Фэнни Флэгг - На бензоколонке только девушки Страница 4

Нервы у нее всегда были хрупкие, и в напряженных обстоятельствах Сьюки могла упасть в обморок. А никогда не знать, что мама выкинет в следующий раз, – большое напряжение. Ленор явилась на свадьбу Си Си в огромной желтой шляпе, на которой высилась клетка с двумя живыми неразлучниками. Одному богу известно, где она это раздобыла.

Слава небесам, все отпрыски Пул были славными детьми. Пока они росли, она позволяла им делать почти все что заблагорассудится. Она хотела им беззаботного детства. Ее таким уж точно не было – Ленор ее ко всему принуждала. Сьюки всегда была, в общем, застенчивой. Ее никогда не тянуло попасть ни в ряды «Магнолийных Девиц»[5], ни в группу поддержки, ни в какую-либо студенческую организацию. Но выбора у нее не было.

Ленор правила железной рукой. «Фамилия Симмонз обязывает тебя быть заводилой, Сьюки!» – говорила она.

Что ж… из этого определенно ничего не вышло. Она знала, что разочаровывает мать, но что ей оставалось делать? Она не понимала почему, но в школе, как ни старалась, никогда выше тройки в среднем ничего не получала, а вот у Бака были сплошные «А». Балетные же классы, в которые ее запихнула Ленор, вообще обернулись полной катастрофой.

Сьюки наконец очутилась перед окошком кассирши, отдала ей депозит и вдруг заметила, что у нее правый глаз странно дергается, – наверное, остатки стресса после свадебной нервотрепки. Спасибо Эрлу – он под конец взял черепашку на руки и вручил ее Джеймсу, иначе они бы, возможно, все еще сидели на церемонии. Девушка в окне толкнула на нее ящик с квитанцией и сказала в микрофон:

– Спасибо, миссис Пул, хорошего дня.

– Ой, спасибо, Сюзи. И тебе тоже.

– Маме привет передавайте.

– Передам.

После банка Сьюки отправилась в магазин, приобрела свиные отбивные и, поразмыслив, еще и банку ананасных ломтиков. Эрл сказал, что у него для Сьюки припасен на вечер большой сюрприз, и она решила, что ананасы котлетам не повредят.

Сьюки стояла в очереди на кассу для тех, у кого «меньше шести покупок», и тут услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Оказалось – Дженис, симпатичная молоденькая блондинка, из свадебных подружек Си Си; та бросилась к ней из овощного отдела с кочаном латука в руках. Обнялись.

– Ой, миссис Пул, я так рада вас видеть! Как вы? Должно быть, выбились из сил со всеми этими треволнениями… но очень уж хотелось сказать, что редко мне доводилось бывать на свадьбе приятнее. И так здорово все вышло! Си Си и Ку-ку в церкви были такие славные, а еще всегда чудо видеть вашу драгоценную маму. Клянусь, она вообще не меняется. Такая красотка до сих пор… и такая забавная. Жалко, что вы не за нашим столом сидели, она смешила нас до визга. А шляпа с птицами! Как она это выдумывает?

– Понятия не имею, – ответила Сьюки.

– Такая оригиналка! И такая милая – привела с собой эту маленькую мексиканочку, свою сиделку. – Очередь к кассе сократилась на одного покупателя, Дженис двинулась за Сьюки. – А, вот еще что, миссис Пул, – я собиралась писать вам записку, извиниться за ужасное поведение Динь-Диня на банкете. Не знаю, что на него нашло. Он обычно обожает котов до полусмерти.

Сьюки ответила:

– Да вы не волнуйтесь, милая… В конце концов, собаки есть собаки.

Дженис секунду обдумывала сказанное и отозвалась:

– Да, пожалуй, вы правы. Ничего не могут с собой поделать, верно? – Затем состроила печальное лицо. – Вы как, держитесь? Вам, должно быть, так грустно, что Картер и все девочки разъехались, – но, слава богу, у вас есть мама, не так скучно… я уверена, она развлекает вас круглосуточно, да?

– О да, еще как, – вымолвила Сьюки.

Тут подошла ее очередь, и Дженис сказала:

– Ну, я побегу. Пока, миссис Пул, рада была увидеться. Непременно передавайте маме привет.

– Передам, передам, милая.

Выйдя из магазина, она увидела стол – дамы из Ложи Лосей[6] устроили кондитерскую распродажу – и подошла посмотреть, чем торгуют. За столом дежурила Дот Йейгер.

– Все хороши, правда? – спросила она.

– Это точно.

– Твоя мама чудо как прелестна была вчера в церкви – ярко-синее платье, седые волосы. Я бы мечтала носить такой оттенок, но он меня бледнит до невозможности. У меня с цветами все определено – осень, а вот Ленор – она весна, верно?

– Да, я думаю.

Сьюки пыталась выбрать между лимонным десертом и пирогом с пеканом, а тут у стола очень кстати появилась ее подруга Марвэлин.

– О, привет, Марвэлин. Как думаешь, что лучше пойдет со свиными котлетами? Пекан или лимонный десерт?

– Я бы на твоем месте брала пирог с лаймом, но я вообще его обожаю.

Сьюки такой и взяла.

Встрече с Марвэлин она обрадовалась. Та, похоже, вполне успокоилась. У Марвэлин недавно случился развод, и какое-то время ей было довольно трудно. Она даже встречалась в Мобиле с тренером личностного роста по имени Эдна Йорба Зорбра, и при каждой встрече Марвэлин хотелось лишь во всех подробностях излагать, что именно ей недавно сказала эта самая Эдна.

Несколько месяцев назад Сьюки заскочила в магазин в страшной спешке и попыталась спрятаться, но Марвэлин ее заметила и загнала в отдел замороженных продуктов.

– Сьюки, ты дневник ведешь?

– Что?

– Дневник ведешь? Записываешь всякое?

– Д, типа списков. Да, приходится. Я уже четыре раза в магазин сходила, пока не вспомнила про пармезан.

– Нет, Сьюки, я в смысле серьезно вести дневник. Записывать свои самые сокровенные мысли. Эдна Йорба Зорбра говорит, что это совершенно необходимо для поддержания душевного здоровья. Передать не могу, как это изменило мою жизнь. Я бы никогда не развелась с Ралфом, если б не начала все за собой записывать. Никогда бы не подумала, до чего не выношу мужа, пока не записала черным по белому. Тебе нужен дневник, Сьюки. Я не знала, кто я такая, пока не взялась вести дневник.

Что ж… Для Марвэлин, видимо, это годилось, думала Сьюки, но сама и представить не могла, чем бы ей хотелось заниматься меньше записи своих сокровенных чувств. Да и кроме того, Сьюки уже точно знала, кто она такая, – к сожалению, это было известно и всем остальным в радиусе пяти сотен миль.

По дороге домой Сьюки проехала мимо кладбища, и там у входа, конечно же, стояла машина Ленор. Каждый понедельник мать возлагала свежие цветы на могилу деда Симмонза, инспектировала участок, а потом обзванивала тех, у чьих родственников цветы на могилах увяли, и отчитывала за неуважение к усопшим. У большинства людей жизнь продолжалась, и их волновали те, кто умер гораздо позднее. Но не у Ленор. Эта женщина была одержима своими предками.

Мать Ленор умерла родами, и ребенка растила бабушка. Видимо, это многое говорило и о Ленор, и о ее склонности жить не просто прошлым, а далеким прошлым. Прадед Сьюки появился на свет во время Гражданской войны, и воспоминания Ленор о том времени еще не зажили и горчили. С раннего детства она, сидя у своей бабки на коленях, слышала, что для выживания необходимо всегда быть сильной и гордой. Да, Юг утопал в крови и был побежден, но не сломлен. Они все потеряли – кроме гордости и славного имени.

В семнадцать лет Ленор отправили в колледж Джадсон, и там она стала президентом сестринства «Каппа Каппа Гамма», а при выпуске произносила прощальную речь. В Джадсоне она познакомилась с отцом Сьюки Олтоном Картером Крэкенберри. Тот учился неподалеку, в Мэрионском военном институте. И с первого мига их встречи в приветственной цепочке перед балом любовь ослепила его на всю жизнь.

Во Второй мировой войне отец Сьюки командовал целым подразделением в Браунсвилле, штат Техас. Однако дома заправляла Ленор. Он страшно ее баловал и делал почти все, чего жена от него хотела. Что бы та ни вытворяла, он лишь смотрел на нее и восклицал, обращаясь к детям: «Вы только поглядите, какое она чудо, а?» До самой смерти он твердил, что Ленор была самой красивой девушкой на Военном балу старшеклассников, и с этим фактом Ленор соглашалась совершенно чистосердечно. И часто.

Добравшись домой, Сьюки разобрала покупки и отправилась на солнечную террасу с газетой, но только уселась почитать, как на колени к ней прыгнула Ку-ку. Вот же. Пока Си Си не вернется из свадебного путешествия, Сьюки была готова приютить кошку, но привязываться не хотелось, и потому она спустила ее на пол. Но кошка запрыгнула опять. Сьюки вздохнула и проговорила:

– Ой, Ку-ку. Милая… не подлизывайся. Иди-ка. – И она вновь спустила зверька на пол. Но та немедля влезла назад. Бедняжка явно желала поласкаться, и, совершенно вопреки здравому смыслу, Сьюки принялась ее гладить. И минуты не прошло, а Ку-ку уже урчала, топталась у Сьюки на коленях, таращилась на нее и была совершенно счастлива и довольна. – Ох ты боже мой… Скучаешь по маме, да? Она вернется, не волнуйся. Дать тебе еще перекусить? Хочешь, да, сокровище? Хочешь поиграться?