Джонатан Коу - ЭКСПО-58 Страница 4

Ей пятьдесят три. В сентябре исполнится пятьдесят четыре. При желании и приложив небольшие усилия, Марта могла бы казаться вполне себе красивой женщиной, но вместо этого она одевалась строго, «по возрасту», не закрашивала седину и делала себе матронистую строгую прическу (прямо как королева-мать). Марта полностью отказалась от косметики, хотя иногда пудрилась и, что было совершенно бездумно с ее стороны, красила губы ярко-красной помадой. Во всем же остальном она была чистая матрона. «В конце концов, я уже бабушка, — рассуждала Марта. — Следует соответствовать».

Она сидела на скамейке, озирая безмятежный пейзаж вокруг: волнистую ленту дороги и старый парк, здесь, на окраине городка Лезерхед. В небольшом отдалении вздымались зеленые бархатные холмы графства Суррей. Как и любое воскресное утро в английской провинции, это утро было таким тихим, что закладывало уши.

Автобус придет минут через шесть. Марта вытянула ноги перед собой и блаженно вздохнула. Она так любила эту английскую тишь, и все не могла ею надышаться…

Пять минут первого. Томас подошел к домашнему бару, налил себе виски, добавив немного содовой из сифона. Для Сильвии и своей матери он наполнил два бокала коричневого шерри.

— Прошу вас, мама, это вам, — сказал он, поставив бокал перед Мартой.

Вошла Сильвия, на ходу поправляя волосы. Она хлопотала на кухне — запеченное мясо уже почти готово, осталось только добавить подливку.

— Как поживаете, миссис Фолей? — промолвила Сильвия и наклонилась, чтобы поцеловать свекровь в припудренную щечку. — Утренние автобусы ходят по расписанию? Вот купим машину, и Томас будет забирать вас прямо из Лезерхеда. Такие долгие поездки для вас утомительны.

— Что вы, напротив, мне нравится путешествовать.

— И это правильно, что мама сама себя обслуживает, — сказал Томас.

Миссис Фолей укоризненно посмотрела на сына:

— Ты так говоришь, как будто я уже дряхлая старуха. Вот подожди лет двадцать, а там посмотрим.

— Ну, хорошо, хорошо, — примирительно произнес Томас. — Просто я не думаю, что машина появится так уж скоро. Нам еще выплачивать за дом.

— Что ж, очень разумное вложение денег, — сказала миссис Фолей, окидывая взором комнату. — У вас очень красивый и уютный дом.

Потом возникла долгая пауза — было слышно, как громко тикают каминные часы. Не зная, как еще поддержать разговор, Томас с тоской посмотрел на журнальный столик, где был отложен сегодняшний номер «Observer». Он едва успел его пролистать, хотя там было много всего интересного и парадоксального. Во-первых, сама передовица: яркая, эмоциональная статья Бертрана Рассела в защиту кампании по ядерному разоружению. На следующей странице поставили редакционный материал, написанный в более взвешенном, выдержанном стиле. Автор этой статьи, полемизируя с предыдущей, утверждал, что в порыве запретить распространение ядерного оружия не стоит забывать об огромной пользе ядерной энергии — ведь именно она является дешевым, не загрязняющим окружающую среду источником электричества. Томас еще не решил, с какой из спорящих сторон он готов согласиться. Эх, неплохо было бы перетереть эту тему с кем-нибудь из коллег — да хотя бы с тем же Виндрашем или Трейсперселем! Где-нибудь в столовой, во время обеденного перерыва. С Сильвией бесполезно говорить о политике, потому что у нее нет собственного мнения на этот счет. Да и как можно требовать этого от женщины. Томас и сам не был большим экспертом в области международных отношений, и уж тем более — в области ядерной физики, но он остро ощущал, что это очень важно: находиться в курсе дел. Поэтому он старался много читать на эту тему, ежедневно восполняя пробел за пробелом. Ему очень хотелось верить, что где-то там, за пределами тихого и вязкого, как болотце, Тутинга, есть огромный бушующий мир идей, где все постоянно движется, меняется, совершаются открытия, где одна идея опровергает другую. И этот мир беспрестанно спорит сам с собою, раздувая пламя важного, большого разговора. И, кто знает, может быть, в один прекрасный день в этот хор голосов добавится и его скромный голос — голос Томаса Фолея.

— Ой, я забыла почистить морковь для гарнира, — сказала Сильвия, отставив бокал.

Она хотела было встать из-за стола, но Томас остановил ее:

— Сиди. Я сам.

Он быстро поднялся с места и вышел из комнаты.

Оставшись наедине, Сильвия и миссис Фолей почувствовали некоторую неловкость. Чтобы как-то заполнить паузу, обе пригубили еще вина.

— Какая прелестная фотография, — с наигранной живостью сказала миссис Фолей, кивнув в сторону каминной доски, на которой стояло последнее фото Джил, вставленное в березовую раму. Оно было сделано в фотоателье на Хай-стрит пару недель назад и только вчера утром доставлено на дом посыльным. Малышка Джил сидела на овечьей шкуре. Глаза девочки сияли, а на лысой головке красовался кружевной капор. Фото было черно-белым, но фотограф аккуратно добавил румянца на щечках.

— Такая вырастет красавица, — с уверенностью произнесла миссис Фолей.

— Вы думаете? — Сильвия зарделась, скромно опустив глаза.

— Да-да, ты посмотри. Она вся в тебя. У нее будет такая же персиковая нежная кожа. Вот если б она уродилась в Томаса, хлопот бы не обобрались! У него в юности была ужасная кожа, просто кошмар. Да у него до сих пор вскакивают на лице прыщи. Это по отцовской линии.

Миссис Фолей была человеком прямолинейным. Жизнь многому ее научила, но тактичности — нет.

— Малышка спит? — спросила Марта.

— Да. Пойду, взгляну: как там она.

Сильвии очень хотелось вышмыгнуть из комнаты под любым предлогом, и тут как раз еще в прихожей зазвонил телефон.

— Ой, извините, я сейчас.

Звонила Гвендолин, мать Сильвии, проживающая в Бирмингеме. Томас, который в этот момент чистил на кухне морковь, выглянул в коридор и шепотом попросил:

— Скажи, пусть перезвонит.

Но Сильвия уже покорно внимала щебету в трубке, и Томас обиделся. Когда они вернулись в гостиную, Томас понял, что был не прав.

— Простите, ради бога, — сказала Сильвия, выкладывая тушеные овощи на тарелку свекрови, — но звонила мама и вконец меня расстроила.

— Ой, только не клади мне много картошки, — предупредила мисс Фолей. — Я и так еле застегнула пояс, а если наемся, то вообще не смогу дышать.

— Что там у них стряслось, дорогая? — спросил Томас.

— Да кузина Беатрикс…

Всякий раз, как скажут «кузина Беатрикс» — жди интересных новостей! Из всех родственников Сильвии, Беатрикс была самой колоритной (и наименее ими уважаемой) персоной. Беатрикс жила эмоциями и вечно бросалась в какое-нибудь новое любовное приключение, хотя у нее была годовалая дочь. Сильвия с Томасом частенько на пару перемывали ей косточки, когда на горизонте всплывала какая-нибудь очередная скандальная история. Но хотя они оба посмеивались над ней, в душе очень даже ей завидовали.

— Ой, только не говори, что она бросила своего старика-канадца и наметила себе очередную жертву, — сыронизировал Томас. — Я знал, что этот роман не протянет и пары лет.

Но оказалось, что новость очень даже трагическая.

— Да она в аварию попала, — сказала Сильвия. — Притормозила у развилки, чтобы повернуть, и ей в хвост врезался грузовик.

— О, господи, — выдохнул Том. — Сильно пострадала?

Сильвия грустно кивнула:

— Перелом шейных позвонков. Бедняжка — она в больнице, и это на несколько месяцев точно.

Все трое грустно замолчали, переваривая новость.

— Спасибо, что хоть осталась жива, — сказала, наконец, миссис Фолей.

— Да, слава богу, — согласилась Сильвия.

Печальная пауза возобновилась. Потом Томас произнес:

— Давайте поблагодарим Господа.

— Да, ты прав, — ответила Сильвия, молитвенно сложив руки и закрыв глаза. Остальные двое последовали ее примеру:

— Что бы ни ниспослала нам судьба, за все мы должны быть благодарны Господу нашему…

— Аминь, — заключили Томас и его мать.

Все снова стали есть. И оказалось, что все темы для разговора исчерпаны.

— Какие очаровательные у вас салфетки, — заметила миссис Фолей. — Кажется, тут изображены альпийские пейзажи?

— Угу, — промычал Томас, не отрываясь от еды.

— Я купила их в Базеле, — сказала Сильвия. — Правда, я привезла оттуда сувенир, которому вообще цены нет.

Сильвия лукаво посмотрела на Томаса, но он так был занят поеданием пастушьего пирога, что пропустил этот комментарий мимо ушей.

Сильвия обиженно задержала взгляд на муже. Тот старательно нанизывал еду на вилку, макая ее в соус. Такое безразличие задевало, и Сильвия сейчас испытывала смятенное чувство — любовь, но одновременно и тревогу. Ведь она доверила этому человеку свою судьбу. В последнее время ей казалось, что их брак был ошибкой…