Лия Флеминг - Забытые письма Страница 4

Без мальчишек дома всегда так тихо. Она потому и упросила Чарльза позволить ей купить Ватерлоо-хаус: и на выходные им добираться ближе, и до Шарлэндской школы рукой подать, а в этой массивной крепости из серого камня на краю болота проходят все их открытые концерты.

Страшно подумать, что жизнь одного из них чуть было не оборвалась этим чудесным днем. Нет, после сегодняшнего приключения никаких конных прогулок и ночевок в поле, исключено, совершенно исключено до самого конца каникул! А ей следует проявить благородство и оказать теплый прием их спасителям. Вот только почему же Энгуса спасли именно они – дети этого кузнеца-иноверца?

Лишь на прошлой неделе она в экипаже объезжала округу с благотворительными визитами и как раз наткнулась на него. Эйса не торопясь шел вдоль узкой мостовой – как обычно, в кожаном переднике, закатанные рукава рубахи открывают мускулистые руки цвета орехового масла. Темные курчавые волосы – чересчур длинные, точно цыганские – выбиваются из-под кепки. Она взглянула на него из экипажа, ожидая, что он почтительно обнажит голову, но он равнодушно продолжил путь, не удостоив ее внимания, словно она ничего собой не представляла.

– Стойте! – приказала она тогда Бивену. – Догоните этого человека и спросите, почему он так груб со мной.

– Слушаюсь, мэм, – кивнул кучер и поравнял экипаж с Бартли. – Эй, ты, почему не выказываешь знаков уважения ее светлости?

– Ах, это вы, – отозвался Эйса Бартли, прямо взглянув на нее своими угольно-черными глазами. – Скажите вашей госпоже, я кланяюсь только своему Создателю, только ему, да!

Хестер покраснела от такой дерзости и приказала кучеру ехать дальше. Может быть, у кузнеца и свое дело, но землю и дом он арендует в поместье Ватерлоо. Как же смеет он так грубить?

Такие, как он, не знают своего места. Все беспорядки в Англии от этих сектантов: и рабочее движение, и профсоюзы, и эти социалистические идеи о всеобщем равенстве, и женщины, которым вдруг вздумалось голосовать… Суфражистки имели наглость прикатить сюда агитационные фургончики и подстрекать работников лесопилки требовать повышения зарплаты. Конечно, кого ж еще винить во всех беспорядках, как не проповедников в этих каменных часовнях: они-то и вбивают в головы рабочих неподходящие идеи об их «положении».

«Благослови, Господь, помещика и его родню и сохрани для нас всё как есть» – так поется в гимне. Вот как устроено общество, и так и должно быть. Разве, к примеру, армия выстоит без дисциплины и званий? Звания и чины превыше всего. Приказы отдаются, и их надо выполнять – в этом секрет социальной стабильности. Генералы Чарльза и их офицеры знают, как выигрывать сражения, а рядовые пехотинцы должны выполнять приказы, не задавая вопросов. Так было всегда.

Бартли оскорбил ее титул и ее сословие непочтительностью, а она теперь должна кротко стерпеть это оскорбление и продемонстрировать христианскую силу духа – поддержать светскую беседу с его детьми. Но одно ясно наверняка. Никому из его детей никогда не будет позволено работать в поместье. Дети инакомыслящих слишком вольно ведут себя, задают слишком много вопросов. Этих жеребят не так-то просто объездить. Уж лучше их не замечать и держаться от них подальше: это другое племя, и пусть таким и останется.

Энгус дышал ровно, спокойно, так что она решила немного прибрать на полу. И что только доктор успел подумать об этом кавардаке? Что я не способна управиться с прислугой? Да один мой взгляд стоит двух моих рук… Но все-таки пускай Арки приберется в комнате к следующему его визиту. Вовсе не стоит давать ему повод для пересудов с его глупой женой.

Хестер краем глаза поймала свое отражение в зеркале. Писаной красавицей она никогда не была: высокая, сухощавая – если не сказать худая, но фигура изящно подчеркнута корсетом так, что грудь выдается вперед, как у ее идеала: новой королевы Марии. Тонкое кремовое платье, пожалуй, излишне фривольно для собрания попечителей работного дома, но сегодня так жарко. Да, вечная проблема жизни в деревне – постоянно помнить, что ты на виду и задаешь должный стандарт.

Супруга военного, она знала, как положено одеваться, как произвести впечатление на жен младших офицеров, чтобы те знали, к чему стремиться. Приходилось терпеть формальные визиты в школу – одеваться сдержанно, чтобы ничем не смутить мальчиков. Не забывать, что для матери она уже совсем не молода – так что никаких броских украшений или пышной отделки на широкополых шляпах. Тут все время балансируешь на грани – не перестараться, но и не пренебрегать, и, пожалуй, этим искусством она овладела вполне. Стоило ей облачиться в приглушенные тона: розовато-лиловый, бежевый, зеленовато-болотный, густо-серый или любимый ее серебристый, как настроение сразу же поднималось. У своей лондонской портнихи она заказывала нарядные платья для послеобеденных выходов и платья к чаю, юбки в мелкую и крупную клетку мягкой изысканной гаммы, меха и пестрое сукно. Шелк и шерсть, батист и отделка простым кружевом безошибочно подчеркивали ее принадлежность к высшему обществу.

Может быть, Йоркшир и покрыт дымом и сажей, но лучшие шерстяные ткани в мире появляются тут, прямо за этими вот холмами: в Лидсе и Брэдфорде. Спокойные оттенки придают ткани такое благородство. А в яркие цвета предоставьте наряжаться молодежи. Хестер – супруга полковника, дочь пэра, пусть и младшая из множества дочерей, а все же устроена достаточно хорошо, чтобы получать пригласительные открытки от Бирквитов из Веллерби-холла и леди Соммертон, родной тетушки директора Шарлэндской школы. Его жена Мод приходится кузиной лорду Бэнквеллу.

Как важно знать свое место на этой лестнице! Есть, конечно, и такие, кто слишком старается вскарабкаться немного повыше – взять хотя бы жену викария, Вайолет Хант, вот бедняжка.

Или доктор Мак со своей энергичной женой. У него две хорошенькие дочери, старшую уже вполне можно было бы познакомить с сыновьями. Но, конечно, все это без толку, мальчики пока слишком юны для подобных увлечений. Да, их ждет блестящая воинская карьера!

Внезапно ее охватила усталость, и Хестер присела на банкетку возле окна, устремив взгляд вдаль – за ограду сада, к фруктовой роще, спускающейся к реке, а за рекой поднимаются вересковые луга. Бронзовые лоскутки заплатками переплелись с золотисто-зелеными там, где траву успели скосить на сено. Жара стояла такая, что казалось, каменная ограда, бегущая через холмы, подрагивает узенькой серебристой лентой.

Эта часть Йоркшира, Вест-Райдинг, лежит в стороне от дорог, но, пожалуй, это и хорошо. Поездов в Лидс ходит предостаточно, по Мидланской дороге есть прямой маршрут до Лондона. Грубо вырезанная красота долин, величие известняковых шрамов и болот завораживали ее все больше. Ей нравился свежий влажный воздух, разве можно его сравнить с кошмарной фабричной копотью?

Местные жители – в основном простые милые люди, редко что-либо ожидающие от нее. Когда мальчики окончат школу и встанут на ноги, она, конечно, еще раз подумает, где бы обосноваться. Чарльзу больше нравятся плавные возвышенности на юге, в Сассексе. Они и в самом деле совсем другие, не то что здешняя грубая красота. Если планы не поменяются, то скоро он закончит свою карьеру в лондонском штабе. Не нравятся ей эти разговоры о войне. Он стал слишком стар для боевых действий. А мальчикам и шестнадцати не исполнилось. Хестер поежилась. Если угроза все-таки есть, совсем мальчишек ведь не будут мобилизовывать?

Глава 2

– Ну нет, Ньютон, в таком виде в Ватерлоо-хаус ты не пойдешь! Погляди, ты чумазый, как поросенок! – возмутилась Эсси, оглядев старшего сына – тот выходил из кузницы действительно по уши в саже. – Ступай и отскреби хорошенько всю черноту! Вон, в корыте. В чайнике как раз осталась горячая вода.

– Это обязательно? – простонал Ньютон, берясь за ручку колодца и окуная голову в холодную воду.

– Да, и не спорь. И ты, Фрэнк, тоже. Извольте переодеться. Я приготовила вашу воскресную одежду, только лучшее. Всё наверху. Бегом! Еще не хватало, чтобы ее светлость воротила нос от нашей семьи, потому что вы поленились толком умыться. Уже половина! Поторопитесь!

Она нагладила для них чистые рубашки и саржевые костюмы, какие они надевали только в церковь. Сельма уже собралась: нарядилась в белое хлопчатобумажное платье с кружевными оборками, присборенное по лифу. Волосы, накануне накрученные на папильотки, уложили локонами. На ногах – белые парусиновые туфельки и белейшие носочки, испачкать которые сегодня смерти подобно. Все немного жмет и коротковато, но придется мириться с этим до следующего года, пока из Брэдфорда не придет очередная посылка от сестры Эсси, Рут: она передает кое-какие вещички, чтобы хоть немного скрасить небогатый гардероб Сельмы. Нет в семье денег на лишние оборочки…