Александр Торин - Кризис Страница 4

Меня явно выживали с поверхности этой планеты. Меня, представителя самого настоящего, по сравнению с ними, национального меньшинства. Так вот бывает: живешь в муравейнике, и вдруг заявятся мохнатые, лесные, черные муравьи, и начинают атаковать рыжих, одного за другим. И стало мне обидно за державу, уже не помню за какую именно. Библейские видения овладели душой, подобно страннику в пустыне явились мне огненные кусты, атомный гриб Содома и Гоморры, расступающиеся воды… Месть, только страшная месть занимала теперь меня, невыспавшегося и желчного. И, наконец, я решился.

В маленьком здании тира, примыкавшего одной стеной к серой, цементной стене автострады, а другой к штаб-квартире неприлично знаменитой компании, по утверждению рекламы, находившейся внутри любого персонального компьютера, громыхали выстрелы. Здесь тренировались в оружейном искусстве благонадежные подданные американской демократии. Ах, не знал я тогда, что приведет меня в это место судьба, и буду я, напялив на глаза пластиковые очки, и прикрыв уши кожаными наушниками, с яростью дырявить пулями бумажную мишень, испытывая почти что физическое наслаждение при каждом выстреле, отдающем в руку.

Под стеклянными витринами лежали орудия уничтожения – начиная от скромного пистолета Макарова, и заканчивая Смит-Вессонами, автоматическими винтовками, Германскими Береттами, и Израильскими «Узи». Для подрастающего поколения был отведен специальный закуток, в котором можно было купить пневматические ружья, почти не отличающиеся от настоящих, и спортивные револьверы, стреляющие холостыми патронами.

– Простите, – за витриной стоял рыжеватый парень со слегка косящими глазами.

– Да? – парень лениво почесал затылок.

– Я бы купил вот этот спортивный пистолет.

– Мне-то что, покупайте. – Ему, казалось, было совершенно безразлично, продаст он мне что-нибудь сегодня, или нет. – Только мой вам совет, не возитесь с игрушками, приобретайте сразу настоящий.

– Да нет, мне же…

– Поверьте моему опыту, я работаю здесь уже пять лет. Увидев вас у входа, я сразу понял: этот человек находится в полном дерьме, ему надо постоять за себя. На то у нас и свободная страна, не правда ли?

– Ну да, – пробормотал я.

– Вы откуда? Нет, не отвечайте, конечно же из России, я мгновенно распознаю акцент. Калашников – замечательная машина. А вот с «Макаровым» вы подкачали, немецкая «Беретта» гораздо лучше. Еще рекомендую «Узи», полуавтоматический.

– Давайте я все-таки куплю обычный детский пистолет.

– Сыну на день рождения, – засмеялся продавец. – Или папашке, соседей пугать. Обычная история, поверьте моему опыту. Берите сразу «Беретту» с разрывными пулями тридцать восьмого калибра. Впрочем, дело ваше. Тридцать долларов. Сколько патронов? Пятьдесят? Сто?

– Они холостые? – С ужасом спросил я.

– Обижаете. Но грохочут, как настоящие. Итак?

– Ну, давайте маленькую коробку на всякий случай.

– Пятьдесят патронов, не пожалеете. Приходите еще. – Он прищурился, этот рыжеватый провидец с удлиненным лицом. – Вы еще придете, помяните мое слово.

– Спасибо, – засунув игрушку в хрустящий бумажный пакет, я выбежал на улицу.

Зарядив импровизированный револьвер, я долго не мог уснуть, предвкушая сладкую месть. Часа в два ночи я все-таки погрузился в небытие, но удушливый бензиновый чад и громыхание двигателя разбудили меня.

Я посмотрел на часы. Четыре десять утра. Ну что же, будь что будет. – Я накинул халат, сунул револьвер в карман, и решительно вышел из квартиры в утренний туман.

Голубоватые облачка дыма, смешанного с подгоревшим маслом, вырывались из доисторического средства передвижения. Я стоял рядом в позе ковбоя, вспоминая наивные вестерны и фильмы про индейцев югославского производства, просмотренные в сельском клубе, в провинциальном городке под Москвой, в котором я жил с бабушкой.

Наконец, дверь соседней квартиры приоткрылась, и сосед, играя желваками на скулах, решительно направился к содрогающемуся средству передвижения. «Сейчас как засадит каратистским ударом» – мелькнуло в голове, но я преодолел панический импульс. – Мистер, – злость прорвалась во мне. – Я вас просил не прогревать здесь машину?

«Если опять про отверстие скажет, вытащу револьвер» – думал я.

Ох, что он мне ответил.

– Значит так, – я достал револьвер из кармана. – Ты учти, я – сумасшедший. Ты проколол мне шины, я знаю. У меня есть адвокат, и он сказал, что если я тебя сейчас пришью, с меня взятки гладки, ты понял? Понял, мерзавец? – Я взвел фальшивый курок и увидел, что желтое лицо моего соседа побледнело, приобретя пепельный оттенок.

– Я уже уезжаю, мистер… Я больше не буду…

– А мне наплевать, я за себя не ручаюсь. – Пришлось выпятить глаза и попытаться состроить зверскую физиономию.

Сосед нажал на газ, завизжав шинами по асфальту.

На улице стало тихо, только в окне напротив появилось испуганное лицо, и, увидев в моей руке пистолет, тут же скрылось. Я почувствовал, что устал. Спать… Хочу спать.

– Что ты там делал? – жена раздраженно накинула на себя одеяло.

– Ругался опять с этим идиотом.

– Надоели мне все эти чукчи. Когда мы уже купим дом?

– Денег же не хватает …

– Ты – убожество. Вот Вика с Леней купили дом, и Марик с Ирой. Только ты ни на что не способен.

– Послушай, дай поспать. Я устал.

– Спи, спи, – она раздраженно отодвинулась от меня. – Ты так всю жизнь проспишь.

– Да иди ты… У Лени и Марика жены работают, все-таки две зарплаты больше, чем одна. – я не сдержался, тотчас же прикусив язык.

– Это я – иди? Я? – Супруга приподнялась на постели, глядя на меня с ненавистью. – Работать? Когда я так вымоталась? Это ты мне говоришь? Ты, который испортил всю мою жизнь. Да другую такую дуру еще поискать надо, ты мне заморочил голову в молодости, да, дурой была. Но теперь-то все, я-то вижу, что ты самое типичное ничтожество. Какая же я идиотка, мне мама говорила: «Не торопись, доченька, не выходи за этого дурачка». Такие ребята за мной ухаживали, вот Миша Золотарев, он вообще меня в покое не оставлял. И что же, теперь, говорят, банкир, миллионер. Мама сказала, что в прошлом году на него три покушения было… А я каждую копейку экономлю, и все это для того, чтобы услышать от тебя: «Иди ты?» Сам иди куда подальше! Да если бы ты хотя бы мог нас обеспечить, чтобы не жаться как нищим. Мне перед бабами стыдно, придем куда-нибудь в гости, у всех такие дорогие наряды, браслеты, серьги. Жанне муж на годовщину свадьбы ожерелье из изумрудов подарил. А я – как оборванка…

Слаб человек. Потому что, проснувшись через пару часов, я понял, что хочу разбогатеть…

Глава 3

Была у меня жизнь. Обычная, не то, чтобы хорошая, но и не очень плохая, так себе, средненькая. И вот, устав от укоризненных речитативов супруги, я решил заработать кучу денег. Мечта идиота. И притом, прошу заметить, глупая мечта.

Как нам завещал мудрый поэт Омар Хайям? – «Яд, мудрецом тебе предложенный, прими. Из рук же дурака не принимай бальзама.» Как он был прав, если бы я сейчас мог исправить содеянное, но поздно, поздно…

Короче, приняв душ, выпив кофе, и прожевав бутерброд, я пересилил себя и позвонил Максиму, или Максу, как его называли близкие знакомые.

Максима я немного знал еще по Москве, как-то вяло с ним встречался два-три раза в год, то на вечеринке у знакомых, то в троллейбусе, по дороге на работу. Сколько себя помню, Макс вызывал раздражение своими бегающими восточно-оливковатыми глазками. Невысокого роста, суетливый, с провинциальным акцентом, он к тому же имел привычку набрасываться на собеседника с длиннющими монологами потрясающей нудности и глупости, так что столкнуться с ним на улице было карой Господней.

Макс приехал в Америку каким-то не вполне легальным способом. Несмотря на многочисленные препятствия, вид на жительство он все-таки получил, и поразил всех неправдоподобной протекаемостью и приспосабливаемостью: Макс немедленно основал свою компанию, продающую и покупающую дома. Одна мысль об этом приводила меня в ужас – полмиллиона долларов возьми, да выложи… Макс, не боясь, брал деньги в кредит, занимал и перезанимал, в результате богател день ото дня. Впрочем, уже невозможно было понять, действительно ли он разбогател, или существует в долг. Как бы то ни было, жил он в огромном доме с бассейном и верандой, и обстоятельством этим весьма гордился.

И позвонить-то мне больше было некому. Все мои прочие знакомые были, по американским понятиям, бедны. Они работали, получали зарплату, и за год зарабатывали столько же, сколько Максим мог получить с одной-единственной удачно заключенной сделки. К тому же, Макс уже несколько раз сам звонил мне вечерами, обычно около полуночи, и минут по сорок рассказывал о каких-то своих успехах и достижениях на ниве золотого тельца. Скорее всего, ему просто хотелось похвастаться, но призрак богатства и связанной с последним независимости, то и дело возникал перед моим наивно-алчным взором.