Генри Саттон - Детские шалости Страница 4

Глава 6

У Марка и Николь не слишком большая кухня, как и все остальное в их доме, но Марку это нравится, плюс тот факт, что она почти новая. Он смастерил ее наспех из клееной фанеры, бука и длинного американского дуба, незадолго до рождения Джеммы. Это было еще тогда, когда он все еще работал на фабрике и имел возможность достать нужные материалы. Все без исключения подворовывали эти обрезки и оставшиеся куски качественных лесоматериалов. Начальство знало о том, что происходит, но едва ли смело что-то сказать, Марк всегда думал, что это является бонусом к зарплате. В любом случае он никогда не соотносил то, что он слегка подворовывал, с тем, что в итоге его уволили по сокращению штата. Безотносительно всего, что об этом думала Николь. Он просто считал, так получилось, что в тот момент он работал не в том отделе фабрики. Половина машинного отделения была вынуждена уйти. Кроме того, однажды он услышал, что теперь фабрика под угрозой полного закрытия.

Пару лет он проработал сам по себе, по большей части делая для всяких людей шкафы и полки, хотя периодически мастерил еще и кухни, и другую забавную мебель. Работа — это не то, чего всегда навалом, и у него даже не было места, которое он мог бы назвать нормальной мастерской — приходилось использовать соседский гараж, в основном для хранения оборудования, а иногда для распилки и склейки — но ему кажется, что его дела идут хорошо, особенно потому, что ему платят наличными и он не сильно афиширует свои доходы в налоговой. С того момента, как в прошлом сентябре Джемма пошла в школу, где ей очень нравится, Николь вернулась на работу в маркетинговое агентство, на полный рабочий день, на зарплату. (Сестра Николь, Луиза, частенько забирает Джемму после школы, а на выходных им помогает мама Николь, впрочем, его мама тоже помогает, хотя и не так охотно, несмотря на то, что живет недалеко от них). Фактически их финансовое положение настолько неплохо, что они с Николь подумывают о том, чтобы поехать этим летом отдыхать, ведь у них уже пять лет не было нормального отдыха. Нужно было выбирать между Грецией и Майоркой, поскольку до этого они успели побывать и там, и там — в Греции они провели медовый месяц, на Майорку отправились ровно через две недели после знакомства. Это было вскоре после того, как исчезли Ким, Лили и мальчишки, как раз тогда, когда он пытался забыть свою жизнь с Ким, и, как он полагает, по ассоциации заодно и свою дочь. Ему всегда казалось странным, как легко можно погрузиться в новую жизнь. Вести себя так, как будто ничего не было.

Марк сосредоточенно все обдумывает — тот факт, что они определенно свили собственное гнездышко, — и в то же время любуется тем, что он создал своими руками, этими скошенными краями и точно подогнанными стыками, зная, что он всегда аккуратно обращается с вещами, а Николь все еще наверху, одевает Джемму — он слышит, как Джемма негодует по поводу того, что на ней не те колготки — а он делает себе очень сладкий чай, и мысль о телефонном звонке вызывает в нем леденящий спину ужас. Хотя в то же время он отчаянно ждет его. Но, думает Марк, видимо, ему хочется, чтобы телефон больше не звонил. Ему хочется, чтобы этот телефон вообще никогда больше не звонил. Как бы он хотел наконец научиться управляться со своими эмоциями, разбираться с трудными семейными ситуациями, просто уметь выражать свои мысли. Когда он был с Ким, любая стычка могла моментально вывести его из себя. Он никогда не мог ее выслушать, не говоря уж о том, чтобы поставить себя на ее место, и неважно, кто был прав в тот момент. Просто он думает, что у него не было ключа к пониманию этого, не было ни опыта, ни чуткости. Определенно не было, что касается искусства обращения с такими, как Ким.

Он не знает, как долго он пробыл на кухне, в одиночестве. Джемма все еще хныкает по поводу одежды, кричит, что это не те носочки и не то платье, а Николь готовит завтрак, еще раз заваривает чай и греет молоко для Джеммы — она все еще пьет молоко подогретым. А он в ожидании и все же ничего не ждет. Хочет и в то же время не хочет этой тишины, к которой успел привыкнуть. Чувствует себя тотально изолированным. Он знает, что в этой ситуации остается один. Что по отношению к Лили Николь точно не будет испытывать тех же чувств, какие испытывает он, пусть эти чувства беспорядочны и смятенны. И что Джемма даже не знает о существовании Лили. Они никогда не говорили ей о том, что у нее есть единокровная сестра, даже тогда, когда она прошла через ту стадию, умоляя его и Николь, но по большей части Николь, чтобы они подарили ей сестру или брата, «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — говорила она, потому что у всех ее друзей были братья и сестры. — Я хочу сестру, я хочу брата. У Уитни есть брат и сестра». Уитни была ее лучшей подругой в детском саду.

Глядя на пятна дождя, стучащего в окна кухни, он осознает, что начал медленно вглядываться в улицу, в их покрытый мхом асфальтированный внутренний дворик, сияющий от влаги, и в игрушечный домик Джеммы. Этот домик теперь точно отсыреет, и потому он расстроен, он всегда расстраивается из-за подобных вещей. Отделка — не его конек. Он может смастерить множество вещей, четко и профессионально, но при мысли о нанесении лака или краски у него опускаются руки. Его манера красить — это полный бардак. И это всегда удивляло его, потому что ему нравится, когда вещи выглядят красиво. И потому он старается продать большую часть мебели и шкафов без отделки, а дома он оставляет отделку на усмотрение Николь. Да, он делает подготовку, починку, шпатлевку, зачистку и любые строительные работы, а она разбирается с отделкой. Она это умеет, она до безумия гладко накладывает краску и умеет выбирать нужные расцветки. Он любит в ней это. То, как она не боится перепачкать руки, то, что она инстинктивно чувствует, что за чем должно следовать. Она практична, но у нее есть чувство прекрасного. И это совсем не похоже на Ким, думает Марк, она никоим образом не похожа на Ким.

И в конце концов он перестает ждать, когда Ким позвонит снова, и в то же утро они уходят из дома и проводят почти все воскресенье у мамы Николь. На следующей неделе он примется за новый заказ, знает, что не будет сидеть дома и ждать, когда же наконец позвонит Ким. Хотя он специально проверил, что оставил номер своего мобильного телефона на новом беспроводном автоответчике Philips, который он недавно приобрел у Даррена, он покупает у него всю технику. Другие замечательные приобретения из недавнего включают тридцати двух дюймовый широкоэкранный цифровой телевизор Panasonic и проигрыватель минидисков Sony. Ни на что из этого, конечно, нет ни документов, ни гарантий, но у него никогда не было проблем с подобными приобретениями. Все эти вещи в превосходном состоянии.

Глава 7

И поскольку Ким не делает попыток перезвонить ему как можно скорее, он приходит к выводу, что Лили не умерла и с ней не произошел какой-нибудь ужасный несчастный случай. Ким точно звонила не затем, чтобы сообщить это. Хотя он думает, что все равно чувствовал, что Лили жива. Что-то внутри — струящееся по каждому нерву его тела, по позвоночнику, до кончиков его пальцев — говорило ему об этом. Несмотря на то, что последние десять лет он не имел регулярных — или же нерегулярных — контактов с дочерью, он думает, что между ними всегда существовала некая телепатическая связь. Что каким-то образом он знал, что, по крайней мере, Лили дышит. Хотелось бы ему знать, чувствует ли то же самое она. Способна ли она ощутить, что с ее папой все в порядке. Что он жив. Что он даже думает о ней. И на этой неделе, пока он мастерил, что необычно, кухню для подруги Николь, ему пришла в голову мысль, что, может быть, Ким просто хочет денег — он годами ждал, когда же она объявится. Полагал, что она имеет на это право. Хотя, конечно, Ким никогда не делала того, чего он ждал от нее, она вела себя абсолютно абсурдно, так что теперь он вообще не может знать, чего от нее ждать.

Неделя подходила к концу, и кухня приобретала законченный вид — он мастерил ее in situ [2], из МДФ [3] и однослойной кленовой фанеры, которая, как он думал, выглядит гораздо более дорогой, чем она есть на самом деле, определенно это обойдется ему намного дешевле, чем тот счет, который он предъявит подруге Николь — он не может заставить себя перестать думать о Лили, и о Ким, и о том, как неразумна и непредсказуема была Ким, когда он жил с ней, и, вероятно, такой же она и осталась, он ведь не считает, что люди могут полностью измениться. Марк полагает, что люди рождаются такими, какие они есть.

В его голове роятся все эти ужасные воспоминания, и в какой-то момент он может сосредоточиться и разметить кусок картона, или подогнать полку, или спокойно шлифовать кленовое покрытие, а затем его вдруг бросает в дрожь, и он пытается избавиться от этих навязчивых мыслей, бесконечно повторяя себе безобидные слова, например, «поверхность», или «клен», или BlackDecker [4], повторяя их как мантру, которая, как однажды сказал ему доктор, может помочь успокоиться. Но он не может остановить этот поток воспоминаний о Ким и ее гнусных выходках, и чем больше этих воспоминаний, тем больше он уверен в том, что она появилась не для того, чтобы попросить наличных, ей нужно нечто большее. И он понятия не имеет, что именно, как и тогда, когда она исчезла вместе с его дочерью, и он понятия не имел, куда они делись. Единственное, что он знает, единственная вещь, в которой он готов признаться себе, это то, что Ким по-прежнему пугает его. Она на это способна. И именно потому, что Ким и Лили исчезли, Марк не любит об этом раздумывать, потому что он не знает, к чему это приведет — или насколько сильно это способно лишить его рассудка. Факт тот, что исчезли его жена и дочь (и ее два мальчика от первого брака), и поначалу он почувствовал облегчение. Грандиозное облегчение. На самом деле это было не только поначалу. Ощущение облегчения длилось какое-то время — может, оно длится до сих пор. Однако он точно знает, что может оправдать это чувство. В конце концов, когда они исчезли, во многих отношениях это положило конец кошмару. Конец месяцев, лет лжи и драк, неистовых стычек. Конец его неумению правильно выражать свои мысли. Конец тому, что он становился практически абсолютно беспомощным. Когда он обнаружил, что Ким сбежала, он подумал было о том, что ему дали еще один шанс, что он все-таки не окончательно проебал свою жизнь. Но это не значило, что он не был разъярен на Ким за то, что она смоталась вместе с Лили, не сказав, куда направляется. Он ненавидит, когда кто-то что-то делает за его спиной, презрев его авторитет, наплевав на его существование.