Андрей Голяк - Ничего, кроме настоящего Страница 4

Восторженные матюки встречающих! Рок-н-ролл жив!

– Он учится в одной группе с моими приятелями с экономического.

Со Светкой и с Толстым.

– А он играл где-нибудь раньше?

– Нет. Его учили играть на барабанах друзья. Он говорит, что из него неважный барабанщик. И барабанов у него нет. Но парень, вроде бы, неплохой. Можно попробовать.

– А что он слушает из музыки?

– Ты, курва мать, ещё бы анкету составил, Карнеги хренов! На двадцать листов! И так, бляха, задрал всех своими сраными психологическими экскурсами! Вот увидишь, сбежит он от нас. Тебя, трындуна, испугается и сбежит! Нормальные люди к такой херне непривычные!

Таким макаром мы с Пашей перемывали кости нашему кандидату в барабанщики. Паша ещё не познакомился с Денисом, и его глодало жесточайшее любопытство. По этой причине он мне плешь проел своими вопросами. А я, пользуясь удобным случаем, выливал ему всё, что накопилось у меня на душе.

– Всё! Больше ни одного вопроса! Через два часа репетиция. Сам всё увидишь.

Не имея альтернативы, зануда был вынужден подчиниться. Было видно, каких усилий ему стоит удерживаться от дальнейших вопросов.

Складывалось впечатление, что он страдает жесточайшей формой нервной чесотки вкупе с болезнью Паркинсона и пляской святого Витта. Моего друга подбрасывало, передёргивало, он нервно почёсывался, подпрыгивал на месте. Временами он произносил невнятные междометия.

А я, дабы сохранить остатки душевного равновесия, был вынужден делать вид, что не замечаю его страданий.

Репетиции мы проводили в актовом зале организации с потрясающим меганазванием "ВОДОКАНАЛТРЕСТ". Как я упоминал, у нас не было недостатка в сочувствующих. Одна из многочисленных почитательниц нашего творчества была знакома с сыном директора вышеуказанного учреждения. Благодаря этому "крюку", мы получили роскошную репетиционную "точку".

Денис нас ждал возле дверей. Паша, как и следовало ожидать, впился в него демонически-изучающим взглядом. Я церемонно представил их друг другу. Когда с этим было покончено, Денис сообщил, что его желательно называть Палычем.

– Вообще-то, я Владимирович. А Палыч – производная от барабанных палочек. Так звонче, – улыбнулся он.

– Нет проблем, – заверил его я.

Мы, как настоящие рокеры и заядлые тусовщики, испытывали вполне понятную слабость ко всякого рода "погремухам". И меня, и Пашу смущало, что ни ко мне, ни к нему ничего такого не прилипало. Мы выдумывали себе пышные псевдонимы, а потом забывали на них отзываться.

– К делу, – предложил я. – Мы поиграем, а ты послушаешь, подходит ли тебе всё это кино.

Потом мы с Пашей долго и нудно музицировали. Гость вежливо слушал, зажигая в особо патетических местах зажигалку и размахивая ею над головой. Когда выступление было закончено, Палыч заявил, что его всё устраивает. Музыка гениальная. Тексты – Цой спрячется. И вообще, всё ништяк.

И тут же мой неугомонный гитарист прервал поток лести всяческими заковыристыми вопросами. Его интересовало мнение Дениса о сильных сторонах наших произведений, о слабых сторонах, об их влиянии на подсознание человеков и животных, на половую сферу и т.д., и т.п. Он раскатал такую бодягу со своими вопросами, что я не выдержал.

Коротко завывая и вытирая слёзы, сдерживая все эпитеты, которыми так хотелось попотчевать этого Мюллера в образе музыкантском, я, пошатываясь, удалился в сень кулис.

Там я находился всё время, пока продолжался допрос с пристрастием. До меня долетали обрывки умных фраз, уточняющих замечаний, но меня уже ничто не могло смутить.

– Если этот сбежит, следующего пусть Паша ищет. Бля буду! – думал я. -Просто патология какая-то. Может быть, эти вопросы для него – своеобразная форма сексуального удовлетворения?

Почувствовав наконец, что поток вопросов иссяк, я по быстрячку выскочил из-за кулис и оценил обстановку. Палыч с почтительным изумлением взирал на Пашу, по-видимому, прикидывая, как в таком небольшом человеке может уместиться столько любознательности. А этот

Фрейд недоделанный собирался с мыслями, намереваясь выдать следующую порцию своих вопросцев.

– Паша, хватит! – с нажимом произнёс я.

– Чего ты лезешь? – возмутился зануда. – Мы мило беседуем. Всем очень интересно.

– Всем очень интересно, кроме меня и Палыча.

– Скотина! – с негодованием произнёс Паша. Ты знаешь, что самое страшное преступление – убить мысль?

– Если ты не прекратишь третировать человека, мы убьём тебя! И это будет благодеянием по отношению к мировой общественности. Мы тебя тихо задушим, а труп спрячем здесь под сценой.

– Я разложусь и буду вонять, – гордо заявил Паша. – Ладно, я заканчиваю. Просто хочу кое-что уконкретить.

– Если ты сейчас ещё хоть что-нибудь уконкретишь, мы тебя немедленно укокошим. Понял?

Паша своим молчаливым сопением дал понять, что умывает руки.

Палыч с благодарностью посмотрел на меня и спросил о начале совместных репетиций.

– Да хоть завтра, – с готовностью заявил Паша.

– Я завтра не могу. У меня завтра танцы, – ответил я.

– Какие ещё танцы?

– Бальные. Я записался на бальные танцы. Хочу научиться танцевать вальс и танго.

– Совсем звезданулся! – с грустью констатировал Паша. – А ты не часом не записался на курсы домохозяек? А на курсы кройки и шитья? -

Он постепенно выходил из себя.

– А что тут такого, – вмешался Денис, – не вижу в этом ничего плохого.

– Да, здесь нет ничего плохого, – Паша заводился всё сильнее. -

Только первую репетицию можно назначать через год!

– Не понял!

– Если бы ты знал этого мудака столько же, сколько знаю его я, ты бы всё понял! На танцах он втрескается по уши в какую-нибудь прынцессу, и будет за ней бегать, высунув язык! Потом они будут бегать вместе, высунув языки от счастья! А потом они пересрутся между собой, и будут бегать, высунув языки, друг за дружкой! С чем-нибудь тяжёлым в руках!

Паша постепенно входил в раж. Он мысленно видел на себе пурпурную тогу обличителя и вовсю бичевал мою порочную сладострастную натуру.

– Потом он побухает сам с собой месячишко-другой! А там, глядишь, и вспомнит о том, что он в группе играет! На эту херню годика, я думаю, хватит. А на всё это время наши репетиции накрываются вонючей жопой!

У меня не было никакого желания спорить с этим интриганом. Тем более, на глазах у Палыча. Поэтому я всего лишь ограничился кратким перечислением представителей фауны, с которыми в моих глазах ассоциировался Паша. Самым безобидным из них было выражение

"грёбаный дятел".

На этой радостной ноте диспут можно было считать законченным. Мне были предъявлены обвинения. Я с достоинством их опроверг. Оппоненты разошлись, исполненные уважения друг к другу. Репетиции было решено начать с понедельника.

И всё-таки Паша не смог удержаться от пафоса.

– Занесите этот исторический день в ваши календари, чуваки. Мы будем его праздновать, как день рождения "Клана Тишины".

Мы с Палычем растроганно всплакнули, а я украдкой сплюнул в угол.

Горбатого могила исправит.

– Смотрите внимательно, показываю ещё раз, – высокий парень, явно гордясь своими плавными движениями, изобразил несколько танцевальных па. Вокруг стояло человек пятьдесят народу, и все демонстрировали живейший интерес к происходящему. В этой толпе находился и я, в двухсотый раз пытаясь понять, как меня занесло в этот дурдом и почему я до сих пор не сбежал. Когда думы становились совершенно грустными и самокритичными, я шёпотом высказывал своё недовольство стоящему рядом дядюшке.

Последний пункт (в смысле, дядюшка) требует отдельного пояснения.

Если ваше воображение уже нарисовало себе престарелого субъекта с густыми усами, обширной лысиной и сочным басом, немедленно выбросьте этот образ из головы. Он не имеет ничего общего с действительностью.

В своё время моя бабуля по отцовской линии развелась с моим дедом и вышла замуж вторично. В результате этого брака на свет появился мальчик, которого назвали Игорем. Он всего на пять лет старше меня.

Ну а поскольку он приходится братом моему отцу, то, соответственно, мне – дядюшкой. Это всегда являлось предметом дружеских шуточек со стороны наших общих знакомых.

С самого детства мы с Игорем дружили, и наши отношения скорее напоминали отношения братьев, чем дядюшки и племянника. Его можно причислить к весьма немногочисленной группе людей, с которыми я ни разу в жизни не поссорился. Скажу больше – в отношении Игоря сама мысль об этом казалась нереальной. При абсолютной разнице в интересах нам всегда было приятно общаться друг с другом. Мы испытывали в этом потребность. Можно было не видеться месяц, а потом общаться каждый день на протяжении следующего месяца. При этом мы не надоедали друг другу.

Так вот, этот самый дядюшка и втянул меня в авантюру с бальными танцами. Я подозреваю, что в последнее время он крепко маялся бездельем. И когда ему попалось на глаза объявление о наборе на курсы бального танца, он усмотрел в этом лазейку. И припёрся ко мне с весьма заманчивым предложением.