной клуб именовался Содомом.

Катя внимательно всматривалась в лица прихожан, пытаясь кого-нибудь узнать, но — тщетно. Когда же подошла ее очередь за причастием, она увидела испуг в ясных и почему-то таких родных глазах священника. Катя решила обязательно с ним поговорить, возможно, он поможет ей в поисках прошлого. Но ее затея не увенчалась успехом, пока она ждала, когда разойдется основная масса прихожан, попа уже нигде не было. Старушка, которая прибирала огарки свечей возле икон, сказала, что отец Пантелеймон срочно ушел — у него болела младшая дочь. Разговорчивая старушка поведала Кате, что у отца Пантелеймона уже четыре дочери, несмотря на молодой возраст, и что он возглавляет приход более десяти лет. А также, что в последние годы он стал совсем другим, радость ушла из жизни отца Пантелеймона после трагедии, случившейся в городе несколько лет назад. Но старушку куда-то позвали, и та, извиняясь, спешно ушла заниматься другими делами.