Анхель де Куатьэ - Возьми с собой плеть (вторая скрижаль завета) Страница 4

Всего четверть часа назад, глядя на заискивающих перед ним работников, Илья думал об этих словах Горького как об исключительной глупости и величайшем парадоксе. Только что его трясло от мысли, что люди не видят, не сознают своей низости и не понимают всего ужаса своего положения. А теперь, вдруг, ни с того ни с сего, эта фраза предлагается ему в качестве слогана его рекламной кампании! Не может быть…

Это странно, действительно странно. Человек гордится не своими достижениями, не плодами своего труда, не своими поступками, наконец, а тем просто, что он человек. Но ведь это же абсурд, нелепость! Почему бы в таком случае и червю не воскликнуть: «Червь – это звучит гордо!»

– Чем вы гордитесь?! Тем, что вас про– ,извели на свет человеком?! В чем здесь ваша заслуга?!

– Я понимаю, – докладчика била мелкая дрожь, – что мы рекламируем не человека, а линию товаров, но, по сути, это же товары для человека. Рекламируя человека, мы рекламируем товар.

– Рекламируя человека?.. – растерянно произнес или, вернее, даже прошептал Илья.

– Ну, в смысле…

– Гениально! Это просто гениально! Вы решили за мои деньги рекламировать человека?! Я вас правильно услышал?!

– Ну, мы… Я…

– Я не собираюсь рекламировать дерьмо! – с каждой секундой Илья распалялся все сильнее и сильнее. – Вы меня поняли?! Я понятно выражаюсь?!! Нет, наверное, непонятно! Сейчас будет понятнее! Я лучше буду рекламировать дерьмо, чем то, что вы мне предлагаете! Слышите вы меня?!

Включите свои мозги хотя бы на пару секунд, Иван Рубинштейн! Чем вы всю жизнь занимаетесь? Вы – директор рекламного агентства?! Вы дурите и «парите» то, что сейчас, вдруг, с какого-то перепугу, собирались рекламировать! Вы же должны быть специалистом по их разводке, черт бы вас побрал! Что?! Что, я вас спрашиваю, звучит гордо?!

Несчастный директор рекламного агентства приобрел необыкновенное сходство с раздавленным дождевым червем.

«Черт, почему я живу среди таких кретинов?!» – гулким эхом прокатилось в голове Ильи.

– Человек – это звучит гордо! – продолжил он вслух, передразнивая Ивана. – Вы что, действительно так думаете?!

– Не важно, что я думаю. Мы выполняем требования заказчика, – пролепетал тот.

– То есть вы не думаете, что человек – звучит гордо?! – Илью несло, он не мог остановиться.

– Если я вынужден говорить это по желанию заказчика, а я человек, то… – молодой человек, казалось, окончательно растерялся.

– То уже не звучит?! – продолжил его мысль Илья. – Так зачем вы тогда говорите?!

– Потому что вы хотите это услышать, – перепуганный, едва живой Рубинштейн вдруг подал признаки жизни.

– Да откуда вам знать, что я хочу услышать, а что нет?!

– А вы знаете, что вы хотите услышать? – глаза Ивана перестали растерянно бегать из стороны в сторону и остановились.

– То, что я живу среди отчаянных кретинов заорал Илья.

– Вы живете среди отчаянных кретинов, Иван поднял глаза и посмотрел на Илью.

– Да!

– Это я вам говорю: «Вы живете среди отчаянных кретинов», – отчеканил Иван, произнося при этом каждое свое слово почти шепотом.

– И что?! – Илья вдруг стушевался.

– Этим кретинам вы собрались продать свою продукцию, потому что вам нужны их деньги.

– Ну и…

– Ну так давайте скажем им: «Вы не кретины, вы – люди. А человек – это звучит гордо», – сказав это, Иван вытер испарину, покрывшую его лоб, и сел на свое место. – Если вы собрались лгать – лгите по-крупному, а если вам дорога ваша правда, то не лгите. Уйдите и не мучайте никого.

Да, вы живете среди кретинов. Вот я – хороший пример. Сижу, выдумываю эту галиматью. Боюсь, что она вам не понравится, боюсь, что останусь без работы, что все будут на меня плевать. Боюсь, что жена скажет мне: «Ты – неудачник!» Боюсь, что родители скажут: «А мы тебя предупреждали…»

Да, я боюсь! Сижу, боюсь и пишу: «Человек – это звучит гордо!» А что вы прикажете мне писать?! Что все – козлы?! Но ведь все друг о друге так и думают: себя считают самыми умными, а других – козлами. Вот и получается, что все козлы в квадрате. И что? Что делать-то?..

Казалось, еще секунду, и Иван или расплачется, или упадет в обморок. Илья почти завороженно смотрел на этого юношу, испуганного собственной смелостью. Он верно и сам не ожидал от себя такой тирады. Еще бы – человек, которому он все это сказал, в последние годы не слышал «Нет!» даже от руководителей министерств.

Подчиненные Ильи сидели в оцепенении и испуганно хлопали глазами.

– Захарьин, прими у него проект, – тихо сказал Илья и направился к выходу. – Начинайте работать.

У двери он остановился, обернулся и подошел к Ивану. Обвел немигающими глазами сидевшую в креслах публику, наклонился к уху Ивана Рубинштейна, в гробовой тишине зала произнес: «Только не обосрись».

Илья вышел на улицу и сел на заднее сидение своего автомобиля.

«В загородный дом!» – сказал он водителю.

По пути к машине Илья выключил свой телефон.

Сегодня он уже больше никого не хотел слышать.

Уехать, скрыться ото всех – самое лучшее решение.

«Но почему так неспокойно на душе? – Илье казалось, что сейчас, сегодня в его жизни должно что-то случиться. – Нет, ерунда!

Просто он боится своего тридцатилетия.

Предрассудок, глупость. Все будет нормально». Он вдруг почувствовал сбивающееся с ритма биение своего сердца, шум в ушах и странную боль в голове.

*******

Когда он начал ненавидеть людей?» – эта мысль, заметалась в голове Ильи, как попавший в силки дикий зверек. Запутываясь, увязая с каждым движением все больше, она истово пыталась освободиться. Если он найдет ответ, если он определит этот поворотный пункт, быть может, он почувствует себя легче?

Так когда же он начал ненавидеть людей? Может быть, в школе? Да, может быть. От природы щуплый, Илья стал на какое-то время излюбленной «жертвой» группы школьных хулиганов. Они приставали к нему во время перемен, поджидали после уроков. Крали его вещи, издевались, били.

Но, впрочем, нет. Илья тогда справился. Главное в таких ситуациях не показать, что ты сломлен, что ты сдался. И он не показывал, хотя и очень боялся. Иногда даже прогуливал школу или прятался в пустых классах, только бы не встретиться с этими подонками. Да, их он ненавидел всем своим существом. Но именно их, а не всех.

Когда же, если не в школе? Быть может, с началом его бизнеса? Люди, с которыми ему приходилось иметь дело, право, стоили того, чтобы их ненавидеть. Если ты не сомневаешься в правильности своих поступков, это верный признак отчаянной глупости. А если при этом ты еще и делаешь отчаянные глупости …

Впрочем, нет, не то. Илья испытывал к этим людям презрение, а не ненависть. Он смотрел на эту «победившую мощь пролетариата» даже с каким-то сочувствием. Они оказывались заложниками своей глупости. Каждый платит за свои ошибки, и эти товарищи заплатили сполна. Рано или поздно жизнь все расставит на свои места.

Есть вариант, что чувство ненависти к человеку возникло у него, когда он начал ощущать на себе человеческую зависть. Так случилось, что она исходила и от его близких – друзей, знакомых, даже родных, и от совершенно незнакомых ему людей. Проблема не в том, что люди тебе завидуют, а в том, что им кажется, что они вправе тебе завидовать.

В принципе, основанием для зависти может быть успех одного и неуспех другого, но при прочих равных. То есть живут себе два одинаковых человека: у них одинаковые мозги, одинаковая внутренняя сила, но одному везет, а другому – нет. Что ж, можно завидовать. Но ведь такого не бывает. Успех сопутствует тем, кто этого достоин.

Да, завистники могли испортить дело. Это точно! Но, с другой стороны, куда им? Зависть унижает, свидетельствует о душевной слабости. Она – верный признак несостоятельности. Завистник самолично расписывается в том, что он недостоин твоего внимания. Ты отворачиваешься и смотришь в другую сторону, а там сильные люди – соперники.

Что ж, тогда соперники… Партнеры по бизнесу, конкуренты. В принципе, они должны вызывать уважение. Но ведь они боятся открытой борьбы, рукопашной. Справиться с ними легко – выходи в чисто поле с голыми руками и кричи благим матом: «Кто готов биться до последнего?! Выходи!» Через пару минут все сами сдадутся.

Иногда сознание собственной силы становится неприятным зрелищем. Ты знаешь, что они боятся, а они не знают о твоем страхе – если в этом вся хитрость, то смотреть на трусость противника унизительно. Победа частенько обесценивается тактикой ведения войны. Но есть ли другой способ побеждать?..

*******

Напряжение в сознании Ильи росло с каждой минутой. Он перебирал варианты, напрягал память, сосредотачивался. Он надеялся отыскать тот миг, ту роковую для себя ситуацию, когда он вдруг возненавидел человека. Миг, когда он перестал сочувствовать, «входить в положение», опасаться сопротивления, ограничивать себя моралью и наигранным человеколюбием.