Януш Вишневский - Между строк Страница 4

Сердечный привет,

ЯЛ

P. S. Прости, что оставляю без комментариев политику. Сегодня она мне безразлична, чтобы не сказать противна. И даже если бы она таковой не была, то я все равно думаю, что встреча с мамой гораздо важнее любой политики. Ты была права…

Париж, воскресенье, вечер

Януш,

я в Париже, остановилась в легендарном отеле «Costes», заполненном fashion victims[13], рядом с площадью Вандом, и, лежа на неприлично широкой кровати, улыбаюсь своим мыслям. Вот я и дожила до того момента, когда без профессиональных комплексов и дырки в кармане могу приехать в Париж на встречу с Паоло Коэльо. Журналистка встречается с писателем. Я уже поужинала и просматриваю свои записи, готовясь к завтрашней беседе с ним. С моим «Мастером» я познакомилась семь лет назад в Польше, когда он еще не был у нас таким гуру мудро прожитой жизни, каким, без сомнения, является сейчас. Я отнюдь не имею в виду наших критиков, которые считают его ловким графоманом. Так ведь проще. Бедные читатели снова не поняли, что написанное им плохо, низкопробно, никуда не годится. Помню, как несколько лет назад мы ждали Коэльо в посольстве Бразилии в Варшаве, тогда появился молчаливый и как будто пристыженный нашими ожиданиями человек. Видимо, он заметил по нашим взглядам, что мы рассчитывали увидеть кого-то другого, более представительного, а на пороге стоял одетый в черное невысокий мужчина пятидесяти с небольшим лет. В любом случае тогда особенного ажиотажа не было. Пару дней спустя мы сидели с ним за кофейным столиком, и он сказал, что, наверное, никогда не будет полностью соответствовать ожиданиям других людей, потому что он такой, какой есть, и хочет быть таким. Другим он не будет. Это значит, что он хочет быть собой и сделает все, чтобы не утратить детской непосредственности. Ну что ж, завтра мы снова встретимся, и мне очень интересно, кто откроет мне дверь: Коэльо, которого я помню, или некто, продавший сто миллионов экземпляров своих книг.

С уважением,

М.

P. S. Я уже знаю. Знаю ответ на вопрос, который интересовал меня вчера. Коэльо, на счетах которого миллионы долларов, остался таким же простым и веселым человеком, каким я его помню. Он тщеславен, потому что ему хочется получаться на фотографиях более высоким, чем он есть на самом деле, остроумен и иногда — любопытен. В доме, помимо нас и съемочной группы, находятся еще его жена Кристина и уже взрослая дочь. Обе, кажется, все время смотрят на главу семейства. Но, судя по их лицам, это никому не мешает. (Если я забуду, то напомни мне об отрывке из книги «Пророк» Джебрана[14], посвященном работе.) Паоло поделился со мной замыслом своей новой книга. Это тайна, но тема очень интересная. Здорово иметь какой-то секрет с Коэльо. Даже если критики… вот именно. Позже, после разговора, Коэльо достал на улице кредитную карту, чтобы доказать двоим юношам, что они не ошиблись и он действительно тот знаменитый писатель, который написал «Алхимика». Они не очень-то в это поверили.

Франкфурт-на-Майне, вторник, вечер

Мадам М.,

улыбающаяся своим мыслям женщина, возлежащая вечерами на просторном ложе где-то в Париже. Необычная картинка для каждого мужчины, не лишенного воображения. Как мотив некоторых полотен Эжена Делакруа…

Что я такое пишу?! Вовсе не «где-то в Париже», а буквально в паре шагов от Вандомской площади! Или вблизи от этой площади, или прямо на ней произошла (и наверняка постоянно происходит) масса исторически значимых событий. В доме № 12 умер Фредерик Шопен (с которым Делакруа был в дружеских отношениях), в том же самом доме Наполеон III (внук знаменитого Наполеона Бонапарта) познакомился со своей будущей женой Евгенией де Монтихо. Здесь, на этой площади, парижские коммунары попытались низвергнуть политическую систему, к счастью, низвергли только памятник. На западной стороне площади, в доме № 15, находится знаменитый отель «Ритц». В постелях этого отеля спали (и не только) в числе многих великих также Коко Шанель, Эрнест Хемингуэй и Марсель Пруст. Из этого отеля вечером 31 августа 1997 года в свой последний, трагический путь отправилась принцесса Диана.

Есть люди, для которых бурная история этой площади не имеет никакого значения. Площадь известна им только по соблазнительной атмосфере декаданса, окутавшей отель «Ритц», и по покупкам (тем, разумеется, у кого достаточно для этого денег) в магазинах, расположенных на площади. На Вандом покупают в основном украшения. Зачастую их можно купить значительно дешевле в другом месте, но купленные на Вандомской площади имеют особое символическое значение. Для многих людей важно не только, что куплено, но и где куплено. Может, я тщеславен, но для меня это тоже имеет значение. Только не в отношении украшений. Кто-то подсчитал, что в Париже на квадратный метр больше всего каратов бриллиантов и граммов золота или платины приходится именно на Вандомскую площадь. Это относится также к ювелирам, для которых название этой площади на их визитке — лучшая рекомендация, с которой считаются и в Нью-Йорке, и в Москве, и в последнее время даже в Дубае. О ювелире (а собственно, о его жене) с Вандомской площади был снят интересный фильм «Вандомская площадь» (1998 год, режиссер Николь Гарсия). Тяжелая, держащая в напряжении небанальная история любовного треугольника с прекрасной Катрин Денёв в главной роли. Если тебе представится возможность посмотреть его, очень рекомендую.

Каждый раз, как только я оказываюсь в Париже, я пытаюсь хоть сколько-нибудь времени провести на Вандомской площади. Я стараюсь оказаться там поздним вечером или ночью. Чаще всего я сажусь за столик в кафе и наблюдаю за людьми или прислушиваюсь к их разговорам. Если они вообще о чем-то разговаривают. Я заметил, что люди все реже разговаривают друг с другом, даже французы, которые справедливо считаются гораздо более разговорчивыми, чем, например, поляки или тем более немцы. Даже они часто лишь сидят рядышком и молчат. Что это? Доказательство взаимопонимания без слов или свидетельство отсутствия слов, необходимых для взаимопонимания? Но тогда должны были бы встретиться их глаза или руки. Пусть даже на мгновение. Но и этого нет. А может, это состояние истинного единения? Без слов, без прикосновений и взглядов? Тебе случалось когда-нибудь соединяться с кем-нибудь таким способом?

Интересно, что об этом думает Коэльо. У него должен быть (свой) ответ. Или даже все (свои) ответы. В последнее время Коэльо кажется мне психотерапевтом, проповедником, философом, пастором, католическим духовником, буддистским монахом, племенным колдуном вуду и раввином в одном лице. Но труднее всего назвать его писателем. Коэльо превысил критическую массу присутствия. Он скорее морализирующий авторитет, чем автор. Иногда я читаю его блог в Интернете. Сказания и легенды (язык не поворачивается назвать это историями), которые он там выкладывает, — это как отрывки проповеди из какой-то космически-космополитической мессы в виртуальном храме всех вместе философий, религий и верований. Но из-за того, что все это так переполнено всем, оно меня совершенно не трогает. И других наверняка тоже нет. Если бы кому-нибудь когда-нибудь пришло в голову написать Библию заново, то он должен был бы поручить это Коэльо. Это был бы бестселлер посильнее Коэльо, «Гарри Поттера» и Моисея, вместе взятых.

Сердечный привет,

ЯЛ, Франкфурт-на-Майне

Варшава, вечер

Януш,

если не хочешь, не пиши о политике, тем более что произошло именно то, что должно было произойти. Наконец-то. Лишь бы стало проще, лучше и нормальнее. Поразительно то, что, когда речь заходит о важных вещах, нам, полякам, становится не все равно. А когда нам не все равно, то мы можем влиять на происходящее. Несбыточные мечты и в очередной раз разбуженные надежды. Надежды на нормальную жизнь.

Иду спать, потому что уже очень поздно. На прощание отрывок из полюбившейся мне в последнее время книги: «Труд — это любовь, которая видима. И если ты работаешь без любви и песни своей не полюбил, будет лучше, если ты оставишь работу, и сядешь у ворот храма, и будешь просить милостыню у тех, кто работает с радостью. Потому что если ты печешь хлеб с безразличием, ты печешь горький хлеб, который насыщает только наполовину. И если ты давишь виноград с неохотой, то твоя неохота перегоняется в яд твоего вина. И если ты поешь даже как ангел, но любви нет в твоем пении, ты только заглушаешь голоса дня и ночи в ушах других людей». Так пишет Халиль Джебран в «Пророке». Этим отрывком зачитывался Боб Дилан, а поколение «детей цветов» повторяло вслед за ним: «Люби ангела своего, иначе заглушишь голоса дня и ночи».

Спокойной ночи.