Эрвин Штриттматтер - Чудодей Страница 4

Тут можно читать бесплатно Эрвин Штриттматтер - Чудодей. Жанр: Проза / Современная проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Эрвин Штриттматтер - Чудодей

Эрвин Штриттматтер - Чудодей краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Эрвин Штриттматтер - Чудодей» бесплатно полную версию:
Меня часто спрашивают, не автобиографичен ли роман «Чудодей».Отвечаю: самые неправдоподобные эпизоды, описанные в этой книге, основываются на пережитом, все же, что не кажется неправдоподобным, — сочинено.Я хотел написать книгу, направленную против той проклятой немецкой Innerlichkeit — погруженности во внутренний мир, которой и я был некогда подвержен. Я хотел помочь немцам познать общественно-историческую истину и освободиться от всяческого лицемерия.

Эрвин Штриттматтер - Чудодей читать онлайн бесплатно

Эрвин Штриттматтер - Чудодей - читать книгу онлайн бесплатно, автор Эрвин Штриттматтер

— Какая дерзкая особа эта Шультиха!

Лавочница улыбалась.

Колокольный звон покатился с холма. В долине у речки на светлых лугах торчали, как серые щетки, стога сена. Ласточки метались между верхушками деревьев и небесной синевой. Лена пеленала и заворачивала малыша. Эльзбет бегала за пирогами для жены управляющего. Это было приятное поручение.

Тетка Шульте схватила упакованного младенца и потерлась носом о подушку конверта. На ее угреватом носу, как на кране деревенской водоразборной колонки, всегда висела небольшая капля. Лена принесла четыре букета флоксов — знаки отличия крестных.

До их возвращения из церкви Густав и Лена суетились, бегали по дому, топоча, как морские свинки. Они встретили крестных у дверей.

— Пастор нарек его Станислаусом, — торжествовала Эльзбет.

А Станислаус орал так, что дрожала подушка. Густав подносил наливку:

— Стаканчик у порога, по старому обычаю, за здоровье ребенка!

Тетка Шульте выпила свою рюмку по-мужски, одним духом до дна…

— Эге-ге, здорово прочищает глотку. — Она крякнула, как заправский пьяница.

Жена учителя взяла рюмку двумя пальцами и уже заранее затряслась. Шульте подтолкнула ее.

— Пей, пей, учительша, тогда и сердечко будет работать, как смазанное!

Жена учителя, пила, блея, словно коза. Жена лавочника пила, улыбаясь. Жена управляющего жаловалась, что голодна, и сосала наливку, как телушка. Крестные вошли в дом. Густав снова заспешил к ним.

— Еще по рюмочке, пока не уселись, за то, чтобы у матери молоко было!

— Мне давай сразу две! — орала Шульте. — Две груди, две чарки. — Она глотала кислую наливку, опрокидывая рюмку за рюмкой без передышки.

Остальные женщины пили с отвращением.

Лена перепеленала малыша. Густав на кухне следил за жарким. Ему не терпелось узнать, сколько же положили крестные в пеленки. Дверь распахнулась. Тетка Шульте потянула Густава за подтяжки.

— Слушай, сосед, я в пеленки ничего не сунула!

Густав беспокойно топтался на месте. Шультиха поглядела на него.

— Это от наливки. Она действует на мочевой пузырь. — Потом Шультиха сказала, что взамен «пеленальных» Густав сможет в этом году три раза брать одну из их лошадей для полевых работ. Густав, сунув в рот кроличью печенку, закусил ею свое разочарование. Печенку второго кролика подцепила тетка Шульте.

— «О Сюзанна, жизнь прекрасна…» — запела она. Лена вошла с ворохом пеленок. Густав вытаращил глаза:

— Сколько?

— Пять марок!

— Наверное, они потеряли по дороге. Эта Шультиха как сумасшедшая размахивала подушкой.

Старших ребят послали искать по всей дороге. Эльзбет извивалась от голода.

— Ступай, ступай скорее, не то еще кто-нибудь подберет на дороге монеты.

Когда аистиха бывает голодна,Жаб зеленых лихо глотает она, —

запела в комнате тетка Шульте. Густав помчался к крестным с бутылкой наливки.

— Еще по рюмочке перед праздничной трапезой, по старому обычаю, чтобы ребенок рос!

Выпила одна только Шультиха, и то через силу.

Дети еще не успели вернуться с поисков «пеленальных», а Густав и Лена уже знали, что никто ничего не терял.

— Я не клала денег в пеленки, — шепнула жена управляющего. — После обмолота муж пришлет вам мешок проса для кур. Деньги что? Пыль! Прах!

— Вы, может, удивитесь, что мы ничего не положили в пеленки, — сказала, улыбаясь, лавочница. — Но не всегда можешь сделать, что хочешь. Зато мы перечеркнули ваши долги. Так что теперь мы в полном расчете.

— Я смогла положить, увы, только пять марок, — прошепелявила жена учителя, слегка покачиваясь. — Знаете, ведь конец месяца, как раз перед получкой.

Эльзбет, схватив пять марок «пеленальных», помчалась в Шляйфмюле купить блинной муки, сахару и немного водки для разочарованного — ах, как разочарованного — Густава.

К вечеру блины уже шипели на сковородке. Густав пытался заткнуть голодные рты детей. Каждый раз как он вытряхивал на стол золотисто-желтый блин, они разрывали его на шесть частей и мгновенно проглатывали. А в комнате Шульте горланила деревенские запевки и колотила в такт кулаками по столу. Дребезжали чашки с кофе.

Пирог с ягодами ела — губы замарала,Не заметила сама — пирога не стало.Гопля-рили, гопля-ри, гох-гох!

Лена разрезала последний кусок пирога с черникой. На кухне все еще шипели блины. Чад от постного масла заполняя все углы маленького дома. Появились двое мужчин: лавочник и учитель пришли за своими женами.

— Этого еще не хватало!

— Ладно, ладно, только не терять спокойствия! — Густав оглядел свои запасы наливки. Кроме того, оставалось еще немного водки.

Учитель был очень тощий. На его лице вместо выпуклостей щек зияли провалы. Удивляясь чему-нибудь, он надувал щеки — провалы исчезали.

— Прошу вас простить наше, как бы это сказать, вторжение. Дело в том, что… видите ли, моя жена боится в темноте идти лесом. Я читал о подобных явлениях: страх — это от нервов. Вот именно от нервов, и если при этом иметь некоторую…

Тетка Шульте оборвала его.

— Заходи, учитель, заходи и пожуй чего-нибудь.

Лавочник смотрел на все предметы и на всех людей так, будто все время подсчитывал, сколько следовало бы за них заплатить, если бы пришлось покупать. Его лицо, усеянное угрями и прыщами, напоминало землю в весеннее утро, изрытую дождевыми червями.

— Знал бы я, что учитель придет, я остался бы дома. Одного мужчины вполне достаточно, чтобы умерить бабий страх.

Тетка Шульте подвинула ему рюмку крыжовенной наливки.

— Выпей со мной, лавочник! Твоя старуха вовсе не пьет. — Она снова запела:

Кто выпивать привыкнет, тотИз помойной бочки пьет!

В кухне пекла теперь блины Эльзбет. У нее они выходили потолще, чем у отца. Дети жадно глотали и отрыгивали.

Учитель после наливки выпил еще две рюмки водки и загрустил.

— Лучше всего было бы уехать в колонии. Там у человека есть, так сказать, перспективы. А здесь нет возможности продвинуться.

Его жена затряслась.

— Я вовсе не хочу, чтобы меня дикари зажарили!

Шультиха облапила ее:

— Тебя-то они жрать не станут, учительша, у тебя ж одна кожа да кости. Пойдем-ка лучше спляшем. — И она поволокла упирающуюся жену учителя по комнате, припевая:

Детка, ты мое единственное счастье,Детка, я тебя сожрать готов от страсти…

Над крышей шарахались летучие мыши. В кухне жужжали мухи, налетая на остатки блинов. Самые маленькие из ребят забрались за печку и там заснули.

Лавочник наседал на учителя.

— А вы думали о том, сколько это стоит?

— Что именно?

— Сколько стоит одна только поездка в колонии? А там вам еще понадобится белый пробковый шлем и сетка от москитов.

На глазах учителя выступили слезы, крупные слезы, как у школьника.

— Я читал, что негры просто с ума сходят — так им нужны немецкие учителя. Немцу свойственно, как бы это сказать, неотразимое обаяние…

Из соседней комнаты донесся страшный крик:

— Мальчик, мой мальчик! — Лена вбежала, держа в руках младенца. Все общество застыло, точно перед фотоаппаратом. Оказывается, на новорожденного улеглась кошка… Гости ощупывали влажную от пота головку. Тетка Шульте вырвала сверток с ребенком из рук Лены. Вытащила его, замершего в судороге, схватила за ножки и, опустив головою вниз, стала раскачивать. Долго, очень долго было тихо, потом раздался слабенький-слабенький мяукающий писк. Тетка Шульте перевернула малыша и встряхнула его так, что маленькие ручки и ножки разметались в разные стороны.

— Жизнь… К нему возвращается жизнь!

Писк разрастался и перешел в крик. Тетка Шульте, держа голого крестника на вытянутых руках, пустилась в пляс:

Детка, ты мое единственное счастье!

Учитель толкнул лавочника:

— Мне приходилось читать о подобных явлениях. Сама жизнь как таковая сопротивляется переворачиванию вниз головой.

Лавочник ковырял свои прыщи.

— Крестины были бы чистым убытком, если б этот малый сейчас так вот и кончился.

Густав, растопырив руки, шатаясь, добрался до скулящего младенца, поцеловал его в живот, подошел к мужчинам и розлил остатки водки по рюмкам.

— Вы еще не знаете Станислауса: он будет жрать стекло!

4

Станислаус съедает ежедневно по тринадцати вшей и надувает смерть.

Засентябрило. По утрам клочья тумана оседали в лугах. В лесу шумела капель. Шапочки маслят покрылись слизью. Только к полудню выглядывало солнце, притворяясь весенним.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.