Дмитрий Леонтьев - Охотники за удачей Страница 4

— Есть, — возразил старик. — По Неве плавает бригантина, и белые ночи играют бликами на ее парусах. Для тех юношей и девушек, что любуются ими, этот корабль является символом их романтических устремлений. Есть книга Грина, рождающая в воображении наполненный соленым ветром алый шелк… Не обижайтесь на них, Володя, они не хотели разочаровывать,

они хотели окрылять. К этим сказкам возвращаются. Возвращаются, уже многое познав, изведав и во многом разочаровавшись. Разочарование кратко. Жизнь слишком длинна для одного разочарования.

— Если б одного, — вздохнул Врублевский. — Если б одного… но не будем об этом…

— Не будем, — согласился старик. — Если картины действительно понравились вам, то я могу оставить вам пару, для украшения стен комнаты. Как видите, с мебелью у меня не густо… Я даже знаю, что могу вам предложить. Сейчас… сейчас…

Он потер ладонью лоб, о чем-то вспоминая, потом уверенно прошел в дальний угол комнаты и, выбрав один из свертков, протянул Врублевскому. Развязав обтягивающую холст бечеву, юноша развернул картину. На полотне была изображена лесная дорога в сумерках и сломанная карета на ней, окруженная хищно оскалившимися волками. Подстегиваемые голодом звери почти вплотную подступили к освещенной полной луной фигуре стоящего в центре картины человека. Юноша в форме корнета держал вскинутую к плечу скрипку, и судя по выражению его лица, последняя мелодия скрипача не была наполнена ни плачем, ни отчаянием. Так можно было играть только гимн жизни. Умирать так же, как и жил — бесстрашно до отчаяния, осмысленно, задорно…

— Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, что такое темный ужас начинателя игры! Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки, у того исчез навеки безмятежный свет очей, духи Ада любят слушать эти царственные звуки, бродят бешеные волки по дороге скрипачей. Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье, и уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи в горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь. Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча. Но, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ и погибни славной смертью, страшной смертью скрипача! — прочитал старик. — Это отрывок из «Волшебной скрипки» Гумилева… Подойдет?

— Подойдет, — сказал Врублевский. — И то, и другое. И картина, и стихи… Но, с вашего позволения, я возьму еще вон ту, где девушка обнимает белого волка. «Хозяйка ночи», — прочитал он название. — Красивая девушка…

— Красивая, — повторил старик, задумчиво глядя на картину, и тут же спохватился: — Давайте, все же, разберем этот склад, Володя. Иначе мы не управимся до ночи. Переносите все это в соседнюю комнату и сваливайте, не заботясь о порядке. Позже я разберу их… А я тем временем приготовлю обед. Договорились?

— Договорились, — кивнул Врублевский. — Спасибо вам, Григорий Владимирович.

Старик только рукой махнул и скрылся на кухне. «Духи Ада любят слушать эти царственные звуки, бродят бешеные волки по дороге скрипачей, — повторил про себя Врублевский. — Нет, милейший Григорий Владимирович, скрипача больше нет, он погиб этой ночью, превратившись в одного из сожравших его волков. Не обижайтесь, милый старик, но к скрипачам, как и к художникам, я отношусь теперь так же, как к алым парусам: понять могу, любоваться их творениями могу, но учиться у них и желать себе их участи не желаю. Этот мир — мир волков, и я предпочту обрасти шерстью и выпустить клыки, чем быть сожранным. Это неприятно. Может быть, ваща бессребренность и преданность идеалам и способны вызвать восхищение, но практически они не применимы. Я не хочу окончить свой век так же, как вы: одиноким, в пустой квартире, заполненной лишь несостоявшимися мечтами, да еще и преданным любимой женщиной. У меня многое из этого уже было. Больше не хочу. Что могло меня ждать в будущем, я теперь увидел… Нет, спасибо, но я выбираю другую дорогу. Ночную, студеную, опасную, но ту, где что-то зависит и от меня лично. От моих клыков и когтей. А они у меня поострей, чем у многих…»

— Благодарю, — сказал Врублевский, откладывая нож и вилку. — Оказывается, вы художник не только в живописи, но и в кулинарии. Обед замечательный.

— А как же вино? — удивился старик. — Уверяю вас, это весьма хорошая марка.

— Нет, благодарю, — отказался Врублевский. — Я хочу успеть еще узнать свои перспективы в работе. Спиртное я держу хорошо, и пара бокалов мне не помеха, но я не хочу, чтобы мои возможные работодатели учуяли запах. Солидные бизнесмены сейчас очень строго относятся к этому, а я хочу устроиться в солидную фирму.

— Уже решили, куда?

— Пойдем наикратчайшим путем. Злоупотреблять вашим гостеприимством и быть у вас нахлебником я не хочу, поэтому мне нужна такая работа, где помимо оплаты есть еще и стол. В ресторанном деле есть только одно место для крепкого, но ничего не смыслящего в кулинарном деле парня… Придется для начала побыть вышибалой. Все же я мастер спорта по рукопашному бою, а это не какой-нибудь «балет» бесконтактного стиля. Пять боевых командировок без единой царапины — тому порука… Ничего, с чего-то надо начинать. Поиски более достойной работы требуют времени, а законы выживания не предусматривают такого понятия, как «надежда». Какой у вас в городе самый богатый и престижный ресторан?

— Володя, вы уверены, что хотите быть этим… драчуном? — озадаченно спросил Ключинский. — Поверьте — это не самая перспективная работа. В рестораны сейчас ходит довольно… э-э… неординарная публика. С некоторым уклоном в бандитизм…

Врублевский невольно улыбнулся наивности старика и заверил:

— Это временная работа. До лучших времен. Зато там платят, и платят хорошо. А за себя я постоять сумею.

— Да, я в это верю, но… Может быть, лучше позвонить одному моему знакомому? Он краснодеревщик. Очень хороший человек и, думаю, не откажет мне в любезности. Вы пойдете к нему в ученики, получите полезную, интересную и хорошо оплачиваемую работу. Он действительно превосходный мастер. Его работы с удовольствием покупают как иностранцы, так и местные предприниматели. А мне он делает рамы для картин. Я ему за это расписываю шкатулки и матрешки. Этакий «бартер»…

— И все же, я начну с ресторана, — мягко возразил Врублевский. — «Живые» деньги мне сейчас очень нужны. А дальше… Дальше видно будет. Какой здесь самый лучший ресторан? Или клуб?

— Сам я в подобных заведениях не бываю, — сказал старик. — Но если судить по местной прессе… Открылся недавно один клуб с претензией на элитарность. Бар, бильярд, этот, как его… стриптиз… Но, Володя, про это место рассказывают весьма нелицеприятные вещи. За весьма короткий срок своего существования это заведение успело зарекомендовать себя с самой неприглядной стороны — пьяные драки, сомнительная клиентура…

— Все будет хорошо, — заверил Врублевский. — Где находится это заведение?

— Это бар «Фаворит», — ответил старик и назвал адрес. При этом он хотел что-то добавить, но Врублевский поспешил подняться из-за стола:

— С вашего позволения, я откланяюсь. Пойду оценю свои шансы на работу в этом клубе. Не хочу терять времени. В моем положении это непозволительная роскошь.

— Что ж… Тогда вот ваш комплект ключей от квартиры, — старик протянул ему связку ключей. — Не знаю, на пользу вам это пойдет, или во вред, но все же желаю вам удачи. Если вернетесь поздно, постельное белье я отнесу вам в комнату, а ужин будет ожидать на кухне. И не стесняйтесь. Теперь вы здесь живете, и это ваш дом.

Врублевский кивнул и направился к выходу.

— Володя, — позвал старик, когда он уже взялся за ручку двери, — Наверное, это совершенно не мое дело, но я рекомендовал бы вам застегнуться…

Удивленный Врублевский непонимающе уставился на него.

— Рукояти ваших пистолетов слишком любопытны и все время норовят выглянуть на свет, — с улыбкой пояснил старик. — Мне до этого нет дела, но милиции такое «любопытство» может не понравиться…

Освещаемая разноцветными лампочками вывеска сообщала: «Бар «Фаворит». У нас вы найдете все, о чем мечтали».

«Многообещающее начало, — подумал Врублевский, — Мне бы для начала работу найти. А уж все то, о чем я мечтаю… Это все сюда просто не уместится».

— Милости просим, — подскочил к нему подобострастно улыбающийся гардеробщик. — Рады вас видеть, позвольте вашу курточку…

— Нет, — отказался Врублевский. — Курточка останется на мне. Как я могу увидеть директора?

— Вы договаривались о встрече?

— Нет.

— Но тогда…

— Мне нужно поговорить с директором, — повторил Врублевский. — Ваше дело — передать ему мою просьбу. Он на месте?