Джеймс Олдридж - Дело чести Страница 40

— Не могу больше, — сказал он Елене.

— Что с вами?

— Мулы и прочее. — Тэп остановил машину и обернулся назад. — Боюсь, что свалю вас в пропасть.

— А вы езжайте медленней.

— Нельзя, — сказал он. — Приходится ехать быстро, иначе не взять подъема. Но если вы не боитесь, то пожалуйста. Едем дальше, если вы так хотите.

— Ничего не поделаешь, Тэп, — ответила Елена. — Надо.

— О'кэй. А как Джонни?

— Не знаю. Дыхание очень слабое. Боюсь, что он серьезно заболел.

— Это все усталость. Очень уж много было всего.

Тэп снова включил мотор, и они медленно стали подниматься вверх по наружному краю дороги, хотя вся дорога была свободна. Они приближались к вершине. День склонялся к вечеру, и Тэп думал, как они будут ехать ночью. Он безусловно не сможет править машиной ночью. Даже сейчас он правил с большим трудом. Они спешили, но он свалит всех в пропасть, если попытается править ночью, — в этом он был уверен. До вечера он еще кое-как справится. И как раз в ту минуту, когда он думал, что до вечера справится, машина подошла к образовавшейся на дороге пробке.

У вершины горного прохода в густой грязи поперек дороги стоял грузовик.

— Что там еще? — сказал Тэп и остановил машину.

Впереди, насколько хватал глаз, стояли греческие грузовики. Грузовики были старые, расшатанные, разбитые, грязные, неисправные, и они стояли вкривь и вкось на дороге, загромождая ее до самой вершины и исчезая из виду по другую сторону прохода.

— Поздравляю вас, — сказал он Елене. В ответ он услышал тихий шорох на заднем сиденье.

— Что такое? — спросила Елена.

— Никогда не видал ничего подобного, — сказал Тэп. — Забили дорогу на несколько миль.

Большой грек вылез из машины и подошел к кучке людей, растерянно стоявших у заднего грузовика. Они не ответили на его приветствие.

— Мы везем раненых инглизи. Летчиков, — сказал большой грек. Его отрывистые слова заставили стоявших поднять на него глаза. Его лицо, его поза, его голос были совершенно бесстрастны. Он не просил, не спрашивал. Он просто говорил.

— Проходи, — сказал шофер заднего грузовика. — Авось тебе повезет дальше.

Грек ничего не сказал и прошел дальше. Он поднялся выше и увидел за поворотом такое столпотворение, из которого, казалось, не было никакого выхода. Мы слишком беспечны, подумал он. Мы не смотрим как следует за механизмами, с которыми имеем дело. Почему, будь они прокляты, почему эти грузовики стоят как попало по всей дороге? Нам надо еще долго учиться. Американцы могли бы нас научить. Мы тут никогда не проедем, будь они прокляты! Интересно, что стал бы делать инглизи, если бы не лежал без чувств? Он всегда хорошо знает, что делать, или умеет притвориться, что знает, а это прекрасный способ заставить других делать, что нужно. Умница! Но тут и он стал бы в тупик.

Большой грек шел по грязи у обочины дороги, иногда бросая «добрый день» солдатам, стоявшим кучками или сидевшим около грузовиков, или на краю дороги в ожидании, что господь бог подаст им сигнал двигаться дальше. Он поднялся до самой вершины горы и наконец подошел к концу колонны и первоисточнику всей этой неразберихи. Здесь он увидел старый восьмиколесный грузовик, принадлежавший когда-то некоей строительной компании. Грузовик частью врезался в насыпь, частью увяз в дорожной грязи.

Он видел, как шоферы и солдаты, нагнувшись, всматривались в мотор, и слышал, как они спорили.

— Что случилось? — как можно безобиднее спросил он, подходя к ним.

Один из нагнувшихся над мотором поднял голову:

— Ты понимаешь что-нибудь в машинах?

— Нет. Не понимаю. Сломалось что-нибудь?

— Вот и я тоже хочу знать, что сломалось. Потому-то я и здесь.

— Сколько времени это займет? — спросил большой грек равнодушным тоном, понимая всю рискованность своего вопроса.

— От недели до месяца, — ответил другой ядовито.

— Мы везем раненых инглизи и сестру. Мы не можем стоять на месте. Может быть, инглизи сумеет наладить это. Сейчас я его позову, — сказал большой грек и внушительно плюнул, глядя на собеседника, который всем своим видом старался показать, что все равно ничего не выйдет. Большой грек поспешил назад и невольно отметил, что уже смеркается. Лишь бы инглизи со сломанной рукой отнесся к делу со вниманием и не сердился.

Миновав последний поворот, он увидел Тэпа, стоявшего на подножке машины.

— Барышня, — обратился он к Елене, — будьте так добры, спросите инглизи, не пойдет ли он со мной, — может быть, он сумеет починить грузовик, который загородил дорогу.

Елена сидела на подножке с другой стороны. Она встала и перевела его слова Тэпу. Тэп сошел с подножки.

— Уже темнеет, — сказал Тэп. — Где этот грузовик? Спросите его. Вам тоже придется пойти с нами. Возможно, мне понадобится переводчик.

Тэп посмотрел на Квейля, лежавшего на заднем сиденье.

— Сейчас он, кажется, просто спит, — заметил он.

— Я думаю, он скоро будет в порядке, — сказала Елена.

Она пошла вместе с Тэпом.

— Если инглизи проснется, не позволяйте ему вставать. Мы скоро вернемся, — сказала она маленькому греку, который побежал было за ними.

Когда они проходили вдоль колонны, греки, стоявшие у грузовиков, провожали их замечаниями. Белое красивое лицо Тэпа, его перевязанная рука и шагавшая рядом с ним Елена явно произвели на них впечатление.

— Это раненый инглизи, летчик, — говорили они.

— Похож на грека.

— Рана, видно, серьезная. Пешком идет в Афины, что ли?

— Нет, у них есть машина. А эта женщина — сестра. Нам бы таких женщин…

Тэп видел вокруг один сплошной беспорядок и думал, что эти люди никогда ничему не научатся, а вот выиграем мы войну, и придется нам научить их делать все как надо, потому что из-за своей собственной глупости они то и дело попадают в беду и приходится нам выручать их, а от них одна только помеха, как вот сейчас с этими грузовиками, — взять, например, этого большого грека, который ничего не говорит, а только смотрит на всех зверем, а уж маленький, тот совсем немой, и чего стоят все эти людишки, мимо которых мы проходим. Сами они никогда ничему не научатся, потому что их еще не коснулась цивилизация.

Они подошли к грузовику, шофер которого все еще возился с мотором, засунув голову под капот. Елена обратилась к нему.

— Мы привели инглизи, — сказала она. — Может быть, он сумеет помочь вам.

— Это будет очень хорошо с его стороны.

— Спросите его, в чем тут дело? — сказал Тэп.

— Он говорит, что мотор начинает работать и сразу задыхается, как будто ему не хватает горючего, а на самом деле, говорит он, горючего полон бак.

Тэп взобрался на место шофера, передвинул большой рычаг и нажал стартер. Одновременно он сильно нажал акселератор и дал газ. Мотор застучал и начал работать, потом стал стрелять и наконец остановился. Тэп проделал это еще раз, два и слез с грузовика. Опершись на раненую руку, он другой рукой потянул за карбюратор и полностью отвернул верхнюю крышку фильтра.

— Скажите, чтоб он запустил мотор! — крикнул он Елене.

Елена сказала шоферу, и тот сел в кабину. Когда он нажал стартер, Тэп прикрыл ладонью открытый карбюратор. Мотор начал работать, но скоро остановился, как и раньше. Шофер опять дал газ, а Тэп держал руку над карбюратором до тех пор, пока не почувствовал, что в мотор засасывается холодный воздух и глушит мотор, тогда он быстро отдернул руку. Мотор закашлял, цилиндры стали работать. Но шофер дал слишком большой газ, и мотор опять остановился.

— Еще раз! — крикнул Тэп по-английски. — Только скажите, чтобы он не давал сразу слишком большой газ.

— А что это значит? Я не понимаю.

— Скажите, чтобы он не нажимал сильно педаль, когда мотор начнет работать как следует.

— Хорошо, — сказала Елена и перевела его слова шоферу.

Шофер послушался. Тэп держал руку на открытом карбюраторе, пока опять не почувствовал всасывание, тогда он быстро отдернул руку, затем опять прикрыл карбюратор ладонью и опять быстро отнял ее, и мотор заревел, возвращаясь к жизни, и жизнь не покидала его. Шофер дал газ в цилиндры, и мотор заработал нормально. Он дал ход назад, подошли шоферы других грузовиков и начали подталкивать застрявшую машину, и дюйм за дюймом грузовик задом выползал из грязи, пока не выбрался на дорогу, и тогда он двинулся вперед.

— Поблагодарите инглизи, — сказал шофер, широко улыбаясь Елене. — Поблагодарите его и скажите, что сейчас мы все отодвинемся к краю, чтобы вы могли проехать.

— Он говорит, что они отодвинутся в сторону, чтобы мы могли проехать, — сказала Елена Тэпу.

— Спросите его, что такое было с грузовиком? — сказал шофер Елене.

— Он хочет знать, что случилось с грузовиком?

— Грязный бензин, — сказал Тэп, вытирая руку о штаны. — Песок или еще что-нибудь забило трубку. В другой раз он сам может сделать продувание. Скажите ему, пусть поставит фильтр на место, а если опять получится засорение, пусть проделает то же, что и я.