Джулиан Барнс - Love etc Страница 4

В то утро я смотрел как машина Оливера со скрежетом неслась прочь на второй передаче. Словно Оливер забыл о том, что есть еще две. С техникой он всегда был безнадежен. Окно было открыто и я мог слышать скрежет его машины, казалось что это скрежет от всей деревни и еще скрежет в моей голове. И в центре всего этого стояла Джиллиан. Все еще в халате, на руках ребенок. Она смотрела в сторону, так что я не видел ее лица. Проехала пара машин, но казалось она этого не слышала. Она просто стояла там как статуя и смотрела в ту сторону, куда уехал Оливер. Спустя какое-то время она повернулась и посмотрела более или менее прямо на меня. Нет, она не могла увидеть меня и не знала, что я там был. К лицу она прижимала платок. На ней был ярко-желтый халат, казавшийся совершенно неуместным. Потом она медленно вошла в дом и захлопнула дверь.

Я подумал: значит вот оно как.

Потом я спустился вниз и позавтракал (30 франков).

4. Все это время

Джиллиан: Во Франции мы познакомились с приятной парой англичан средних лет, которые жили в доме на холмах, там, где начинается garrigue[20]. Он оказался и правда ужасным художником и мне приходилось быть очень тактичной. Но они были одной из тех супружеских пар – таких встречаешь время от времени – которые казалось распланировали свою жизнь. Они сами раскорчевали свой участок земли, оставив оливковые деревья, у них был дом с террасой и маленький бассейн, книги по искусству и поленья для барбекю, казалось им даже был известен секрет, как заставить ветер дуть в жаркий день. Самое замечательное, что они никогда не давали нам советов – ну вроде – если пойдете во вторник на рынок в Каркассоне, то лучший товар у того продавца, что третий слева, или – водопроводчикам доверять нельзя, хотя … Если день выдавался жаркий, я часто брала с собой Софи. Как-то раз мы сидели на террасе и Том смотрел мимо меня, на долину. «Не то чтобы это имело к нам отношение», – пробормотал он, словно про себя, – «но вот что я хочу сказать – никогда не болейте на чужом языке».

Это стало чем-то вроде домашней шутки. Стоило Софи чихнуть, как Оливер напускал чрезвычайно серьезный вид и говорил: «Вот что, Соф. Не вздумай болеть на чужом языке». Я и сейчас вижу, как он катается по полу, играя с ней как со щенком, болтая неразберимую чепуху, или поднимает ее повыше, чтобы показать алые соцветия душистого горошка. Не могу сказать, что последние десять лет были легкими, но Оливер всегда был хорошим отцом, чтобы вы там о нем не думали.

Но я поняла, что Том имел ввиду что-то более общее. Он хотел сказать не то, что надо знать французские названия антибиотиков – в любом случае для этого мой французский достаточно хорош, да и Оливер прекрасно обходился, даже если потребовалось бы устроить целое представление в pharmacie[21]. Нет. Он имел ввиду вот что – если ты экспатриат, надо быть уверенным, что у тебя хватит на это характера, потому что любая неприятность непомерно раздувается. Все, что получается, делает тебя страшно довольным собой – ты принял правильное решение, дела пошли в гору – но все, что не получается – ссоры, изматывающая рутина, безработица, все что угодно – чаще всего переживаешь вдвойне сильнее.

Поэтому я знала, что если дела будут идти неровно, нам придется вернуться домой. Не говоря уж о том, что не хотелось возвращаться в деревню. Так что к тому времени как Оливер вернулся из Тулузы, в тот судьбоносный день я оставила дом на попечение агента по недвижимости и договорилась, что оставлю ключи мадам Ривз. Я высказала Оливеру все очень прямо, то есть настолько прямо, насколько это вообще возможно, когда замалчиваешь большую ложь. Я сказала, что с Францией ничего не вышло. Я сказала, что мне не везет с работой. Я сказала, что мы достаточно взрослые, чтобы посмотреть правде в глаза и признать, что эксперимент не удался. И так далее. Я обвиняла себя. Я была вполне уравновешена, но сказала, что нахожусь в состоянии стресса и признала, что иррационально и беспочвенно ревную его к девчонке, с которой он занимался. Наконец я сказала, что не вижу причины по которой он не мог бы забрать свой обожаемый Пежо обратно в Англию. Думаю это его и завело. Ах, да, и еще я приготовила хороший ужин.

Короче говоря, это была типичная семейная сцена из недомолвок и недоговоренностей, и решением, которое выносят исходя из того, о чем не говорили.

Мы вернулись домой. Еще о чем мы не говорили был второй ребенок. Я считала, что необходимо скрепить семью. Поэтому какое-то время я была не очень осторожна и так появилась Мэри. Да не надо так на меня смотреть! Половина браков, которые я знаю, начались с неожиданной беременности, а довольно много союзов удалось вовремя подлатать с рождением другого ребенка. Если захотите покопаться в собственной истории, то может обнаружите, что и вы вошли в мир подобным образом.

Я вновь занялась своей карьерой. У меня еще были связи. Я взяла Элли ассистенткой. Мы снимаем маленький офис в полумили от дома. Хотелось бы найти помещение попросторней, потому что заказов становится все больше и больше. Для работы было бы лучше. В основном это я зарабатываю на жизнь. Оливеру приходится непросто. У него полно энергии, но он не … выносливый.

В жизни все снова стало на свои места. Я люблю свою работу, я люблю своих детей. Оливер и я неплохо ладим. Я знала, что он не станет работать с девяти до пяти, когда выходила за него замуж. Я поддерживаю его проекты, но не всегда считаю, что из них что-то получится. Он прекрасный товарищ, с ним весело, он хороший отец, мне приятно возвращаться домой. Он умеет готовить. Я рассматриваю как это происходит изо дня в день. Это ведь единственный верный способ?

Вот что, я не Резвушка Мэри[22]. У меня есть и проблемы. И я обыкновенная мать, ночью мне бывает мучительно страшно. И днем тоже. Софи и Мэри живут как нормальные жизнерадостные девчонки, а они такие и есть, они живут так, будто доверяют миру, так, будто мир не причинит им зла, они уходят из дома с веселыми личиками – а внутри у меня все съеживается от ужаса.

Стюарт: Некоторые клише справедливы. Вроде того, что Америка – страна возможностей. По крайней мере одна из стран. Некоторые клише неверны, вроде того, что американцы лишены чувства юмора, или что Америка – котел всех наций, или что Америка пристанище смелых и земля свободных. Я прожил там почти десять лет, я знал много американцев и они мне нравились. Я даже женился на американке.

Но они не британцы. Даже те, кто выглядит как британец – на самом деле не британец, особенно они. Мне на это наплевать. Как же там это клише? Две нации, разделенные одним языком? Да, это тоже верно. Когда кто-нибудь выкрикивает «ну как поживаешь, приятель?», я автоматически машу рукой и кричу в ответ – «лучше всех», хотя иногда я специально произношу слова с подчеркнуто английским акцентом, что вызывает у них смех. Я употребляю выражения вроде «я полагаю», «разумеется», «совершенно справедливо» и может еще что-то, чего сам не замечаю.

Но это не слова, а что-то за словами, что составляет разницу. Например, мой брак, второй брак, американский – закончился разводом спустя пять лет. Здесь в Англии твой голос нашептывает – «его брак развалился спустя всего пять лет». Я имею ввиду тот голос, который у тебя в голове, тот, который комментирует все, что происходит в твоей жизни. Но в Штатах этот голос говорил – «его брак длился целых пять лет». Эти американцы – это нация серийно-брачующихся. Я даже не имею ввиду мормонов. Я думаю это потому, что в глубине души они оптимисты. Может есть и другие объяснения, но это то, которое я считаю убедительным.

Как бы там ни было, я продолжаю свой рассказ. Я работал в банке, в Вашингтоне, и пару лет спустя я стал чувствовать себя немного американцем. Я почувствовал себя своим. Не настоящим американцем, но… Как бы там ни было. В Британии я сидел за конторкой, принимая документы на оформление мелких заемов и надеялся, что со временем, доказав свою прилежность и ответственность, смогу заниматься оформлением крупных заемов. Но проведя год или два в Штатах, я начал думать: почему он, почему она, почему не я? И я оказался по другую сторону стола.

Вместе с приятелем я открыл ресторан. Это может показаться вам странным, как это показалось бы странным мне, останься я в Англии. Но там другое дело. Там ты сегодня агент по продаже недвижимостью, а завтра готовишься стать судьей. Мне нравилась еда, я разбирался в финансовой стороне дела, у меня был приятель, который хорошо готовил. Мы нашли место, взяли кредит, пригласили дизайнера, наняли персонал и вот алле-гоп! – у нас был ресторан. Просто. Не просто сделать, просто настроиться на мысль, а как только получилось настроиться, сделать становится проще. Мы назвали его Le Bon Marche, что должно было наводить на мысль о том, что цены приемлимы, а продукты свежие. Кухня была смешанной – немного французской, немного калифорнийской, немного тайской. Вам бы там понравилось.