Вербер Бернар - Добро пожаловать в Рай Страница 4

Вешает трубку. Задумывается.

Каролина (робко): Здравствуйте.

Габриель (заметив Каролину): Что такое рок-н-ролл?

Каролина (робко): Это современная музыка.

Габриель: О, черт. Я думала, что это географическое название. Где-то в Скандинавии, рядом с Тиролем.

Габриель роется в бумагах, достает папку с номером 103–783.

Габриель: Вы по какому делу?..

Каролина: 103-683.

Габриель: Присаживайтесь. Точно 103–683?

Каролина: Да, а почему вы спрашиваете?

Габриель: Вам назначено?

Каролина протягивает ей листок. Габриель читает, и на ее лице отражаются сначала удивление, а потом разочарование.

Габриель: А-а-а…

Каролина (с тревогой): А в чем дело?

Габриель: Никогда не стоит недооценивать некомпетентность руководства.

Протягивает папку Каролине.

Каролина (читает): 103… 783?

Габриель: Опять путаница.

Каролина: И отложить это нельзя, я полагаю?

Габриель: Пф-ф… У меня с утра уже тридцать новых поступлений. Что ж, тем хуже. Будем разбираться сами. Вас как зовут?

Каролина: Каролина.

Габриель: Адвокат или прокурор?

Каролина: Адвокат.

Габриель: Чем занимались раньше?

Каролина: В смысле?

Габриель: В последней жизни.

Каролина: А. Ну… Я была женщиной. Родилась во Франции, в Альби. В 1922 году. Умерла в Фон-Ромё, в 1957-м.

Габриель (мечтательно): 1922–1957… Целая жизнь заключена в этом тире между двумя цифрами. Вход и выход. А мы заполняем то, что внутри. Рождаемся, плачем, смеемся, едим, испражняемся, двигаемся, спим, занимаемся любовью, ссоримся, говорим, слушаем, ходим, сидим, лежим… и умираем. Каждый считает это чем-то уникальным, из ряда вон выходящим, но на самом деле у всех одно и то же.

Каролина: Если так на это посмотреть, выглядит не очень привлекательно. Но ведь полно нюансов, в которых и заключается поэзия каждой отдельно взятой жизни! Любой случай нужно рассматривать сам по себе.

Габриель: Хм-м… (Задумывается, перебирает страницы.) Франция между 1922 и 1957 годами? Значит, вы были свидетельницей Второй мировой войны? Наверное, это было ужасно? Я только вчера думала об этом, в связи с прибытием Жан-Клода Бриали… Его встречали генерал де Голль и Черчилль. Вы в курсе, что они друг друга терпеть не могут?

Каролина: Но они же были союзниками!

Габриель: И тем не менее.

Каролина: После войны я вышла замуж, у меня было двое детей. Потом я развелась.

Габриель: Развелись?

Каролина: Мой муж был идиотом. Из тех, кто всегда прав. Из тех, кто всё всегда знает, но ничего не понимает.

Габриель: Обычный мужчина…

Каролина смеется.

Габриель: А как вы умерли?

Каролина: Автомобильная авария. На узкой горной дороге в Пиренеях у меня отказали тормоза. Я ошиблась, оценивая скорость и расстояние.

Габриель: Все как обычно. А почему вы не выпрыгнули на ходу?

Каролина: При скорости девяносто километров в час? Для этого надо быть самоубийцей.

Габриель: Какая глупая смерть.

Каролина: Ну, когда я смотрю на своего клиента (указывает на правую сторону сцены), мне кажется, что удачных смертей вообще не бывает. Можно лишь стараться как можно дольше оставаться в живых. А вы?.. Что стало причиной вашей смерти?

Габриель: Львы.

Каролина: Вы были дрессировщицей в цирке?

Габриель: Нет, мученицей.

Каролина (с изумлением): Есть такая профессия?

Габриель: Я родилась в Древнем Риме, в 7 году нашей эры. А умерла в новолуние, зимой 68.

Чувствуя искреннюю заинтересованность Каролины, начинает рассказывать, откинувшись на спинку кресла и мечтательно глядя в потолок.

Габриель: Мой отец торговал рабами в самом центре Рима. Продавал в основном египтян.

Каролина (ошарашенно): Неужели?

Габриель: Мама работала вместе с отцом. Она занималась особыми заказами. (Доверительно понижая голос.) Кастрацией! Кастрированных рабов потом продавали в гаремы как евнухов.

Каролина (в ужасе): Не может быть!

Габриель: Да-да. Раба сажали на стул с дыркой посередине, их причиндалы свешивались в эту дырку, и мать ударяла по ним двумя кирпичами.

Каролина: Но это же очень больно!

Габриель: Вовсе нет! Главное вовремя убирать большие пальцы.

На лице Каролины появляется гримаса отвращения.

Каролина: Это были варварские времена.

Габриель: И не говорите. Люди тогда вообще не мылись. А сколько мух было на городском рынке!.. (Выражение ее лица меняется.) Однажды друг пригласил меня послушать одного типа из какой-то секты. Символом у них была рыба.

Каролина: Рыба? Это были первые христиане!

Габриель: Тогда такого слова еще не существовало. Это была просто странная еврейская секта. И я влюбилась в одного из них. Он был так красноречив! Бородатый, черноглазый, хорошо сложен… У него были такие мышцы! Такие непокорные волосы. Его звали Мордехай. Никогда не забуду ту волшебную ночь, когда он пригласил меня погулять на Капитолийский холм.

Каролина: Как это прекрасно!

Габриель (хмурится, потом ее лицо снова становится мечтательным): Я оставила семью и последовала за Мордехаем. Каждый день — новый город, в котором мы проповедовали. Какие речи мы произносили в Афинах, Спарте, Сидоне, Тире, Сиракузах! Сколько воспоминаний… Мы обошли все средиземноморское побережье. Где мы только не побывали! Видели все южные берега. Ах, юг!.. Какие учтивые рабы, какие быстрые галеры, прекрасные гладиаторские бои. Иногда, конечно, жители деревень забрасывали нас камнями… Но это было настоящее приключение! Мы обращали по пять человек в день, и вчетверо больше, когда случалось солнечное затмение, или во время эпидемий.

Каролина: А что было дальше?

Габриель: Меня схватили стражники императора. Некоего Нерона. И он приказал казнить нас на арене цирка.

Каролина: Какой ужас!

Габриель: Это произошло весенним утром. Каждому из нас был уготован особый род пыток в рамках грандиозного представления, которое должно было продлиться целый день. Меня, например, бросили голодным атласским львам.

Каролина: Больно было?

Габриель: Да, немного.

Каролина: Бр-р-р… Аж мурашки по коже.

Ее передергивает от отвращения, но она продолжает слушать с большим интересом.

Габриель: Ну, могло быть и хуже — например, меня могли четвертовать или сжечь заживо.

Каролина: Вы сказали, что все это случилось две тысячи лет назад. Сколько времени прошло…

Габриель (доверительно): Между нами говоря, иногда у меня такое чувство, что я не догоняю.

Каролина: ???

Габриель: Телевидение, Интернет, самолеты… Когда я покинула землю, все ездили на ослах, вопросы решали, перекрикиваясь через улицу, а сообщения на большие расстояния отправляли с почтовыми голубями.

Каролина: Зато голуби не ломались.

Габриель (фыркает): Но их мог съесть коршун…

Каролина: Ну что же, пойду приведу клиента.

Габриель: Отлично.

Каролина проходит мимо Бертрана, садится на кровать, смотрит на спящего Анатоля. Легко прикасается к его лбу.

Габриель берет пульт и включает экран в центральной части сцены. На экране появляются толпы людей, но звука нет. Габриель переключает каналы, находит нужный. Бертран встает, подходит к Габриель и что-то шепчет ей на ухо.

Бертран: Видели клиента?

Габриель: Нет еще.

Бертран: Я читал его досье. Вы будете удивлены.

Габриель: ..?

Бертран: Думаю, вас это позабавит.

Габриель: ???

Бертран: Думаю, что я могу вам сказать… Его песенка спета.

Габриель: Вы так уверены в себе?

Бертран: Если мы допустим, что кто угодно сможет пройти эти последние испытания, то скоро всё здесь заполонит толпа придурков. Не думаю, что нам стоит повторять ту ошибку с бакалавриатом.

Габриель: Бакалавриат? Это еще что такое?

Бертран: Выпускной экзамен, который юные французы сдают перед тем, как попасть на рынок труда. Когда я был молод, в этом был какой-то смысл. Экзамены были по-настоящему трудными. Чтобы их сдать, требовалось немало усилий. А сегодня они утратили свое значение. Как говорится, что легко дается, легко и потерять.

Габриель: Все эти поговорки выдуманы стариками, которые хотят произвести впечатление на молодежь.

Они смотрят на экран, на котором мелькают беззвучно разговаривающие люди.

Габриель: …бедняги. Если бы они только знали.

Бертран: Ну, пока для всех лучше, что они ничего не знают.

Габриель: Иногда я думаю: может быть, стоит спуститься на землю и предупредить их…

Бертран: Один уже пытался. Две тысячи лет назад. Сами знаете, что из этого вышло.