Жеральд Мессадье - А если это был Он? Страница 4

К чему же осложнять себе работу еще и всякими историями о колдовстве.

Так что Абу-Бакр испытал сильное потрясение, когда, вернувшись вечером домой, обнаружил жену и детей, уткнувшихся в телевизор, где показывали эпизод о базарном пророке, как раз том самом, который описывался в рапорте, лежащем на его письменном столе. Абу-Бакр вытаращил глаза и сел. Как, черт побери, была сделана эта видеозапись? И показана так быстро? Еще одно чудо?

Его сынишка повернулся к нему в возбуждении.

— Невероятно, правда, папа? Я все с самого начала записал!

Абу-Бакр был ошеломлен. Сколько еще людей поступили так же? Но наихудшее — это сама видеозапись. Исцеленный ребенок. Мулла, зазывающий незнакомца проповедовать в мечети. Триумфальное отбытие, люди, впрягшиеся в арбу. Такое дело уже не спрячешь под сукно.

Жена тоже была взволнована.

— Ияд, — сказала она за столом, — что ты об этом думаешь? Ведь были же в прошлом наби.[7] Я-то думала, что мы таких уже не увидим… А тут этот человек! Известно, кто он?

Абу-Бакр ел свой салат из огурцов с простоквашей и мятой, ничего не отвечая.

— Почему ты молчишь, папа? — спросил старший сын.

— Потому что мне нечего сказать.

— Как это?

— Я ничего не знаю об этом человеке.

— Но чудо, папа?

— Может, это какой-то трюк, — ответил Абу-Бакр, раздраженный собственной ложью.

Не рассказывать же семье историю про склад.

— И кто же его подстроил?

— Не знаю. Муллы. Надо подождать более полной информации.

Телефонный звонок избавил его от дальнейших расспросов домочадцев.

Звонил начальник полиции.

— Ияд? Это Хуссам. Перейди на код, пожалуйста.

Абу-Бакр щелкнул тумблером присоединенной к телефону коробочки. Он догадывался о предмете предстоящего разговора: видимо, министр устроил начальнику полиции головомойку.

— Запись видел?

— Да.

— И что скажешь?

— Надо проверить, не подстроено ли все это муллами.

— Думаешь? Мне только что звонил министр. Он в бешенстве. Его самого разнес по телефону президент. Велел немедленно уволить директора телеканала за то, что осмелился показать этот сюжет.

— А кто его заснял?

— Какой-то итальянский турист оказался на рынке. Снимал то, что ему показалось живописной сценкой. Когда прибыли журналисты, проповедник уже исчез. Но итальянец все еще торчал там со своей видеокамерой. Они туг же купили у него пленку. А когда просмотрели запись, все телевидение впало в состояние, близкое к безумию. Министр непременно хочет установить личность этого проповедника, пока тот других бед не натворил. Хочет, чтобы его арестовали. Мне нужна твоя помощь. Что-нибудь знаешь о нем?

— Нет. Почти ничего, — ответил Абу-Бакр неуверенно.

Если это дело достигло президента, он уже не сможет скрывать правду или лгать.

— Почти ничего? Так ты знал о его существовании?

— Мне подали рапорт о какой-то дурацкой истории.

— Что за история?

— Не знаю, как этот тип попал на склад к подпольным торговцам оружием. Но он прочитал им проповедь, заявив, что эти смертоносные штуки убьют невинных людей, цитировал Коран… и… хм, слушай, я всего лишь передаю то, что написано в донесении… оружие якобы превратилось в крыс!

Абу-Бакр сделал вид, будто смеется.

Он сомневался, стоит ли рассказывать о собственном визите на склад и о том, что в ящике, который он самолично велел открыть, в самом деле оказалась крыса. У него возникло впечатление, что все это какой-то кошмар.

— В крыс? — воскликнул начальник полиции.

— Слушай, сам я при этом не был. Думаю, сначала надо проверить, не было ли это каким-то подвохом продавца. Ведь он мог подговорить этого типа явиться в самый ответственный момент, а когда покупатель отвлекся, сделать подмену. Все возможно.

— Ты повсюду видишь подвох!

— Я же тебе сказал, Хуссам, сам я при этом не был. Не буду же я, в мои-то годы, верить, будто ракета «земля — воздух» превратилась в грызуна!

— Ракета? Так это была ракета? Но эти штуки весят двадцать кило! Как такое можно подменить?

Абу-Бакр приготовился к самому худшему: к признаниям.

— Я побывал на том складе, — сказал он мрачно, — Ящики по-прежнему были там. Я велел открыть один. И оттуда выскочила… крыса.

— Боже Всемогущий! — вскричал начальник полиции. — Что с нами будет? Слушай, я тебе не сказал… Министру звонил генерал, начальник казарм гарнизонов Пешавара и Равалпинди. Высказывания этого базарного проповедника об атомной бомбе необычайно переполошили солдат…

На телефонном аппарате замигала лампочка: еще один вызов.

— Хуссам, я разъединяюсь, мне еще кто-то звонит. Алло? Да, ваше превосходительство… Да, видел… Да, ваше превосходительство. Я брошу на это все мои силы. Нет, думаю, что следует сперва поискать его в мечети, где он укрылся… Непременно, ваше превосходительство. Желаю вам доброй ночи.

Он повесил трубку и вытер взмокший лоб.

Министр требует арестовать проповедника и установить, кто он такой.

Абу-Бакр посмотрел на жену, появившуюся на пороге кабинета.

— Твой проповедник все дерьмо в этой стране разворотил, — сказал он.

5

Начальник полиции не ожидал подобного приема: пятнадцать мулл и мавлан[8] встретили его в зале михраба.[9] После обмена приветствиями они молча уставились на него, поскольку знали цель его визита. За ними в ожидании сгрудилось еще полсотни человек.

Кроме того, под михрабом прятался тележурналист и незаметно снимал всю сцену на видеопленку. Ради чего, собственно, муллы и выбрали это место для встречи высокого сановника. Им была хорошо известна сила живых образов.

— Человек, смущавший вчера народ на базаре, здесь? — спросил начальник полиции.

— Этот святой человек под нашей защитой. Ради его безопасности мы не можем сказать, где он находится.

— Я не желаю ему зла. Я хочу только допросить его и установить его личность.

— Какое тебе дело до его личности? Он наделен божественной силой и неподсуден людским властям.

— Почем вы знаете, что это не шпион?

Один из мулл смерил начальника полиции взглядом.

— Почтеннейший начальник полиции, неужели ты полагаешь, что какой-то шпион может прочесть наизусть весь Коран, да еще и с толкованиями? А ведь именно это он сделал вчера вечером в нашем присутствии. Или же ты полагаешь, что какая-то вражеская держава заслала к нам шпиона, который творит чудеса?

— Может, это чудо — обман по сговору с тем полицейским, отцом ребенка?

Один из мулл улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами в черной бороде. Улыбка вышла немного угрожающей.

— Многоуважаемый начальник, неужели ты принимаешь нас за детей? Мы побывали в доме полицейского, допросили мать, допросили врача, а также соседей. Этот ребенок был прикован к постели два месяца, и жить ему оставалось всего несколько дней. И мы своими глазами видели, как он бегает и играет. Мы молим небо, чтобы все шпионы творили подобные чудеса во имя Всевышнего.

Муллы засмеялись. А следом и люди за их спинами. Начальник полиции был раздосадован.

Телеоператор по-прежнему снимал.

— Министр внутренних дел непременно хочет выяснить личность этого человека. Почему вы не даете мне с ним поговорить? Сотни людей могли вчера говорить с ним, так неужели же вы откажете в этом начальнику полиции?

— Мы знаем, что предвещает требование полицейского допроса, — возразил мулла.

В этот момент среди толпившихся за спиной духовенства людей произошло движение. Какой-то человек приблизился к кружку мулл и мавлан. Они почтительно и удивленно расступились, пропуская его вперед, а он направился прямо к начальнику полиции. Тот сразу же узнал человека, которого видел вчера по телевизору.

— Ты хотел меня видеть, — сказал незнакомец.

Начальник полиции протянул руку; человек не обратил на нее внимания. Начальник полиции осмотрел его с ног до головы. На лице твердость и при этом какая-то мягкость, никакого фанатизма или одержимости. Сильное тело. Он заметил также два шрама на ногах. Наверняка след от слишком жестких сандалий.

— Почему ты скрываешься?

— Я не скрываюсь. Мои друзья, — он кивнул на мулл, — опасаются за мою безопасность.

— Кто ты?

— Человеческое существо, как и ты, — ответил тот с легким сарказмом.

Полицейский напрягся, чтобы выдержать взгляд проповедника.

— Человеческие существа не творят чудес, — возразил он.

— Верно, один только Бог творит их. При посредстве тех, кого Сам избрал.

— И Он избрал тебя?

— По доброте Своей, чтобы оделить милосердием и прочих смертных.

— Как тебя зовут?

— На что тебе мое имя? Я лишь слуга Всемогущего. Если ты нуждаешься в Его милосердии, Ему и надо молиться.