Владимир Кунин - Путешествие на тот свет Страница 4

Мало того, ему даже был выплачен аванс, который Мартов достаточно быстро прогулял вместе с Петей Каретниковым и его приятелями дальнего плавания.

Петя пахал не покладая рук: он таскал к Мартову в Репино знакомых капитанов, первых помощников, штурманов, главных судовых механиков. Мартов принимал всех этих водоплавающих в своем тридцать втором номере Дома творчества Союза кинематографистов.

Отлично одетые мужики с простоватыми и умными физиономиями приезжали в Репино уже «затаренными» — каждый примерно с таким же представительско-джентльменским набором, с каким впервые заявился к Мартову и Виктор Семенович Раппопорт.

Морские мужики дальнего плавания умеренно и с любопытством выпивали с Мартовым и Каретниковым и со слегка отстраненной осторожностью отвечали Сергею Александровичу на все его заранее заготовленные вопросы.

Эти игры «спрашивайте — отвечаем» Мартов беззастенчиво выстраивал по точной схеме сэра Артура Конан Дойла, у которого «доктор Ватсон сознательно задавал идиотские вопросы мистеру Шерлоку Холмсу, чтобы тот мог на них умно отвечать».

Одновременно с вот таким, пока теоретическим, погружением Мартова в неизвестный ему материал шла и чисто организационно-административная работа — подготовка киносценариста Сергея Александровича Мартова к выходу в заграничные моря и океаны. Тут Петя Каретников просто превзошел самого себя!

Стандартные письма Союза писателей и Союза кинематографистов с просьбами «...разрешить Мартову С.А., лауреату... заслуженному деятелю... одному из ведущих кинодраматургов... быть зачисленным в состав экипажа такого-то судна для изучения тяжелого и благородного труда советских моряков и последующего написания киносценария, который ляжет в основу будущего фильма...» стараниями Пети Каретникова попали в нужные решающие руки хозяев Балтийского морского пароходства и, возможно, других организаций, которые отвечали за чистоту рядов советских граждан, стремящихся за любые границы своей родины...

Одновременно с движением писем по административной спирали Сергей Александрович Мартов при помощи Виктора Семеновича Раппопорта прошел необходимую медицинскую комиссию и получил «добро» на выход в море.

Остались пустяки — формальное собеседование в обкоме партии, получение «паспорта моряка» и представление капитану судна. И как можно тщательнее подготовиться к трехмесячному плаванию по доброй половине акватории земного шара. А уж там-то!..

А море Черное, курорт и пляж,

Там жизнь привольная чарует нас...

Там море синее, морская гладь,

Тебя так часто я там буду вспоминать.

— время от времени теперь мурлыкал Сергей Александрович.

Других морских песен Мартов не знал, а эту сладкую, щемящую, пахнущую магнолиями песенку привез несколько лет тому назад из Гагр, поразившись отважной и неординарной поэтической находке зарифмовать «пляж» и «нас».

Через три недели непрерывной деловой гульбы с капитанами Мартову позвонили из иностранной комиссии Союза писателей и сообщили, что в получении «паспорта моряка» ему отказано.

— Кем? — спросил Мартов.

— Не знаем. Кажется, обкомом.

Беспартийный Мартов пришел в ярость и по совету знающих людей отправил большое возмущенное заказное письмо в Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза.

Скорее всего это письмо не успело выйти даже за пределы Ленинградской области. Так как дня через четыре Мартова уже вызвали в областной комитет партии к инструктору обкома с фельетонно-искусственной фамилией Исправников.

Мартов надел костюм, повязал галстук, который никогда не носил, а на лацкан пиджака нацепил золотую медаль лауреата Государственной премии, предназначавшуюся в основном для совращения половозрелых барышень.

Исправников оказался инструктором, прямо скажем, невысокого полета. Он сидел третьим в большой и светлой общей комнате Смольного. Что, как ни странно, к стыду Мартова, еще более усилило его обиду. На мгновение ему показалось, что он достоин разговора с более высоким партначальником и в отдельном кабинете...

Потом, еще много лет, его буквально передергивало от омерзения, когда он вспоминал себя в тот момент — в галстуке, с медалью на пиджаке, огорченного тем, что его, Мартова, приняли на ранг ниже, чем он есть на самом деле!

На столе Исправникова лежало проштемпелеванное письмо Сергея Александровича в Центральный Комитет КПСС. Какие-то строчки (Мартов никак не мог разобрать какие) были аккуратно подчеркнуты тонким красным фломастером.

Не поднимая глаз от стола, Исправников задушевно объяснил Мартову, что отказано ему в такой долгой и дальней командировке лишь в силу искренней заботы партии и правительства о его драгоценном здоровье.

Дескать, у вас, Сергей Александрович, уже была одна операция на правой почке — камушки оттуда добывали... А вдруг и левая почечка камень начнет исторгать? Да еще в открытом море!.. А он у вас там есть. Камень. В левой почке. Что тогда? Знаете, сколько стоит такая операция за границей? Валютой!

— Откуда это вам все про мои почки известно? — с ненавистью спросил Мартов.

И тут впервые Исправников поднял на него глаза и негромко, тоном участкового, презрительно и отчетливо произнес:

— Положено.

Сергей Александрович Мартов закрылся на три месяца в своем любимом тридцать втором номере репинского Дома творчества и написал другой сценарий. За счет чего и погасил авансовый долг по несостоявшемуся «Обыкновенному круизу».

Сдал сценарий художественному совету студии, сел за баранку своего автомобиля и надолго уехал в Керчь, в мосфильмовскую киноэкспедицию, где снималась картина по его сценарию и по ходу съемок режиссеру были необходимы кое-какие сценарные переделки.

... А потом настали и вовсе другие времена.

В Западной Германии была издана книга коротких повестей Сергея Мартова. На самом деле это были его обычные киносценарии, написанные упругой, емкой и лаконичной прозой, как писали тогда почти все приличные сценаристы одной шестой части мира, обозначенной на советских географических картах красным цветом.

На Западе книга имела хорошую и шумную прессу — она попала в тот самый переломный момент, когда Европа ждала вывода советских войск из Германии и все русское было притягательно и похвально. Под этот всеобщий прилив доброжелательности немецкий издатель сумел продать книгу Мартова в два десятка стран, где ее перевели на все мыслимые языки.

Издатель прислал Мартову приглашение в Гамбург на так называемые публичные чтения, и Сергея Александровича неожиданно легко отпустили в эту поездку. Что-то за это время, видимо, все таки изменилось. Приоткрылись некогда наглухо запертые створки, многое перестало быть «государственным»; рассеялось казавшееся незыблемым; где-то растворились Исправниковы...

Кстати! А ведь прав был тогда этот инструктор обкома с фельетонной фамилией, проявив глубокую урологическую осведомленность: пошел-таки камень у Мартова из левой почки! И именно за границей! Да с такой чудовищной почечной коликой, что Сергея Александровича прямо с какого-то его очередного выразительного «чтения» под тоскливый и монотонный немецкий перевод отправили в знаменитую университетскую клинику, почти в бессознательном состоянии от болевого шока.

Но в одном верный боец партии товарищ Исправников тогда ошибся — он пророчил Мартову, что это произойдет с ним через месяц после разговора в обкоме и в открытом суровом море-океане. А случилось это только лишь через четыре года на замечательной северогерманской суше.

И еще. Говоря о том, каких огромных валютных денег может стоить такая операция за границей, товарищ Исправников даже и вообразить себе не мог, что это может стоить ТАК дорого!

Правда, все расходы по операции и пребыванию Мартова в клинике на себя любезно взяла организация под нескончаемо длинным названием — «VERWELTUNGSGESELLSCHAFT WORT». Или сокращенно «VG WORT». Что-то вроде советско-российского «Управления по охране авторских прав»...

С тех пор вот уже двенадцать лет Сергей Александрович постоянно живет в Гамбурге.

Живет холостяком, с каждым годом все чаще и чаще меняя приятельниц. И чем Мартов становится старше, тем его барышни оказываются все моложе и моложе...

С российско-эмигрантской диаспорой Сергей Александрович почти не общается. Нет времени. Да и желания... Пишет книжки. Издался уже во многих странах на самых разных языках.

Заканчивает книгу, отсылает ее в издательство и на пару месяцев улетает куда-нибудь из Гамбурга. То в Калифорнию, где у Мартова полно друзей, а оттуда на Гавайские острова, то в Испанию — в привычное местечко Ла-Мата, под Аликанте... Или в Париж, к Лильке Хохловой и ее сыну Андрюше Гуревичу — вдове и пасынку своего покойного корешка кинооператора Саши Чечулина, который снимал несколько картин по сценариям Мартова. А то и просто в Нью-Йорк, к старому другу, знаменитому Георгию Вайнеру, одному из братьев Вайнеров — основоположников советского детектива хорошего интеллигентного писательского качества...